Легкий стон срывается с моих губ, когда его горячий рот касается чувствительной кожи прямо под моим ухом. Я задерживаю дыхание, когда он проводит губами вверх и вниз по шее, глубоко вдыхая, в то время как хватка на запястьях ослабевает, и он прижимается бедрами к моим. Еще один всхлип вылетает из моего рта, и я проклинаю свои бурлящие гормоны. Я хочу оттолкнуть этого мудака и отказать ему в том, чего он хочет, но я также хочу притянуть его ближе и позволить делать разные грешные вещи с моим телом, потому что жажду его, а это полный пиздец. Моя киска пульсирует от желания и дергается, когда он медленно толкается в меня.

— Как так получается, что я жажду того, что ненавижу больше всего? — шепчет он. — Как ты заставляешь меня хотеть тебя, когда я тебя презираю?

— Если ты найдешь ответ, пожалуйста, просвети меня, — прохрипела я, не открывая глаз.

— Открой глаза, Эбигейл.

Мое имя соблазнительно слетает с его языка, делая забавные вещи с моими внутренностями. Он целует меня в подбородок, и я на грани самовозгорания. Я моргаю, открываю глаза и смотрю на красивое лицо. Он так близко, что у меня нет другого выбора. Конфликт бушует в его взгляде, и я полностью понимаю эти чувства.

— Я думаю, что ты была послана на эту Землю исключительно для того, чтобы мучить меня, — шепчет он, отпуская мои запястья и запуская руки в мои волосы. — Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня.

— О, поверь мне, я уже пересекла эту финишную черту.

— Этого даже близко недостаточно, — шепчет он, целуя уголок моих губ.

— Чего ты хочешь от меня, Кэм? — шепчу я в ответ.

Он целует другой уголок моего рта, и платье прилипает к коже, тело пылает от жидкой похоти, а лоно пульсирует от сильной потребности.

— Все, Эбигейл. Я собираюсь забрать все.

Прежде чем я успеваю ответить, он прижимается своими губами к моим, обхватывая голову большими ладонями и берет под контроль наш поцелуй.

Хотя называть это поцелуем — все равно что называть Ferrari обычной машиной.

Этот поцелуй-Роллс-Ройс поцелуев.

Это утверждение.

Клеймо.

Вторжение.

Обещание.

Нападение.

Вызов.

Наказание.

Награда.

И сотни других вещей.

Он пожирает мои губы с неистовой потребностью, погружая язык в мой рот и прижимаясь бедрами к моим. Каждое нервное окончание и клетка в моем теле сверхчувствительны, и я тону в Кэмдене Маршалле, одновременно ненавидя и любя его. Мои пальцы скользят по его затылку, одаривая нежной лаской. Затем я впиваюсь ногтями в кожу головы, проводя ими вверх и вниз по остриженным бокам, и он рычит мне в рот, крепче сжимая мою голову, когда его карающие губы оставляют синяки на моих. У меня кружится голова, и я тону в его грубых поцелуях, жадных прикосновениях и ощущении горячего тела, прижатого к моему. Дьявол на плече насмехается надо мной, чтобы я брала, брала, брала, в то время как ангел в ухе умоляет меня оттолкнуть его.

Внутри я кричу.

Измученная и возбужденная.

Одновременно запутанная и ясно осознающая что делаю.

Я накалена до предела, мое тело достигло пика, когда мы вцепились друг в друга, прижимаясь телами сквозь одежду, отчаянно пытаясь сблизиться и в то же время сохранить расстояние между нами. Я кричу ему в рот, запрокидываю голову и яростно дергаюсь, когда самый безумный, самый взрывной оргазм пронзает меня с неистовой интенсивностью. Он хмыкает мне в ухо, тяжело дыша, и кожу головы покалывает, когда он сильно дергает за пряди волос, покачиваясь на мне с закрытыми глазами.

Я не могу быть уверена на сто процентов, но думаю, что он тоже только что кончил.

Мое дыхание приходит в норму, сердце бьется в умеренном ритме, и тяжелое облако опускается на меня с осознанием того, что мы только что сделали.

Не верю, что это не очередная часть какой-то безумной игры, в которую он играет, и я только что поддалась.

Снова.

