— Может я его соблазняю, — обиженно заявляю я.

— Так ты это делаешь?

— Нет, — вздыхаю я, потирая затылок. — Я же говорила тебе, что облажалась.

— Я не понимал, что все настолько плохо.

Тихое урчание двигателя привлекает мое внимание, и я смотрю через его плечи на приближающийся автомобиль.

— Они здесь. И помни. — Я прищуриваюсь. — Ты обещал. Мы сделаем это, по-моему.

Его единственным ответом было — запрыгнуть обратно на мотоцикл, когда ворота автоматически открываются, и мы следуем за «лендровером» Сойера по подъездной дорожке.

Как только мы паркуемся, Ксавьер бросается на Кэма, и я закатываю глаза, бормоча ругательства себе под нос.

Вот тебе и все обещания и сдержанность.

Он тычет кулаком в лицо Кэму, а я стою с открытым ртом.

— Это за нападение на нее и унижение в школе. И если ты, бля*ь, еще раз прикоснешься к ней без разрешения, я прикончу тебя. — Он прижимается грудью к Кэму. — Клянусь тебе.

Кэм удивляет меня, поворачиваясь и входя в дом, не произнеся ни слова и не ударив его в ответ.

Мы следуем за Сойером через дверь в широкий вестибюль и входим в большое жилое помещение, которое служило центром вечеринок, когда я была здесь в последний раз.

Массивный кремовый кожаный диван является основным центром в комнате, вокруг которого сосредоточена вся остальная мебель. Кэм плюхается в одно из кожаных кресел, небрежно перекинув ногу через подлокотник. Ноги и верхняя часть тела обнажены, а верхняя пуговица джинсов расстегнута. Губа в крови, щека и глаз опухли, и слабый намек на синяки уже появляется на подбородке и поперек грудной клетки, но он все еще самый сексуальный парень, которого я когда-либо видела, и мое либидо пробуждается с удовольствием.

Гребаные гормоны.

Сойер падает на диван, жестом приглашая нас сесть рядом с ним. Джексон заходит в комнату со стороны кухни, глотает воду и предлагает нам по бутылке. Он сидит, скрестив ноги, на полу перед диваном и подмигивает мне. Игнорируя его ненормальную, кокетливую задницу, я делаю глоток воды, ожидая начала допроса.

— Кто ты, и откуда знаешь Эбигейл? — спрашивает Сойер Ксавьера, видимо он не собирался ходить вокруг да около и сразу задал нужный вопрос.

Мы уже обсуждали это, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы честно ответить на вопрос. Если мы соврем об очевидных вещах, они поймают нас, потому что у Сойера тоже есть технические навыки. И я не хочу, чтобы все это обернулось против Ксавьера.

— Меня зовут Ксавьер Дэниелс. Я учусь на последнем курсе Университета Райдвилл, изучаю информатику. И я встретил Эбби, когда взломал ее компьютер и попытался вымогать у нее деньги.

Кэм садится прямее.

— Это правда?

— Да, — отвечаю, кивая.

— Как же тогда вы двое стали друзьями? — хмурится Сойер.

— Потому что она появилась на встрече с моими деньгами и заряженным пистолетом. Когда она прижала дуло к моему виску, я чуть не обосрался, но потом она сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться. — Ухмыляется Ксавьер.

— Какого рода предложение? — Кэм кладет руки на колени, полностью погруженный в разговор.

Ксавье смотрит на меня, молча общаясь глазами, убеждаясь, что я все еще готова сделать это. Конечно, это рискованно. Я знаю это. Но в то же время думаю, что потенциальный выигрыш перевешивает риск, поэтому я готова пойти на это. Я киваю, давая ему понять, что все в порядке.

Ксавьер смотрит на троих парней.

— Она попросила меня найти компромат на отца, который мы могли бы использовать для шантажа.

В комнате можно было услышать, как падает булавка, и выражения лиц парней были весьма комичными. Сойер выглядит глубоко задумавшимся, Кэм настороженным, а Джексон странно самодовольным.

— Почему ты хочешь его шантажировать? — спрашивает Кэм с серьезным выражением лица.

— А как ты думаешь, почему? — с усмешкой произнесла я.

— Не знаю. Вот почему и спросил.

