— Здесь поверни налево, — командует он спустя пару минут.

Я сворачиваю на открытую подъездную дорожку, обсаженную высокими деревьями с обеих сторон. Мы поворачиваем за поворот, и в поле зрения появляется впечатляющее современное здание. Весь дом освещен, словно сегодня Четвертое июля, и с мигающими огнями, грохочущей музыкой, которую я слышу через окна машины, и людьми, спотыкающимися на лужайке с пивными бутылками в руках, он выглядит как квинтэссенция дома для вечеринок.

Собственность простирается на двух уровнях и построена из вишневого дерева и стекла с угловой крышей и стеклянным и серебряным балконом, охватывающим весь верхний уровень. Машины беспорядочно припаркованы на усыпанной гравием площадке перед домом, и я съезжаю на обочину, немного дальше. Я хочу убедиться, что меня не зажали и я смогу сбежать, когда мне это понадобится.

Мы выходим из машины и молча входим в дом бок о бок. Ритмичные удары и разноцветные стробоскопические огни струятся через открытую дверь, когда мы входим в широкое фойе с винтовой стеклянной лестницей по обе стороны. Полосы освещения промышленного типа удлиняют потолок над головой, а дубовые паркетные полы под ногами потрескались, придавая резкий, современный вид.

Я следую за Кэмом в огромную кухню, состоящую из глянцевых белых шкафов и приборов из нержавеющей стали, и наблюдаю, как он направляется прямиком к холодильнику.

— Пива? — предлагает он, протягивая мне охлажденную бутылку.

— Я пас, — качаю я головой. Ни за что не стану употреблять алкоголь в логове дьявола. Мне нужно оставаться начеку. Теперь, когда я здесь, то решила, что могу воспользоваться возможностью и немного порыскать в поисках информации. — Где родители Лаудера? — спрашиваю я, когда он закрывает дверь бедром, открывая крышку на своем пиве.

— В Нью-Йорке.

— Он живет здесь один?

Он подносит бутылку ко рту, обхватывает великолепными губами горлышко и жадно пьет. То, как работает его горло, когда он глотает, до смешного сексуально, и я отворачиваюсь, чтобы не быть пойманной на пускании слюней, глядя в окно на впечатляющее открытое пространство.

Отдельные баскетбольные и теннисные корты расположены по обе стороны, окружая утилитарный сад с обильными зонами отдыха. Между садом и домом расположен великолепный бассейн, окруженный обширным внутренним двориком, заставленным шезлонгами, занятыми блудными парами.

Это место переполнено детьми, которых я знаю по школе. Мальчики и девочки кричат и визжат, совершая прыжки в огромный бассейн, разбрызгивая воду повсюду. Нахмурив брови, я окидываю взглядом собравшуюся команду. По крайней мере, некоторые из внутреннего круга здесь.

Предательские ублюдки.

Ребятам будет неприятно это слышать.

— Мы втроем живем здесь, — признает Кэм, в перерыве между глотанием пива. — И если ты собираешься что-то вынюхивать, можешь забыть об этом. Мы заперли наши спальни.

— Что навело тебя на эту мысль? — поддразниваю я, ухмыляясь, потому что такая мелочь, как замок, не удержит меня снаружи.

— Я начинаю понимать, как работает твой ум, и это пустая трата времени. Кроме того, я привел тебя сюда не для того, чтобы помочь твоим планам.

— Зачем ты привел меня сюда?

Он жестом приглашает меня следовать за ним, и я иду рядом, когда мы выходим из другой двери, не той, в которую вошли. Мы входим в большое жилое пространство, которое видимо обустроено как танцпол. Диджей крутит музыку из импровизированной кабинки в верхней части комнаты, и вздымающиеся тела толкаются и скрежещут, когда удары пульсируют в пространстве.

Я замечаю все больше знакомых лиц.

Лица, которых здесь быть не должно.

Некоторые из них убегают, пресмыкаясь, бросая извинения через плечо, пока выбегают из этого места. Однако, что более тревожно, так это то, что большинству, похоже, все равно, что я их заметила. Более раннее унижение Кэма уничтожило все уважение, которым я до сих пор пользовалась и имела, что добавляет причины, по которым мне нужно держаться за свою ненависть крепче.

