— Извинение не исправит все волшебным образом, Дрю. Ты мой брат. Мой близнец. Единственная настоящая семья, которая у меня есть. Ты должен всегда прикрывать мою спину. И ты. Ничего. Не сделал.

Его грудь вздымается, и он выглядит так, словно вот-вот заплачет. И все же это ничего не меняет.

Гнев все еще кипит в моих венах. Я отвожу глаза, не в силах больше смотреть на брата, и мой взгляд мгновенно находит взгляд Кэма. Он пристально смотрит на меня, и мне кажется, что я впервые вижу настоящего его. Его глаза выдают сочувствие, уважение и так много других вещей, которые я не могу понять.

Низкое рычание вырывается из Дрю, и я вижу, как в его мозгу выстраиваются кусочки в единое целое.

— Это был он, не так ли? — выпаливает он, пристально смотря на Кэма. — Я, бля*ь, не могу в это поверить!

— О чем он говорит? — спрашивает двоюродный брат Кэма.

— Ни о чем, — отвечаем мы с Кэмом в унисон, обмениваясь заговорщицким взглядом.

— Это был не Кэм, — говорю я, ненавидя себя за то, что лгу брату в лицо, но правда в том, что я больше ему не доверяю. Не доверяю никому из них. — Он приехал сюда всего несколько недель назад, и я сказала тебе, что это случилось несколько месяцев назад.

Дрю долго, не моргая, смотрит на меня, не двигаясь, что с тем же успехом мог бы превратиться в камень. Наконец, он приходит в себя.

— Если я узнаю, что ты лжешь мне…

— Я и не собиралась, — лгу, перебивая его. — И тебе нужно идти. У меня все болит, и мне нужны обезболивающие.

— Я вернусь позже. Звони в любое время, днем или ночью, если я тебе понадоблюсь.

Конечно я решаю не отвечать ему, потому что сейчас Дрю — последний человек, на которого я бы могла положиться.

— Люблю тебя, — говорит он с порога, тон и выражение лица выдают страх и обреченность.

Он знает, что все испортил.

Что он мог потерять меня навсегда. Что скорее всего он уже потерял меня.

Он ждет моего обычного ответа, и страх на его лице растет с каждым мгновением тишины.

— Я тоже тебя люблю, — в конце концов отвечаю я, почти задыхаясь от комка в горле.

Я могу быть разочарована и зла на него, но всегда буду любить своего брата. Так долго были только он и я, и хотя я никогда не забуду, как он подвел меня, когда я нуждалась в нем больше всего, это не умаляет моей любви.

Дрю закрывает за собой дверь, оставляя меня наедине с Кэмом и его кузеном.

— Ты можешь хотя бы присесть, — говорю я, глядя на Кэма. — Ты заставляешь меня нервничать, нависая надо мной с этим вечным хмурым выражением на лице.

Его двоюродный брат пытается заглушить смех кашлем, но это никого не обманет. Мы уже все слышали. Кэм хватает стул у стола и придвигает его к кровати.

— Счастлива?

— Дико, — невозмутимо отвечаю я, вздрагивая, когда прохладные пальцы в перчатках неожиданно касаются внутренней стороны руки.

— Прости. Я не хотел, тебя так напугать, — произносит парень. — Я просто хочу поставить катетер и капельницу, так как это самый быстрый способ введения морфия.

— Как это попало к тебе в руки? — спрашиваю я.

Он постукивает себя по носу, улыбаясь.

— Есть не так много вещей, которые вы не можете приобрести с помощью правильных контактов и наличных. — Верно. На наблюдаю за этим всю свою жизнь. — У тебя раньше были какие-нибудь проблемы с медицинскими препаратами? — спрашивает он, и я качаю головой. — Хорошо. Я сделаю это быстро и безболезненно. И, кстати, я Маверик, хотя все зовут меня Рик.

— Маверик Андерсон? — спрашиваю я, наблюдая, как он протирает мою руку и накладывает жгут.

Его глаза на секунду вспыхивают, смотря на Кэма.

— Да. Ты помнишь меня?

Я киваю, морщась от небольшого укола в том месте, где игла касается кожи.

— Ты дергал меня за волосы и пытался потопить в бассейне.

