Клара тихо ахнула.

Приподнятые головы муз тихо опускались на камни. Одна за другой они погружались в спасительное забытье.

— Решение высшего совета надлежит исполнить без промедления. — добавил альбинат.

Неестественная, мертвая улыбка искривила губы Клары, ее глаза почернели.

— Я не пойду. Я не вернусь туда. — повторяла она.

Лев схватил ее за плечи, встряхнул, развернул лицом к музам.

— Подними их! Уведи! Они послушают тебя!

Клара как заведенная мотала головой, все так же дико улыбаясь.

— Не надо их тревожить. Они уснули.

— Ты не слышала, что он сказал? Сейчас пустят некру и…

— Тс-с-с! Не кричи, разбудишь. Они ничего не почувствуют во сне. Миг — и все закончится. А Город… он будет убивать нас медленно.

Она пошатнулась, ухватилась за Льва, он не успел ее поддержать, и она сползла наземь. С нежностью посмотрела на муз, погруженных в спасительную дрему.

— Я не желаю им мучительной смерти. Пусть спят. Я буду с ними. — спокойно и твердо произнесла она. Лев сел на камни возле Клары.

— Тогда и я остаюсь.

Клара перестала улыбаться.

— Не смей! — прошипела она. — Ты уйдешь с драгоценными!

— Мое место в Музеоне, ты сама сказала.

— Музеона больше нет! Я запрещаю тебе! — она попыталась подняться, но не смогла.

Лев грустно усмехнулся.

— Сегодня день моего совершеннолетия, если ты помнишь. Я должен был стать Магнусом. Не вышло. Но решать свою судьбу я имею право. Запрещай кому-нибудь другому.

Клара бросила молящий взгляд на Бэллу. Та подошла и тяжело опустилась рядом с ней. Неловко обняла. Клара сдалась. Устало уронила голову на Бэллино плечо. Взяла за руку Льва.

— Мы обязаны приступить к выполнению приказа. — объявил альбинат.

— Они пустят некру. Прямо сейчас. — содрогнулся Карл Иваныч. — Лев! Клара! Бэлла! Нашли время обниматься! Надо уходить!

Альбинаты, повинуясь знаку главного, шагнули к кратеру.

— Три оборота! — скомандовал главный.

Душераздирающе заскрипел винт. Глубоко под землей раздалось глухое урчание.

— Пока поднимается некра у вас есть время передумать. — произнес альбинат почти человеческим голосом.

— Мы уходим! — объявил Карл Иваныч. — Савва, скрипка с тобой?

— Я не пойду. — прозвучал спокойный ответ.

— Еще как пойдешь! — Карл Иваныч схватил Савву за плечо, но тот ловко вывернулся и уселся на каменную тумбу, поджав ноги.

— С ума сошел? — ужаснулся Карл Иваныч. — Немедленно вставай!

— Идите, если вам есть куда. Я не пойду.

Учитель взглянул в бесстрастное лицо ученика, сокрушенно покачал головой.

— Упрямый, избалованный мальчишка. Самурай чертов. Всегда из меня веревки вил. Подвинься! Я с тобой.

Он махнул рукой и примостился на тумбе рядом с Саввой.

— Утонуть в некре? — взвизгнула Декаденция, — Вы ненормальные! Я не хочу!

— Вас никто не заставляет. — спокойно ответил ей Лев. — Вы нормальная — бегите пока не поздно.

Еще один поворот винта. Грозное урчание усилилось, кратер чуть заметно задрожал.

— Я бы осталась… осталась бы… — лепетала поэтесса, — но… мое искусство? Я не ради себя, я ради поэзии! — цепляясь шпильками за брусчатку, она пятилась к калитке. — Амалия, а вы?

— Я тоже ухожу. — тряхнула серьгами Амалия. — В Самородье мой театр. Загнется без меня.

Вскинув голову и опустив ресницы, она величаво понесла себя к калитке.

— Мэтр? Филипп Брунович! Вы с нами?

— Все книги Музеона погибнут. — потерянно произнес Филибрум, не двинувшись с места. — Зачем я нужен?

Третий оборот.

Кратер трясся, внутри него гудело, как в гигантской трубе, хрипело и клокотало. Понесло удушливой вонью. И вот первые черные капли, предвестницы катастрофы, вылетели из кратера, шлепнулись на камни, прямо под ноги Филибруму. Он вздрогнул, с ужасом посмотрел на зловонную лужу, шагнул назад.