Кэм протискивается через комнату в длинный коридор. Стоны и крики просачиваются из закрытых дверей, когда мы проходим, и мой разум, бесполезно, вызывает в воображении образы Кэма, нависающего надо мной в моей машине.

Он наш враг. Никогда не забывай.

Он взбегает по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и я иду следом за ним. Остановившись у первой двери, к которой мы подходим, на верхней площадке лестницы, он стучит три раза.

Джексон распахивает дверь, ухмыляясь, изучая пытливым взглядом мое тело в черно-золотом платье с подходящими каблуками. Я ожидала, что мой отец появится на шоу, поэтому я принесла подходящую одежду, одобренную папой, чтобы переодеться, но я вряд ли была готова к вечеринке.

— Если ты хотела быть похожей на сексуальную секретаршу, — говорит он, отступая в сторону, чтобы позволить нам войти. — Ты попала в точку.

Я показываю ему язык, когда Джексон захлопывает дверь, хватает меня за руку и прижимает к ней.

— В следующий раз, когда ты это сделаешь, я буду пожирать твой язык и губы, пока у тебя не закружится голова.

— Обещания, обещания, — мурлычу я, выскальзывая из-под его руки.

— Черт, — бормочет он сзади. — Твоя задница выглядит горячо в этом платье.

— Дай угадаю, — закатываю я глаза и бросаю через плечо. — У тебя встал.

— Как ты догадалась? — смеется он, запрокинув голову.

— Если вы двое закончили флиртовать, — огрызается Кэм. — У нас есть дела, которыми нужно заняться.

— Раздражает, не так ли? — язвительно замечает Джексон, и теперь моя очередь смеяться.

— О, ты даже не представляешь как.

Игнорируя Кэма и Джексона, я занимаю место за столом рядом с Сойером.

Комната представляет собой своего рода домашний кабинет со встроенными стеллажами, письменным столом и сейфом. Этот шестиместный стол занимает центральное место в комнате, перед большим окном от пола до потолка, из которого открывается прекрасный вид на разврат, происходящий снаружи.

Несколько девушек теперь топлесс в бассейне, что делает их привлекательными для внимательной мужской аудитории, многие из них, опустив руки спереди на шорты, поглаживают свои члены. В другом, более затененном углу бассейна пары занимаются сексом, не заботясь о том, что у них есть зрители.

— Завидуешь, красавица? — спрашивает Джексон, заметив, на чем сосредоточено мое внимание.

— Вряд ли, — усмехаюсь я, наклоняясь вперед на своем месте. — Чего ты хочешь от меня, предполагаю, что ты привел меня сюда не на вечеринку?

— Все верно. — произносит Сойер, поворачивая ноутбук так, чтобы он был обращен ко мне. На экране открыта учетная запись для входа в систему «Manning Motors». — Нам нужно, чтобы ты помогла нам узнать пароль твоего отца.

— И почему ты думаешь, что знаю пароль? Я женщина, а значит мой отец не делиться со мной тем, что имеет отношение к бизнесу.

— Но ведь ты знаешь важные для него даты, например, дни рождения и юбилеи, или другие личные данные, — добавляет Сойер. — Люди, обычно, это используют для пароля.

Я тут же прыскаю от смеха: это настолько абсурдная мысль, что сложно не смеяться в голос. Парни пялятся на меня, словно мне пора на экскурсию в Психоленд.

— Мы сказали что-то смешное? — тут же спрашивает Кэм, сексуальным, но очень злым голосом.

— Да, — коротко отвечаю, быстро вытирая слезы с глаз от истерического смеха. — Кажется, вы принимаете моего отца за нормального человека. За человека. Вы ожидаете, что он будет вести себя, как любой другой бизнесмен с семьей, когда на самом деле он не такой.

Кэм и Сойер обмениваются странными взглядами.

— Тогда кто он?

— Он безжалостный монстр, которого не волнует ничего, кроме богатства, власти и статуса. Он, скорее всего, использует что-то случайное и безличное в качестве пароля.

Мысли об отце меня очень нервируют.