…И если бы не Кайл…

Быстро набирая в поясную сумку украшения, отдавая предпочтение длинным колье, Эйч надеялась, что что-то подобное жемчужине матери найдется тут. Хотя опять же понимала, что главным, фактом признания её заслуг, эта цепочка никогда не станет.

Она на всякий случай обошла еще два магазина с украшениями. В одном взяла пару колье — больше в её поясную сумку все равно не влезало, а в другом, полностью разграбленном, нашла в пыли под прилавком сережки с каплевидными жемчужинками — не совсем то, что хотелось, но… Продолжать поиски и дальше было просто глупо. Содержимого сумки, она надеялась, им должно хватить с Джейн, чтобы купить дом. А на пропитание она в силах заработать сама.

Эйч быстро спустилась по лестнице на первый этаж и замерла перед полуразрушенным выходом из молла — на улице неожиданно потемнело, словно наступила ночь.

Девушка вылетела на улицу, на огромную парковку возле торгового центра и выдохнула от страха — город кольцом сжимала стена тьмы, от земли до небес, от края до края без малейшего просвета. И это кольцо явно смыкалось.

— Вот… Черт! — Эйч рванула к дому, где оставила Грея.

Эйч пришлось обыскать весь первый этаж — сырой и затхлый, потом подняться по лестнице, обыскивая комнату за комнатой. Привыкшая жить в “Клыках”, она не знала, что спальни всегда располагаются на втором этаже, а то и выше.

Грей нашелся в самой дальней спальне, на двери которой красовалась нарисованная мелком пентаграмма. Эйч попыталась открыть дверь, но та не поддалась. Она дергала её, пинала, пыталась взломать нехитрый замок, но ничего не выходило. Выстрелила бы из плазмомета, но было жалко разряда — батарея была на последнем издыхании, и зарядить его было негде. Пришлось разгоняться и всем телом попытаться выбить упрямую дверь, и то, еле-еле получилось. Она думала, что Грей проснется от дикого грохота, но это не произошло.

Грей так и продолжал спать на кровати, свернувшись клубком и уткнувшись лицом в подушку, под двумя отсыревшими пледами. А вокруг него валялись странные пластиковые пакеты с остатками ржавой жидкости.

— Вот черт… — Эйч пнула ногой в сторону пакеты, склоняясь над Греем, — просыпайся! Тут творится что-то странное…

Для верности она его даже за плечо потрясла. Долго. Очень долго — Грей никак не приходил в себя.

— Да черт тебя побери! Не тащить же тебя на себе!

Она еще раз сильно дернула его за плечо… Грей зарычал, и внезапно — человек на такое просто не способен, — взмыл вверх, из положения лежа. Эйч не успела ничего осознать, как уже лежала на ледяном полу, придавленная телом Грея, а его зубы…

…Клыки!!!…

…впились в её шею.

— Грей! — Она попыталась спихнуть его с себя, жалея, что до плазмомета не добраться — пальцы Грея, как тиски, сжали её руки. — Да Грей же!!! Черт тебя дери! Приди в себя!

Клыки, оцарапав шею, не кусали дальше. Дыхание обжигало шею, заставляя сердце трепыхаться в пятках. Вывернутые руки болели. Но больше ничего не происходило.

— Грей, это же я, Эйч. Приди в себя, тут такое творится!

Он явно с трудом, хрипло дыша, отпустил её и медленно, ломано встал.

Эйч, пытаясь сесть, потрясённо рассматривала, как острые, как иглы, клыки втягиваются в челюсть, а зрачки сужаются до вполне человеческих размеров. И как исчезают вздутые, черные вены на белом, как мука, лице. Как втягиваются длинные когти. Как в глазах, поменявших цвет с алых на привычные голубые, возникает узнавание. Как выравнивается дыхание, а потом… Уже Грей возмущенно сложил руки на груди:

— Я предупреждал — ко мне не входить! Меня не будить!

Эйч, осторожно проверяя шею на сохранность рукой — небольшая струйка крови за ущерб почти не считалась, — выдавила:

— Ты, между прочим, вампир!

Она попыталась встать, но с первого раза не получилось, а Грей не спешил приходить ей на помощь.

— Тоже мне, открытие. Осиновый кол подарить?

Она все же встала, нервно поправляя плазмомет на плече:

— Не откажусь. Кстати, там за стеной… Кажется, приходит конец света.

— Как смешно!

— Я серьезно! — горячо сказала она. — Там стена из темноты… И она движется!

