Кэм не показал мне ничего из своего истинного «я» с тех пор, как приехал в город. Он осмотрительный, ничего не выдает, и это меня беспокоит. Он доволен игрой насмешливого, настороженного хулигана, и эту роль он играет в совершенстве. Но я подозревала, что это прикрытие, потому что не этого парня я встретила на пляже много месяцев назад. И сегодня вечером я увидела его другую сторону. Сторону, которая полностью расходится с милым парнем, который претендовал на мою девственность.

Сегодня вечером я стала свидетелем его боли. Его глубоко укоренившившегося гнева. Самоистязания, которое разрывает его на части изнутри. Я не знаю причин, но отчасти это многое объясняет и в то же время нет.

Мне следовало бы еще больше бояться его.

Но все совсем наоборот.

Это, наоборот, еще больше разжигает мое любопытство.

— Черт. Этот чувак просто сумасшедший ублюдок и чертовски сексуален, — говорит Ксавьер, когда мы выходим на улицу, пробираясь между рядами машин. — Но полный псих. — Он останавливается, кладя руки мне на плечи. — Я не хочу, чтобы ты была рядом с ним. У него не все в порядке с головой.

Не удивлена, что Ксавьер заметил то же самое, что и я. Он изучает людей так же, как и я. Мы с ним в каком-то похожи смысле.

— Знаю, — соглашаюсь я. — Но разве все мы не психи в какой-то степени?

Он изучает мое лицо, смотря прямо мне в глаза:

— Черт. Он тебе нравится, не так ли?

Я киваю, потому что нет смысла отрицать. Я играю в эту игру сама с собой с тех пор, как он появился в городе, и пришло время признаться.

— Я не хочу этого, но он что-то делает со мной, — отвечаю и нервно покусываю нижнюю губу. — Он… он заставляет меня чувствовать себя живой. Заставляет меня чувствовать так много, и это волнует меня так же сильно, как и пугает.

— Девочка, — он качает головой, ухмыляется, берет меня за руку, и мы снова идем. — Ты еще больше облажалась, нежели я.

— Не знала, что мы соревнуемся, — шучу я. — И думала, что ты всегда знал, какая я развалина.

— Красивая, умная, обалденная развалина, — поправляет он, улыбаясь.

— Мне так повезло в тот день, когда я встретила тебя, — говорю я, дергая его, чтобы остановить.

Он запрокидывает голову и смеется.

— Ты что, шутишь? Ты хотела удалить мою печень и съесть ее с бобами фава и хорошим кьянти.

— Ботаник, — передразниваю я, смеясь над его ссылкой на фильм, когда мы продолжаем идти. — Возможно, поначалу это было правдой, но это было до того, как я узнала тебя получше. Кроме Джейн, ты мой единственный друг, и надеюсь, ты знаешь, что значишь для меня больше, чем то, за что я тебе плачу.

— И за что же это? — спрашивает жесткий голос, когда меня отрывают от Ксавьера и тащат в сторону.

— Отпусти меня! — я пытаюсь избавиться от руки, обхватившей меня сзади за талию.

— Прекрати драться, и я возможно сделаю это, — рычит Кэм.

— Убери от нее свои гребаные руки, — кричит Ксавьер, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как его удерживает Сойер.

— Сюда, — кричит Джексон с того места, где стоит мотоцикл.

— Я могу ходить без посторонней помощи, — огрызаюсь я, когда Кэм ведет нас вперед, все еще прижимая руку к моему животу.

— Так гораздо веселее, — шепчет он мне на ухо, прижимаясь пахом к моей заднице. Тело оживает от ощущения его эрекции, и перестаю спорить. Он беззвучно усмехается. — Да, именно так я и думал.

Я пытаюсь ударить его и скрежещу зубами, когда не получается этого сделать.

— Осторожнее, детка, — бормочет он, — ты же не хочешь разозлить меня после драки.

Когда мы добираемся до Джексона, Кэм крепче обнимает меня, свободной рукой стягивает капюшон, откидывает волосы в сторону и утыкается носом в шею. Крошечный всхлип срывается с губ, до того как я успеваю его остановить. Джексон бросает на меня самодовольный взгляд, в то время как Ксавьер выглядит так, словно хочет оторвать голову Кэму. Что опасно, потому что после того, чему мы только что стали свидетелями, Ксавьер никак не сможет сразиться с ним и рассчитывать на победу.