— Но в Самородье тоже библиотека… — произнес он с дрожью в голосе — Оттуда есть доступ к тайным хранилищам. Они хорошо защищены. Может быть, некра их не зальет? У меня есть надежда.

Он пожирал глазами драгоценных, словно ждал хоть одного слова одобрения, разрешения, оправдания. Но никто ему не ответил, никто не взглянул на него. Все взгляды были прикованы к кратеру. Филибрум опустил голову и, пошатываясь, заковылял к калитке, где жались друг к дружке Амалия с Декаденцией. Обернулся.

— Я стар. Я хочу жить. Прощайте, друзья. И простите.

Амалия дернула калитку. Безрезультатно. Еще раз.

— Что встали, как столбы? Открывайте! — приказала она альбинату, продолжая остервенело дергать ручку. Альбинат двинулся на помощь.

— Можете не стараться. — остановил его Платон Леонардович. — Третий оборот блокирует калитку. Я так настроил механизм.

— Что?! — взвизгнула поэтесса, — Зачем?

— Это же ясно. Чтобы в случае катастрофы некра не смыла Самородье.

— Почему вы раньше не сказали?!

— Разве не сказал? Забыл.

— Так сделайте что-нибудь, гений вы придурочный! — взревела басом Амалия.

— Я уже не успею. — хладнокровно ответил механик. — Да и какой смысл?

Декаденция сжалась в комок и обхватила голову руками. Альбинаты недоуменно переглядывались, будто не в силах уразуметь очевидное.

Все взгляды были прикованы к кратеру. Только Савва сидел с закрытыми глазами, подняв лицо к небу.

— Вы слышите? — тихо спросил он, чуть повернув голову к учителю.

— Что?

— Звук с неба.

Карл Иваныч прислушался.

— Тебе показалось.

— Я слышу. — сказала Клара, и глаза ее расцвели лазурью.

И вдруг музы, минуту назад лежащие замертво, зашевелились. Цепляясь друг за друга, они поднимались, смотрели в небо, прислушивались.

— Пегас… Пегас… — понеслось над площадью.

Теперь уже все могли слышать звук похожий на свист ветра и на Саввину флейту. Он лился с высоты, заглушая грохот кратера, нарастал, набирал силу, пронизывал пространство.

— Смотрите, летит!

Облитый розовым золотом утреннего солнца, в небе парил Пегас и ветер пел в его крыльях.

— Перекройте кратер! — истошно завопила Декаденция.

— Поздно. Слишком сильный напор. Некра уже здесь. — заметил Платон Леонардович.

— Чуть-чуть бы пораньше… — прошептал Филибрум.

***

Саша изо всех сил вцепилась в гриву, она почти оглохла от свиста ветра, и не слышала, как все закричали, увидев их. И лиц, поднятых к небу она не видела. Ее глаза были прикованы к кратеру, из которого уже летели черные брызги. Некра! Они успели вовремя.

Все ближе земля, ниже, ниже… Пегас несется прямо в кратер. Саша зажмурила глаза, но пересилила себя, открыла. Чего ей бояться после Реки Забвения? Сейчас случится чудо и она должна увидеть его!

Под радостные крики Пегас врезался в кратер в тот самый миг, когда из него вырвался столб поганой жижи.

И заворчала, всколыхнулась земля, треснула, как скорлупа.

Их подбросило вверх и окутало серебристой, переливчатой, благоуханной волной — инспирия!

Саша припала к шее Пегаса. Источник жив. Музеон спасен.

Белоснежный крылатый конь плавно опустился на землю, прогарцевал вокруг кратера, сложил крылья и замер под оглушительные крики и аплодисменты. Он явно наслаждался триумфом. Саша неловко, боком соскользнула на землю, обняла Пегаса, поцеловала в морду. Тот фыркнул ей в ухо, весело шарахнулся в сторону и понесся вокруг площади, грохоча копытами и рассекая крыльями воздух. Потом взметнулся на дыбы, победно заржал и поднялся в небо, заслонив крыльями солнце. Его провожали взглядом, пока не затихло пение ветра.

— Прощай, Пегасик, спасибо тебе. — прошептала Саша, вытирая заслезившиеся от солнца глаза. Она опустилась на землю, привалившись спиной к кратеру и уронила голову на руки. Ей страшно хотелось спать. Но не тут-то было, музы подхватили ее, визжа и хохоча и с головой окунули в инспирию. И Саша поняла: купаться в источнике вдохновения — это вам не музу яблоками кормить. Сон слетел в одно мгновенье, она ощутила такой прилив сил и веселой наглости, что не отказалась бы еще разок сгонять за Пегасом.