— Вот дер*мо, — восклицает Дрю, оглядываясь назад.

Я оборачиваюсь и вижу, как Трент неторопливо идет к нам, таща за собой маленькую блондинку и изображая фальшивую браваду, чтобы скрыть ярость, бурлящую под поверхностью. Как будто у него есть на это какое-то право.

Я та, кого унизили и изнасиловали.

Он не может выплеснуть свой гнев мне в лицо.

Дрю и Чарли стоят по обе стороны от меня, когда Джексон обходит стол, чтобы встать рядом с Кэмом и Сойером, сразу за мной.

Взгляд Трента медленно перемещается между нами.

— Бэррон, Мэннинг, — говорит он, кивая в знак приветствия парням. — Шлю*а, — кипит он, впиваясь в меня убийственным взглядом.

— Маленький член, — отвечаю я, радуясь, что наконец-то играю в эту игру.

Требуется много самообладания, чтобы не броситься на него и не вцепиться когтями в лицо. Смотреть на Трента всегда было трудно, но сейчас меня тошнит только от одного его вида. Особенно, когда я вспоминаю, как он без колебаний подчинился приказам моего отца.

Он отрывисто смеется:

— Забавно. Я думаю, что большинство цыпочек в этой комнате могут подтвердить обратное.

Девчонка рядом с ним хихикает, и я закатываю глаза.

— И у тебя хватает наглости называть шлю*ой меня.

— Если бы ты не была такой фригидной сукой, мне бы не пришлось искать кого-то другого, — усмехается он, и игрушка у него под мышкой снова хихикает.

— Погоди, я думала, что я шлю*а. Теперь еще и фригидна? — выгибаю бровь. — Ты уж реши, а то я совсем запуталась.

Его ноздри раздуваются, и я подхожу на шаг ближе.

— Я помогу тебе, — произношу, стараясь, чтобы голос был достаточно громким, и все кто рядом услышали. — У меня есть стандарты, поэтому хочу, чтобы твой член, зараженный венерическими заболеваниями, не приближался ко мне. Черт, я даже смотреть на тебя не могу, — прищуриваюсь и пристально смотрю на него. — И теперь я могу добавить «сексуальный преступник» к списку слов, которые я использую, чтобы описать тебя… Я не забуду включить это в свой полицейский отчет.

Трент смеется, и я поднимаю руку, готовая дать ему пощечину, но Чарли обхватывает пальцами мое запястье и оттягивает назад.

— Он того не стоит.

— Чарли, ты забыл за какую команду ты играешь или думаешь, что у тебя наконец-то появился шанс залезть к ней в трусики? — Трент выплевывает все это Чарли в лицо. — Поверь мне, с ней слишком много мороки. — В его глазах появляется озорной блеск. — И после того, как прошлой ночью запустил пальцы в ее влагалище, я могу подтвердить, что в ее киске нет ничего особенного. Она была такой тугой, что я задаюсь вопросом, может она действительно повредила свою девственную плеву, катаясь на велосипеде или что-то в этом роде.

Блондинка снова хихикает, и у меня официально заканчивается терпение.

— Чед! — кричу я, жестом указывая ему перед собой. Он рядом со мной за наносекунду. — Пожалуйста, вынеси мусор.

— С удовольствием, Эбигейл, — он поворачивается к блондинке. — Не усложняй это больше, чем должно быть.

Она смеется, прижимаясь к Тренту, но он слишком увлечен разговором, чтобы тратить время на отвлечения. Он отталкивает ее, даже не взглянув. Ее плаксивый голос сверлит мой больной череп, когда Чед уводит ее прочь.

— Как я уже говорил, — прежде чем кто-то еще успевает вставить слово. — Я предполагаю, что она все еще девственница. Не то, чтобы кто-то поверил в это сейчас. — Он посылает самодовольную ухмылку в мою сторону. — Хреново быть тобой.

Я мило улыбаюсь ему.

— Хреново быть тобой. Не хотелось бы рушить твой напыщенный мирок, но я повредила свою девственную плеву не катаясь на велосипеде, а сделала это традиционным способом, — облизнув нижнюю губу, усмехнулась я. — У меня был секс с парнем, который сотрясал мой мир всю ночь напролет, и это было в миллион раз лучше, чем могло бы быть с тобой. — Я бросаю на него насмешливый взгляд. — Я выбрала парня, который знал, как позаботиться о моих потребностях, — и недолго думая толкаю его в грудь. — А не такой эгоистичный гребаный придурок, как ты, который дрочит и убегает, не обращая внимания на потребности своей возлюбленной.

