— Еще вопросы, Эйч? — мать без укора посмотрела на неё.

— Нет, ма… — Эйч неожиданно для себя заметила, как постарела мать. Нет, седину, морщинки вокруг глаз она видела и раньше, но вот эти устало опущенные уголки рта, почти пустые глаза, ставшие безвольными плечи… Эйч не хотелось верить, что её ма способна поддаться обычной для их общины депрессии, ей не хотелось думать, что обычно энергичная Кира выгорела, устала, сдалась, как почти все в Клыках. Ведь сколько не борись, сколько не выращивай скудный урожай, сколько не выходи в море за рыбой, сколько не вкалывай на ферме водорослей и грибов — ничего не изменить. Их мир мертв. Давно и безнадежно мертв. И даже дети, рожденные Джейн от этого синтетика (если он, конечно, способен к зачатию — синтетики нередко были бесплодны), не спасут мир — уже давно доказано, что пара людей не возродит цивилизацию. А у них всего-то и осталось, что Джейн и… Вот этот альфа-синтетик. Пара людей. Остальные безнадежно больны, чтобы спасать мир.

— Эйч? — тихо спросила мать. — Что-то не так?

Эйч прогнала крамольные мысли прочь — пусть Кира и выгорела, она выгорать не собирается. Она та лягушка, что помрет, сбивая масло. Да, черт вас всех дери, помрет! Но масло сбивать не прекратит. Жить. Здесь. Сейчас, потому что другого мира ей не предоставили, но жить! Не выгорать.

— Ничего, ма. — сглотнула Эйч. — Все хорошо… А что… Ждет его? — она кивнула головой на парня.

— Я же сказала — вариант № 2. Проверю его здоровье, обследую органы на предмет патологий, проверю совместимость и…

— Черт… — Эйч отвернулась от бледного парня, утыкаясь в экран и проверяя — все ли файлы загрузились?

— Да, кому-то сегодня сильно повезет. Очередь на трансплантацию большая, а тут такая удача! Даже если он бесплоден, выгода для общины большая.

— Мааа, вот только не надо мне про его ливер рассказывать и кому что пойдет! Я не настолько… Эм… Лишена чувств, как думает Джейн. — Эйч выключила комп и встала. — Ну, я пойду, ага? Не хочется оказаться в логове трансплантолога.

Мать, уже набравшая крови в шприц, вновь выругалась — парень внезапно дернулся всем телом, словно отказывался сдаваться:

— Да твою же…

Она отложила шприц на стерильный стол и достала из шкафа новую упаковку с лекарствами:

— Как же он меня достал сегодня!

Эйч подошла поближе — из-за конвульсии левая рука парня выскользнула из-под простыни, свешиваясь с кушетки. Девушка осторожно взяла парня за кисть (теплую и абсолютно человеческую), приподнимая её и рассматривая широкий, плотно обхватывающий руку браслет.

— Что это, ма?

— То, что уже прямо-таки заставляет меня пойти на ампутацию! — выдавила та. — Лечебный браслет. Были и такие. Индивидуальный доктор. Именно он гасит воздействие лекарств.

— А он снимается? — Эйч принялась вертеть руку, заинтересовавшись браслетом.

— Я же сказала — снимается в результате ампутации.

— Маааа! — Эйч удивленно рассматривала расположенный со стороны запястья экран. Цветной. Слишком яркий для её глаз. Слишком… Другой. Цифры, вспыхивающие на экране, были ей знакомы, и даже буквы. А вот слова — нет. Она их могла прочитать, но она их не понимала. Отдельные слова что-то напоминали, но большинство… Словно какое-то месиво из знакомых слогов.

И при этом ни единой кнопки на браслете. Только кружки и стрелки по бокам экрана.

Она провела пальцем по материалу, из которого был сделан браслет — мягкий, и в тоже время плотный, упругий. Если чуть поддеть за край, то можно было увидеть, как тонкие трубочки выходили из него в вены и артерии парня.

— Ма, а если…

— Опяяяять… — возмутилась Кира.

Эйч дернулась — ма все же выгорела. Она отказывается видеть очевидное.