— Я сказал, убери от нее руки, придурок.

Ксавьер храбро продвигается вперед, пытаясь вырваться из рук Сойера, но тот возвышается над ним, да и в ширину он по крайней мере вдвое больше.

— Нет.

Тон Кэма не допускает возражений, а затем он наклоняется и проводит кончиком языка вверх и вниз по шее, а затем посасывает чувствительное место между шеей и ключицей. Ноги превращаются в желе, и я падаю в объятия Кэма, ненавидя свою реакцию и бессильная помешать ему. Стояк впивается в задницу, и мое тело замирает при мысли о том, что он собирается делать дальше.

— Мне нравится прикасаться к ней, — добавляет он, просовывая одну руку под толстовку и майку, поглаживая кожу на животе. Его прикосновение подобно клейму на моей плоти, и я сильно прикусываю губу, чтобы сдержать стоны от удовольствия.

— О, черт возьми, это красиво, — говорит Джексон, обхватывая выпуклость в промежности. — А теперь посмотри, что ты наделал.

— Эбби, что, черт возьми, здесь происходит? — спрашивает Ксавьер, его растерянный взгляд мечется, между нами.

— Кто он для тебя? — скрипит зубами Кэм. Слова пропитаны ядом, когда его рука движется дальше вверх по животу.

— Он мой друг, — тяжело дышу я, слишком возбужденная, чтобы чувствовать какое-либо смущение из-за очевидного возбуждения.

— Друзья с привилегиями? — со смешком спрашивает Джексон.

Мы с Ксавьером оба смеемся над этим, и Сойер закатывает глаза.

— Вы, два придурка, слишком одержимы ею, чтобы распознать правду, даже если она прямо перед вами.

Джексон нахмурился, пристально посмотрел на Ксавьера и ухмыльнулся.

— Мог бы догадаться, что ты унюхаешь гомика, чувак, — произносит он, и Сойер показывает ему средний палец, одновременно отпуская Ксавьера.

— Подожди секунду, — тут же выдергиваю руку Кэма из-под моей одежды и отступаю от него, уставившись на Сойера. — Ты гей?

Почему я не заметила этого?

Сойер сердито смотрит на Джексона за то, что тот выпустил кота из мешка.

— Если бы я знала, то никогда бы не поцеловала тебя. Прости.

— Что? — Ксавьер кричит в тот же момент, когда Сойер говорит: — Я би.

— Ну, тогда беру свои слова обратно, — отвечаю я, глядя на Кэма сквозь прикрытые веки. — Я не жалею, что поцеловала тебя, — и облизывая губы, добавляю… — Это был хороший поцелуй.

— Ты что, совсем с ума сошла? — спрашивает Ксавьер, размахивая руками. — Ты не можешь ходить и целоваться с парнями. Особенно с такими как он!

— Думаю, сейчас не самое подходящее время упоминать, что и мы целовались, — добавляет Джексон, выпуская в воздух круги дыма. — Или что она отдала Кэму свою девственность.

Смертельная тишина приветствует это заявление, и я могла бы с радостью придушить Джексона, пока он не посинеет.

— Что? — с растерянным видом его взгляд бегает между нами. — Ты слышал ее. Он ее лучший друг. Он уже знает.

Ксавьер подходит ко мне, в его взгляде вспыхивают боль и гнев.

— Это правда?

— Мне жаль, — переборов нахлынувшую панику, произношу я.

— Почему ты мне не сказала?

— Ты знаешь почему. — Я тянусь к нему, но он отступает, и что-то тяжелое давит мне на грудь. — Пожалуйста, Ксавьер. Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо другой. Включая Джейн. Но я никому не могла рассказать об этом. Больше никто не знает.

— Они знают! — огрызается он.

— Я не знала, кто он такой, когда спала с ним! Или что он придурок, который рассказывает всем о своих похождениях. — Я бросаю злобный взгляд в сторону Кэма.

— Я никому не рассказывал об этом, — говорит Кэм. — Это все на твоей совести.

— Теперь все это имеет гораздо больше смысла, — добавляет Ксавьер, его гнев перенаправляется. — Именно этим они тебя и шантажируют. — Он смотрит на Кэма без малейшего признака страха. — Если узнаю, что ты принуждал ее, то делом всей моей жизни будет заставить тебя за это.