Пока мама была жива, она устраивала в этой комнате роскошные вечеринки по дням рождения, юбилеям и на Рождество, но с момента ее смерти эта комната почти не использовалась.

Я вхожу в бальный зал впервые за много лет, стараясь не таращиться по сторонам. В какой-то момент отец отремонтировал эту комнату и, по-видимому, не жалел средств. Ослепительные люстры сверкают над глянцевыми полами из твердых пород дерева. Богато украшенные золотые и красные бархатные шторы украшают каждое окно, дополняя, покрытые хрустящими белыми и золотыми скатертями, элегантные круглые столы с красивыми центральными украшениями из ароматных лилий.

Комната переполнена семьями из элиты и внутренних кругов, а также деловыми партнерами моего отца.

Раздаются аплодисменты, мой отец ведет нашу маленькую группу через комнату, пожимая руки и фальшиво улыбаясь, проходя мимо доброжелателей. Я сохраняю яркую улыбку на лице, несмотря на нервную дрожь в теле от ожидания. Чарли крепче обнимает меня, успокаивая уверенной улыбкой.

Отец поднимается на недавно построенную сцену в задней части зала, и мы все следуем его примеру. Мы стоим позади него, пока он постукивает по микрофону на трибуне, убеждаясь, что он работает. Толпа затихает, когда они поворачиваются к нам лицом.

— Спасибо вам всем за то, что приехали так быстро. Я рад, что вы смогли быть здесь с нами сегодня вечером поэтому совершенно особому случаю. ― Он оглядывается через плечо на нас с Чарли, и мое кровяное давление взлетает до небес. ― Я знаю, что в моем приглашении говорилось, что это вечеринка, но на самом деле это гораздо большее. Я хотел бы попросить Чарльза Бэррона Третьего и мою дочь выйти вперед. Он протягивает мне руку, с обожанием улыбаясь, словно самый гордый отец во вселенной.

— Просто держи себя в руках, ― напоминает мне Чарли, направляя меня вперед.

Следующие несколько минут происходят как в замедленной съемке. Толпа ахает, когда Чарли опускается передо мной на колено, протягивая маленькую черную коробочку. Он открывает крышку, и большое круглое кольцо с бриллиантом сверкает и переливается передо мной.

У меня от шока отвисает челюсть. Теперь я понимаю, почему Чарли не рассказал мне всю историю еще в кабинете. Он хотел, чтобы мое выражение лица выглядело соответственно удивленным, и он уже достаточно хорошо меня знает: я бы ни за что не поднялась на эту сцену, не крича о кровавом убийстве, если бы я знала, что меня ожидает.

— Эбигейл Эвелин Херст-Мэннинг. Ты была в моей жизни столько, сколько я себя помню, но ты больше, чем просто один из моих лучших друзей. Ты та, кем я восхищался и уважал в течение очень долгого времени. Кто-то, кто уже является неотъемлемой частью моей семьи. Совсем недавно я понял, насколько глубоки мои чувства.

Он каким-то волшебным способной заставляет чтобы слезы застыли в его глазах, и мне хочется крикнуть: «Кто-нибудь, дайте этому человеку Оскар», но, естественно, я держу эти мысли при себе.

— Думаю, что я всегда был влюблен в тебя, ― продолжает он, ― но слишком боялся признаться в этом даже самому себе.

Я должна отдать должное Чарли. Он разыгрывает спектакль всей своей жизни. Когда он смотрит на меня обожающими, полными любви глазами, даже я почти верю в это. Но я знаю лучше. Это План Б моего отца, хотя я в замешательстве.

Хоть брак по договоренности с Чарли и продолжает элитную родословную, это чертовски вредит бизнесу моего отца, потому что отец Чарли — банкир. Он владеет одной из старейших и наиболее авторитетных банковских фирм штата, но моему отцу не нужны деньги для его программы автоматического вождения автомобилей. Ему нужны технические знания, а союз с Бэрронами не дает ему этого. Так что я в замешательстве, почему он согласен с этим.

Что я упускаю из виду?

Шум суматохи в дальнем конце комнаты отвлекает меня, но я не могу отвести взгляда от делающего мне предложения Чарли.

— Я люблю тебя, Эбби, и хочу провести остаток своей жизни, делая тебя счастливой. Не окажешь ли ты мне огромную честь, согласившись стать моей женой?

Приглушенный шепот просачивается сквозь толпу, когда кто-то кричит:

— Отвали от меня!