Кэм фыркает, закатывая глаза на своего двоюродного брата, и я автоматически ищу фотографию в рамке, которую заметила, когда рылась в комнате Кэма раньше, но ее нет. Глядя сейчас на Маверика, я почти уверена, что он был одним из парней на фотографии.

— Как поживают твои три брата? — спрашиваю я, гадая, заглотнет ли он наживку.

— У них все хорошо, — загадочно отвечает Рик, вынимая иглу, вставляя трубку в катетер, который ведет к сумке, приподнятой на подставке рядом с кроватью. — Я передам им привет от тебя, — добавляет он, прикладывая пластырь к руке, чтобы тот удерживал катетер с иглой. Он щелкает по трубке, наблюдая, чтобы убедиться, что лекарство проходит через нее.

— Будь уж так добр, — бормочу я, глубже погружаясь в кровать. Прохладная жидкость просачивается в вены, и с моих губ срывается удовлетворенный вздох.

— Не займет много времени, чтобы лекарство подействовало, и после уже не будешь чувствовать сильной боли. Важно регулярно питаться и много спать, — добавляет Маверик. — Я буду чередовать капельницы, но ты все равно должна пить много воды.

— Спасибо, и ты прощен. — Он прекращает то, что делает, глядя на меня с кривой усмешкой. — За то, что мучил меня в детстве, — добавляю я.

— Ты знаешь, что я делал это только потому, что втайне был немного влюблен в тебя. — Его взгляд озорно блестит и он забавно приподнимает одну бровь, будто подмигивает ею.

— Возможно, я тоже была немного влюблена в тебя, — бормочу я, улыбаясь.

Он наклоняется ближе и, бросая косой взгляд на Кэма, говорит:

— Теперь, когда ты совсем взрослая, ты еще сексуальнее. Мне кажется, я чувствую, что могу снова увлечься тобою.

Кэм громко прочищает горло, бормоча себе под нос «придурок», и я смеюсь, мгновенно всхлипывая, когда боль пронзает грудную клетку.

— Черт. Не смеши меня. Это слишком больно.

— Тебе нужно, чтобы я осмотрел твои ребра? — спрашивает Маверик, все следы кокетства исчезли.

— Этот мудак док перевязал их тугими бинтами, так что я думаю, что пока все в порядке.

— У тебе еще где-нибудь болит? — тихо спрашивает он.

Это так неловко, но мне нужно исцелиться, потому что чем дольше я бездействую, тем больше рискую.

— У меня немного болит внизу, — шепчу я. — Он поцарапал меня ногтем…

Кэм встает и расхаживает по комнате, засунув костяшки пальцев в рот.

— От этого время лучший целитель, — говорит Маверик, пристально наблюдая за Кэмом. — Но теплые ванны тоже помогут. И никакого секса какое-то время.

— Ага, даже не нужно убеждать и повторять дважды. Именно из-за секса с твоим кузеном я влипла в эту кровавую историю, — бормочу я. Шок отражается на лице Маверика, и Кэм перестает расхаживать. — Упс. Разве он не упомянул об этом? — Кэм заметно напрягся, на челюсти играют желваки. Я подавляю зевок, когда мои веки тяжелеют. — Я думала, парни хвастаются подобными вещами.

— Ну, Кэм не рассказывал о своих любовных похождениях, — отрывисто говорит Маверик, собирая сумку. — Что немного странно, — добавляет он, когда я впадаю в беспамятство. — Потому что обычно это не так.

Это последнее, что я слышу, прежде чем погрузиться в мирные, темные глубины.

Некоторое время спустя мой сон нарушает тихий шорох, и я чувствую, что в комнате кто-то есть.

— Кэм? — со стоном произношу я.

Пытаюсь открыть глаза, но они не слушаются. От окружающей меня жуткой тишины крошечные волоски на затылке встают дыбом. Я пытаюсь пошевелить головой, заставить себя проснуться, но темные щупальца затягивают обратно в глубокую и неспокойную бездну.

— Эбби, — мягкий голос ласкает слух, когда кто-то очень нежно касается моей щеки. — Эбби, проснись. Тебе нужно поесть.

Я моргаю и смотрю в теплые янтарно-карие глаза в крапинку. Зевая, я сажусь прямо и поправляю одеяло на коленях. Кэм ставит, наполненный едой, поднос на стол. Два разных вида яичницы, бекон, тосты, вафли и огромная миска, нарезанных, свежих фруктов с горшком греческого йогурта.