— Ты врешь. Ты не сделала этого, — шипит он сквозь стиснутые зубы.

Я одариваю его самой широкой улыбкой.

— О, именно так и сделала. Снова, и снова, и снова, — произношу я, растягивая слова. — И на следующий день, когда тело восхитительно болело, я прокрутила это в уме и рассмеялась при мысли, что обдурила тебя, — моя ухмылка становится еще шире. — Я смеялась над тобой в течение нескольких месяцев, Трент, потому что все это время ты пытался пробраться в мою постель, думая, что будешь первым, когда другой парень уже опередил тебя.

— Неудачник! — кричу я, сложив руки рупором у рта, и он бросается на меня, но на этот раз я готова дать отпор.

Адреналин временно заглушает боль в теле, придавая сил руке, и я наношу удар прямо ему в нос. Трент застигнут врасплох, спотыкается о стул, неуклюже падает на пол, и, не думая об ответных ударах, я мгновенно оказываюсь на нем, нанося удары по лицу и груди, дергая за волосы и проводя ногтями по лицу. Сильные руки отрывают меня от Трента, и я мечусь, дрыгая ногами, надеясь, что смогу попасть ему по яйцам.

— Уведи ее отсюда, — говорит Дрю, передавая меня Чарли. — Я разберусь с Трентом.

Чарли прижимает меня к своей груди, когда весь задор в спешке покидает меня. Я кладу голову ему на плечо, встречаясь взглядом с Кэмом, пока Чарли выносит меня из переполненного молчаливого кафетерия. Я ожидаю увидеть самодовольное выражение на лице после комплиментов, которыми я только что его осыпала. Но вместо этого появляется противоречивое выражение, и на меня смотрит множество разных эмоций. Маска сброшена, и он хочет, чтобы я поняла, что он показывает мне что-то настоящее. Он ни на секунду не сводит с меня взгляда, и между нами проносятся невысказанные слова, и я без тени сомнения знаю, что Кэмден Маршалл не писал этого письма.

Я бы поставила на это свою жизнь.

Но если за всем этим стоит не новая элита, то кто же? И что они выиграют, раскрыв мою тайну?

К середине дня я уже валюсь с ног. Во время противостояния в кафетерии я израсходовала все свои дополнительные резервы. В сочетании с тем, что я забыла взять с собой обезболивающее, и мое тело болит как сука, я быстро угасаю.

Учитель гундосит, и я кладу голову на стол, пытаясь заглушить его голос и стрелы боли, пронзающие голову. Чем дольше он говорит, тем хуже я себя чувствую. Жар исходит от ушибленных ребер, обжигая под униформой. От пота рубашка прилипает к спине, а влажные завитки волос вьются вокруг лба. Тошнота подступает к горлу, желудок сильно сжимается, и я боюсь, что меня сейчас стошнит.

Я вскакиваю, опасно покачиваясь, хватаю сумку с книгами и, пошатываясь, выхожу из кабинета, игнорируя вопросы учителя. Дверь с грохотом ударяется о стену, когда я выхожу в пустой коридор, зажимая рот рукой, в то время как мое тело сотрясается.

Я даже не могу закричать, когда меня неожиданно притягивает к теплому телу, и пара крепких рук скользит под бедрами.

— Я держу тебя, — говорит Кэм, спеша со мной на руках к ближайшему туалету.

Он едва успевает затащить меня в ближайшую кабинку, когда я выблевываю содержимое своего скудного обеда в унитаз. Тело продолжает отвергать все, что у меня есть в животе, пока не останется ничего, что можно было бы изгнать. Ребра пульсируют, голова, кажется, раскалывается на части, и я в настоящей агонии, сгораю, как будто все мое тело охвачено пламенем.

Я прислоняюсь к задней стенке кабинки, пока Кэм приглушенным голосом говорит по телефону, его обеспокоенные взгляд блуждает по моему лицу. Я пытаюсь снять куртку, но руки не слушаются, болтаясь по бокам каждый раз, когда я возобновляю тщетные попытки.

Кэм заканчивает разговор, кладет телефон в карман и присаживается на корточки передо мной.

— Где у тебя болит? — спрашивает он, пристально глядя мне в глаза.