Я вскидываю голову и вижу Кэма на другом конце переполненной комнаты. Сойер, Джексон и Маверик удерживают его. Его взгляд полон замешательства, гнева и боли. Привлекая внимание, Чарли дергает меня за запястье, глазами умоляя придерживаться плана и доверять ему, и я отбрасываю все мысли о Кэме, облизываю пересохшие губы и улыбаюсь мужчине, стоящему передо мной на одном колене.

— Для меня было бы честью выйти за тебя, ― послушно отвечаю я, и толпа разражается восторженными аплодисментами.

Чарли встает, одаривая еще одной обожающей улыбкой, и надевает кольцо мне на палец.

Краем глаза я замечаю, как Трент смотрит на нас, даже когда какая-то брюнетка прижимается к нему.

— Это должно казаться реальным, ― шепчет Чарли, притягивая меня ближе к себе. Обхватив затылок, он притягивает мой рот к своему. Он крепко прижимает меня к твердому телу, держа одну руку на пояснице, а другую на шее, и страстно целует.

Я благодарна, что он не засовывает язык мне в рот, потому что это было бы уже чересчур, но в тоже время он не сдерживается, и, черт возьми, Чарли Бэррон умеет целоваться.

Должно быть, это все из-за практики с девушками из колледжа, потому что с трудом замечаю, когда он отрывает свои губы от моих.

Толпа улюлюкает и кричит, а отец ухмыляется, как кот, объевшийся сливой. Родители Чарли приближаются, обнимая нас и громко поздравляя, все это время я нахожусь в оцепенении, гадая, где Кэм и почему здесь новая элита. Мой отец никак не мог их пригласить, так что они, должно быть, заявились без приглашения.

— Поздравляю, Эбигейл, ― говорит отец, целомудренно целуя меня в щеку. ― Я надеюсь, ты будешь очень счастлива. Чарльз будет отличным мужем, ― и шепотом на ухо добавляет. ― И, если ты каким-либо способом испортишь это соглашение, то присоединишься к своей матери в аду.

Чарли берет меня под руку, как будто он услышал всех этих ужасных слов, и я цепляюсь за него, дрожа от очень реального страха.

Дорогой папочка не понимает, что я уже испортила его планы, и понятия не имею, что мне делать.

Дрю и Джейн следующие, и требуется колоссальная сила воли, чтобы не зашипеть и не плюнуть в моего брата.

— Ты окончательно в моем черном списке, ― произношу я, с улыбкой принимая его поздравления.

— Я делал все только для твоей защиты, ― говорит он, возвращая вымученную улыбку. ― И ты увидишь это со временем.

— Прости, ― шепчет Джейн, заключая меня в объятия, и мы обе демонстрируем огромную фальшивую улыбку. ― Я хотела все рассказать, но Дрю не подпускал меня к тебе.

— Мы поговорим позже, возможно, ― говорю я, прежде чем позволить Чарли оттащить меня.

— По шкале от одного до десяти, насколько ты зла? ― спрашивает он.

— О, ― говорю я, улыбаясь ему, как будто он повесил луну. ― Около сотни.

— Что все это значит? ― слышу слова моего отца, и оглядываюсь на него через плечо. Его лицо медленно теряет цвет, когда он пристально смотрит на что-то или кого-то в толпе.

— Черт. ― Чарли ставит меня перед собой, обнимая за талию, пока я наблюдаю, как смутно знакомые высокий мужчина в сером костюме в тонкую полоску и, следующий за ним, долговязый мужчина в затемненных очках продвигаются сквозь толпу. Позади них Кэм, Джексон, Сойер и Маверик с двумя другими темноволосыми мальчиками, которые выглядят моложе.

— Что, черт возьми, происходит? ― спрашиваю я, откидываясь назад, чтобы посмотреть на Чарли. ― И почему эти люди кажутся знакомыми?

— Парень, возглавляющий эту толпу, Аттикус Андерсон, а человек, стоящий за ним, его шурин, Уэсли Маршалл. Полагаю, мы узнаем настоящую причину, по которой новая элита появилась в городе.

— Охрана! ― кричит отец в микрофон. ― Очистите комнату. Ребята, вечеринка окончена. Спасибо, что пришли, и будьте осторожны, возвращаясь домой. ― Он жестом «Подойди сюда» указывает на, стоящих в стороне, Марио и Луиса, когда Аттикус Андерсон поднимается на подиум и выхватывает микрофон из руки отца.