Я вздыхаю и, пытаясь размять затекшие мышцы шеи, поворачиваю голову из стороны в сторону. Парни, словно ястребы, следят за каждым моим движением, и я вытираю свои липкие ладони о джинсы.

— Ненавижу его, — произношу я. — Он ужасный человек, паршивый муж и отец. Он бил мою мать и не заботился о сокрытии этого. После ее смерти он ничего не сделал, чтобы помочь мне и брату. Нам было по семь лет, и мы потеряли единственного настоящего родителя, которого когда-либо знали. Он оставил нас горевать в одиночестве, работая долгие часы и распутничая в своей сексуальной темнице, в то время как армия платной помощи воспитывала нас.

Я сглатываю болезненный комок в горле, пока все четверо парней внимательно слушают, и продолжаю:

— Он получает удовольствие от издевательств над людьми, особенно над женщинами. Считает всех женщин слабыми, и ему нравится контролировать меня: говорить, что надеть, что делать, с кем я могу тусоваться. Настаивает на том, чтобы меня повсюду возили и сопровождали, и что бы телохранители дышали мне в затылок. У меня нет свободы. Никакого контроля над моей собственной жизнью. Единственная причина, по которой он держит меня рядом, это то, что так он сможет выдать меня замуж за Трента и наладить прочные рабочие отношения с этим придурком Кристианом Монтгомери.

— И что? — подталкивает Кэм.

— И я не пешка, которую можно использовать в какую бы гнусную игру он ни играл! — шиплю я. — И я едва могу выносить Трента. Мне физически плохо, только от мысли о том, чтобы выйти за него замуж.

— Но я думал «что ты любила его и ужасно скучала по нему».

Его высокомерная ухмылка выводит меня из себя, но я с таким же успехом могу выложить все на стол.

— Возможно, я сказала это, чтобы разозлить тебя. — Я пожимаю плечами. — Подумаешь, большое дело.

Его самодовольная ухмылка становиться еще больше.

— О, пожалуйста, не будь столь напыщенным. Последние две недели ты напоказ выставлял эту шлюху. И все знают, ты позволял ей сидеть у себя на коленях только, чтобы разозлить меня и привлечь внимание.

— Поверь мне, я извлекал выгоду. — он одаривает меня кривой усмешкой.

— Поверь мне, я знаю, — у меня скручивает внутренности от воспоминаний, и я сжимаю кулаки, прикусывая внутреннюю сторону рта. — Я видела, как она отсасывала тебе, пока твой друг-наркоман трахал ее. Надеюсь, что оба ваших члена сгниют и отвалятся.

Джексон разражается смехом, падает обратно на пол и хватается за живот, как будто ему больно.

— Он под кайфом, — говорит Ксавьер и подталкивает Джексона, чтобы тот сел, — и мне действительно нужно немного этого дерьма.

— Мы можем сосредоточиться на разговоре, — раздраженно спрашивает Сойер. — Зачем ты нам это рассказываешь?

Я подтягиваю колени к подбородку.

— Во-первых, вы спросили. Во-вторых, ты упомянул, что мы могли бы быть на одной стороне, и оказался прав. Я подумала, что нам пора перестать ходить вокруг да около и выложить карты на стол. — Он кивает, поощряя меня продолжать. — Вы ненавидите моего отца. Я с вами солидарна. Вы хотите откапать на него какой-то компромат. Я тоже жажду этого. Вы пытаетесь получить доступ к его файлам, и мы также потратили на это последние пять месяцев. Ни одна из наших групп не делает достаточно, но, возможно, если мы объединим силы, мы сможем добиться успеха.

— Откуда нам знать, что это не ловушка? — спрашивает Кэм, морщинки беспокойства прорезают его лоб.

— Ты не знаешь. Думаю, тебе просто придется довериться мне.

Мне нравится отвечать его же словами. Он хмурится, мгновенно устанавливая связь.

— Это совсем не обнадеживает.

— Послушай, придурок, — вмешивается Ксавьер. — Эбигейл рискует гораздо больше, чем ты. У тебя есть жирнющий компромат, и ты даже не представляешь насколько сильно она может пострадать из-за него. Этого должно быть достаточно чтобы довериться ей. Она не обязана была все рассказывать тебе, но сделала это.

— Откуда нам знать, что у тебя на нас нет ничего?