Эйч доковыляла до окна и открыла жалюзи:

— Любуйся!

Грей прищурился, рассматривая, как площадь исчезает во тьме.

— Как… Не вовремя!

— О да, оно тебя забыло спросить, — нервно ответила Эйч.

Грей, ничего не говоря, резко дернул её за руку, притягивая к себе. Эйч вздрогнула, сталкиваясь с ним и чуть не падая.

— Что, страшно стало? — хмыкнул Грей, удобнее обнимая её и склоняясь к самому её лицу. — Жалеешь, что пошла со мной?

— Да нет, — Эйч криво улыбнулась, — с тобой в походах офигительно легко, пожалуй.

— Это еще почему?

— Колоссальная экономия на твоей еде. Не надо тащить пайку на тебя.

Он хмыкнул, напоминая того парня из сегодняшнего боя, что закинул её себе за спину, прикрывая от укуса зомби:

— Ты везде найдешь лимонад, да?

Она честно призналась, с трудом подавляя резко накатившую дурноту:

— Никогда… Не пила…

Мир закружился перед глазами, и, к сожалению Эйч, отнюдь не от прекрасных поцелуев, как в книгах, которые вечно читала Джейн. С трудом открыв глаза и проглотив ставшей вязкой слюну, она потрясенно осмотрелась — вокруг вместо холодной и сырой комнаты простиралась огромная пустыня.

— Вот… Черт…

Грей уже отпустил её, чуть пошатываясь:

— Не черт. Всего лишь межпространственный переход.

Эйч закружила головой, пытаясь сориентироваться, что получалось плохо — ни знакомого очертания холмов, ни трех вздымающихся из моря Клыков, ни самого моря. Кругом один песок. Единственным узнаваемым ориентиром была горная цепь слева на горизонте.

— Где мы?

Грей пожал плечами:

— Я похож на ходячую энциклопедию?

Эйч улыбнулась:

— Немного её знаний тебе бы не повредило. Например, раздел вежливости.

— Этикета, — поправил её Грей, прикладывая руку козырьком ко лбу — солнце светило нещадно, — и пытаясь осмотреться.

Его указательный палец ткнул куда-то за спину Эйч:

— Там. Если не ошибаюсь, Круг должен быть там.

— А зачем нам возвращаться через Круг? — спросила Эйч, чувствуя себя рыбой на раскаленной сковороде и стаскивая с себя зимнюю куртку. Туда же, на песок, в компанию к куртке, отправилась шапка. — Может, опять колданешь и перенесешь нас…?

Грей отрезал:

— Не колдану.

— Почему?

Он высокомерно посмотрел на неё, оставляя её вопрос без ответа.

— Нет, так нет… — Эйч еще подумала и стащила с себя теплый свитер, оставаясь в легкой рубашке. Грей тем временем снял с себя толстовку, потом футболку, оголяя торс. Эйч не удержалась, прокомментировала его бледную кожу:

— Да, немного загара тебе не помешает. Жаль, что на таком солнце ты сгоришь. Даже осиновый кол не понадобится.

Грей, бросив на неё косой взгляд, вернул ей её же шпильку:

— Тебе раздел этикета тоже не помешал бы, но, увы, ты отнюдь не энциклопедия!

Он вновь натянул на себя толстовку, хотя та же Эйч предпочтительнее оставила бы тонкую футболку. Затем под её заинтересованным взглядом повязал футболку себе на голову.

— Чтобы не напекло голову. — Он поднял с песка шапку и вернул её на голову Эйч. — Идти придется по солнцу — все равно тут спрятаться до темноты негде.

Он заинтересованно наклонился над курткой Эйч, рассматривая остатки мела на рукаве — он даже пальцами провел по ткани:

— А, вот как ты проникла в комнату.

— Пришлось выбивать дверь. — пояснила Эйч. Потом посмотрела на Грея, платком вытирающего с пальцев мел, вспомнила дверь, пентаграмму… — Черт, надо было всего лишь стереть меловые линии, да?

Грей возмущенно фыркнул, осуждая её безграмотность:

— Стереть? Это называется — разомкнуть пентаграмму. И нет, в следующий раз я возьму не мел, а перманентный маркер. А ты бы могла воспользоваться телефоном — зря, его, что ли, кукла дарил?

Он принялся спускаться с высокой дюны, ориентируясь на горный хребет — где-то там, в полумиле от них, должен был находиться холм Танцоров.