— Ма, а если это НОВАЯ разработка? Если где-то сохранилась цивилизация? Если где-то по-прежнему способны создавать новые вещи и новые приборы? Если…

Мать выпрямилась, даже плечи расправила, но это не убедило Эйч:

— Эйч, прекрати. Индок — старая разработка. И этот синтетик выжил только из-за индока. Он НЕ новая разработка. Баки по выращиванию синтетиков, вся технология их создания утеряна. Иначе бы я не разбирала этого парня на запчасти, а выращивала нужные органы в баках. И не надо так прожигать меня глазами — этот парень всего лишь машина в красивой упаковке. За него все решает и всем управляет программа, машинная логика и ни грамма разума… Эйч… — Мама сделала голос тише и проникновеннее — она устала от веры дочери в сказку. — Мне тоже не нравится мир, в котором мы живем. Но другого нет. За пределами острова не то, что цивилизации, там жизни-то не осталось. Когда Сити пал… Мы остались в одиночестве. Эйч, будь реалисткой. Хватит искать то, чего нет.

Та аккуратно положила руку синтетика на кушетку.

— Ма, я могу заняться этим браслетом?

— Если ты его снимешь, не прибегая к ампутации — я только “За!”.

Эйч не спала всю ночь — сидела в своей комнатенке, в которой умещалась только кровать и тумбочка для личных вещей, прогоняя через переводчик незнакомые слова с браслета. Ноутбук перегрелся, показывая свой более чем солидный возраст, но пока ворочал своими электронными мозгами, хотя все медленнее и медленнее.

Спать хотелось сильно — ведь утром еще и на работу, но если сейчас она сдастся, если позволит себе пойти на поводу у матери, то никогда себя не простит. Быть может, завтра синтетика разберут на органы, и она никогда не узнает его тайну. И их колония вымрет, когда быть может за ближайшим поворотом дороги есть мир, где цивилизация нашла силы встать с колен после ядерной войны.

…я не могу сдаться…

Хотя под утро она вела поиск на одном лишь упрямстве. Закутавшись в одеяло, так что из него торчали только её голова и кисти рук (отопление включат утром, когда придет пора собираться на работу, и сейчас при дыхании изо рта Эйч вырывался теплый парок), она сидела на кровати, согреваемая только теплом от ноутбука.

Она уже не ждала ответа, когда внезапно введенные слова обрели перевод. Эйч даже глаза протерла, не веря себе — в раздел искусственных языков она влезла уже от безнадежности.

— Пасиденталь. И что это значит?! — Она быстро ввела незнакомое слово в строку поиска. Ответ был выдан почти моментально.

“Пасиденталь — апостериорный язык, созданный на основе языков Содружества незадолго до Катастрофы. Точная дата неизвестна. Авторы неизвестны. Широкого распространения не получил.”

— Ииии….?

Больше информации найти не удалось — даже место создания было неизвестно, локальная база данных в Клыках была мала и скудна.

— Черт, — Эйч запрокинула голову вверх. — Вот черт!

Но с этим уже было можно идти к Доку. Этими знаниями уже можно было добиваться другой судьбы для синтетика, чем “вариант № 2”.

Эйч надеялась встретиться с Доком в столовой — там его легче всего перехватить, но в забитом людьми помещении его не нашлось. Она для верности два круга сделала по столовой, успев переругаться с очередью, когда пробиралась к кассе. Недовольная Амелия процедила сквозь зубы, что Док уже был и спешно ушел. Выбирая между завтраком и опозданием на работу, Эйч выбрала пропущенный завтрак. Она помчалась на третий этаж, там располагалась вотчина Дока — его кабинет и мастерская.

Пробиться к нему через толпу таких же мнущихся в коридоре и желающих решить “всего лишь один мааааленький вопросик”, удалось только через час после гудка о начале работы — мысленно Эйч уже попрощалась с премией и месячными прибавками к еде, положенными альфе, — оштрафуют за опоздание, не посмотрев на прежние заслуги. Но на карту была поставлена жизнь целой общины!

…Ну, и одного синтетика до кучи…

Ей хотелось выть от бессилия (мать уже могла начать подготовку к операции), когда Док все же выделил ей время.

— У тебя пара минут, Хелен. — так, полным именем, её даже мать не звала, только скрупулезный Док. Он сидел за столом, подслеповато рассматривая бумаги, лежащие перед ним, и сортируя их по лишь ему понятному принципу.