После того, как он обошелся со мной сегодня, целоваться с ним — это последнее, что я должна делать.

Мне тошно, и я не могу ненавидеть себя больше, чем сейчас.

— Слезь с меня.

Он без возражений забирается на пассажирское сиденье, и я щиплю себя за переносицу, ведя внутреннюю борьбу, когда бросаю незаметный взгляд в его сторону. Он выглядит так же взбешенным этой странной химией, которую мы разделяем, и я рада, что не одна такая.

В воздухе витает напряжение, и мне хочется ударить руками по рулю и кричать, пока легкие не начнут кровоточить. Но я не доставлю ему такого удовольствия, поэтому заставляю себя успокоиться.

— Поезжай, — выпаливает он.

— Я не пойду на твою вечеринку.

Мне нужно убраться от него как можно дальше.

— У меня есть для тебя одно слово, чтобы передумать. — Он наклоняет голову, глядя на меня со своей обычной ненавистной маской на лице. — Джейн.

Это гарантирует, что я выполню его приказ, и меня тошнит, когда я завожу двигатель и вывожу машину с парковки. Он вводит координаты в систему GPS автомобиля, и никто из нас не разговаривает, казалось бы, целую вечность.

— Это ничего не значило, — в конце концов говорит он.

— Меньше, чем ничего, — соглашаюсь я, останавливаясь, когда добираюсь до окраины города и выезжаю на открытую дорогу.

Я наблюдаю за ним, исподтишка, краем глаза, он осматривает каждый квадратный дюйм машины, проводя пальцами по блестящей приборной панели с неохотным восхищением в глазах.

— Нравится? — спрашиваю я, когда невыносимая тишина становится почти удушающей.

— Отвратительно, — выплевывает он, и я издаю смешок.

— Ну, это понятно. — Его невысказанный вопрос повисает в воздухе. — Я помогала разрабатывать эту машину. Мой отец хотел создать автомобиль, который понравится молодым, богатым, светским девушкам, и пару лет назад он привлек меня к работе с командой дизайнеров.

Я бы никогда не призналась в этом отцу, но мне действительно понравился проект. Он собрал удивительно творческую команду, с которой приятно было работать. Они не относились ко мне как к дочери владельца компании. А также не смотрели на меня свысока и не судили меня как очередную избалованный богатую девочку подростка.

Они ценили мое мнение.

Бросали вызов моим идеям.

Расширили мой творческий кругозор.

— Итак, само собой разумеется, что тебе это не понравится. — Я бросила на него быстрый взгляд.

За исключением того, что знаю: он чувствует совершенно противоположное.

Я думаю, что у него такие же отношения любви-ненависти с моей машиной, как и со мной.

Нас снова охватывает тишина, и я на мгновение подумываю включить музыку, но предпочитаю неловкую тишину, так как она напоминает мне, что он мой враг. Что-то, о чем я, кажется, забываю каждый раз, когда он прикасается ко мне.

— Зачем ты это делаешь? — вкрадчиво спрашивает он после затянувшейся тишины.

— Что именно делаю?

— Все это элитное дерьмо.

— Почему ты это делаешь? — бросаю я в ответ.

— У меня есть причины. Веские, — отвечает он, отвернувшись, чтобы я не видела его лица. Но я могу разглядеть его отражение в окне и замечаю ненависть, вспыхивающую в его взгляде, сочащуюся, как расплавленная лава.

— Как и у меня, — говорю я.

Его телефон вибрирует, он быстро смотрит на него, и на его лице появляется озадаченное выражение. Сотовый продолжает вибрировать, пока он смотрит на него. В последнюю секунду Кэм отвечает на звонок.

— Привет. — Он отводит взгляд и снова смотрит в окно. — Я знаю. Мне жаль, что меня там не было. — Его тон понизился, и отражение в окне показывает, что черты его лица смягчились, и он выглядит немного грустным. — Я обещаю, что приеду в следующий раз. — Он бросает на меня быстрый взгляд, а затем снова отворачивается. — Я действительно не могу сейчас говорить. — Он замолкает на несколько секунд. — Да, я тоже скучаю по тебе, — тихо говорит он, и заканчивает разговор.

Я умираю от желания узнать из-за кого у него такое странное выражение, но понимаю, что лучше не спрашивать.