“Ну, теперь самое страшное…”

— Платон Леонардович, а не найдется ли у вас каких-нибудь…Э-э-э…

— Отмычек. — прямым текстом закончил за нее Савва.

Платон Леонардович поднял голову, сдвинул на лоб очки.

— Отмычек?

— Там в библиотеке замок заедает… — пояснила Саша.

— Какой замок? — сдвинул брови Платон Леонардович, — Как заедает? Мой замок не может заедать! Я зайду, посмотрю.

— Нет, нет! Не стоит вам беспокоиться! Он не совсем в библиотеке… На сарае замок. Не ваш. Обычный. — заюлил Савва.

— Мы ключ потеряли и не знаем какой нужен. — сделала Саша умильные глазки.

— Вы нам дайте какие-нибудь отмычки! Мы не хотим, чтобы Филипп Брунович узнал.

— Зачем его расстраивать!

Платон Леонардович выслушал их сбивчивый дуэт и укоризненно покачал головой.

— Сколько раз я просил Филиппа, чтобы он не подпускал к механизмам бездарностей и дилетантов! — расстроился он и снял со стены кольцо, на котором висело с полсотни причудливо изогнутых железяк.

— Держите! Не потеряйте!

— Спасибо вам огромное! Вы только ему не говорите, пожалуйста.

Вежливо попрощавшись, поулыбавшись на всякий случай, они выбрались наконец из мрака мастерской на солнышко. Отошли немножко. Выдохнули. Саша вдруг рассмеялась.

— Ты чего?

— Да вот думаю: бездарность — это я, разумеется. Значит дилетант это ты?

— Сейчас умру от смеха. А вот что ты будешь делать, если он и правда заявится в библиотеку замки проверять?

— Не заявится. Он уже забыл. Он же гений, в отличии от тебя!

Через Музеон шли окраинами. Саше не хотелось снова оказаться на площади Безобразова возле кратера. Она боялась повторения вчерашней сцены. Хватит того, что ей предстоит снова оказаться в той страшной комнате.

Дом при свете дня выглядел очень даже приветливо — из светло-серого камня, весь в плюще и цветах.

“И ничего в нем нет угрожающего. Очень милый домик.” — убеждала себя Саша.

Неспешно прошлись вдоль забора, через который она перемахнула два дня назад. Улица была пустынна.

— Давай так: — предложила Саша, — Я пойду внутрь, посмотрю как там и что, а ты здесь останешься. Если что — знак какой-нибудь подай. А то вдруг опять прыгать в окно придется!

— Нет. — твердо ответил Савва, — одной тебе туда нельзя. Пошли вместе. Спрячемся, если что.

И вот Саша снова оказалась в витражной шкатулке прихожей. Темная лестница. Бум… Бум… Мороз по коже!

В коридоре стоял отвратный запах некры — он не выветрился и спустя два дня. Саше казалось, этот смрад будет преследовать ее всегда.

Вот и дверь в конце коридора. Даже в полутьме видно, что она вся изодрана, исполосована глубокими царапинами.

— Ужас какой… — прошептала Саша, медленно подходя к двери. — Будто когтями драли…

Савва провел пальцем вдоль царапины.

— Может какой-то инструмент. Не когти же в самом деле. Ты хоть что-нибудь видела?

Саша помотала головой.

— Было темно. Только с улицы чуть-чуть свет пробивался. Помню что-то огромное, бесформенное. И вонь. — Ее передернуло.

Дверь еле держалась на полусорванных петлях. Это ж какой надо обладать силищей, чтобы так раскрошить дубовую доску! Саша возблагодарила того неведомого, кем бы он ни был, что помог ей ускользнуть от чудовища.

В комнате царил погром. Уцелел только диван в углу. Остальная мебель превратилась в щепки, обломки и осколки.

— Это ты тут все разнесла? — Савва посмотрел на нее с уважением.

— Это я со страху. — заскромничала Саша. — И оскурат. Я слышала, как он громил все, что я не успела.

— Я слышал, что невозможно спастись от оскурата. Как тебе это удалось?

Он смотрел на нее пристально, и, как показалось Саше, с подозрением. Ей стало неуютно от его взгляда.

— Не знаю. Чудом каким-то. Успела завалить дверь. А

Кассандра… — Саша содрогнулась. — получается, он ее… убил? — едва выговорила она.

— Если бы убил — то здесь бы и бросил. — резонно заметил Савва. — Зачем она ему мертвая?

— Так значит она жива! — обрадовалась Саша, — Но где она может быть? Куда он ее дел? Зачем она ему нужна?

— Ему ничего не нужно. — тихо ответил Савва. — Он выполняет приказы хозяина.

— И кто его хозяин?

Савва пожал плечами.

— Оскураты служат Утробе. Но она ничего не делает сама.

Она дает поручения помощнику. А он — оскуратам.

— А кто ее помощник?

Савва смотрел на нее рассеянно и, казалось не слышал. Думал о чем-то своем. Потом окинул взглядом разгромленную комнату.

— Возможно, ему нужна была ты, а не Кассандра. — неожиданно сказал он.

— Она успела мне сказать, что меня кто-то ищет. — с ужасом припомнила Саша. — Но кто? И зачем?

— Да откуда я знаю! И вообще, может уже делом займемся? — Савва пересек комнату, выглянул в окно, — Ты что-то найти хотела? Вот и ищи, пока нас тут не поймали. Я послежу за улицей. Нашла место, где болтать.

Он был прав и Саша не стала возмущаться. Хотя было ясно, что знает он больше, чем говорит.

“ Ладно, мы еще к этому вернемся. Не отвертишься.” — мысленно пригрозила она Савве и не спеша двинулась по комнате.

Под ногами хрустело битое стекло — пузырьки, флаконы, склянки, горшочки — все, что когда-то хранилось в шкафу. Все такое пыльное, будто ничья рука их не касалась как минимум несколько месяцев.

Саша присела на корточки среди кучи мусора, принялась перебирать осколки, щепки, куски штукатурки. Вот зеленый флакончик почти уцелел, только с одного боку треснул и горлышко отбито. Саша посмотрела флакон на свет, осторожно понюхала. Черепки от разбитого горшка тоже внимательно осмотрела. Поводила руками по полу среди груды мусора. Задумалась.

— Что-то нашла? — спросил Савва. Он циркулировал от окна к двери, следил, чтобы никто не нарушил их уединения.

— Ничего… — задумчиво ответила Саша.

— О чем тогда задумалась?

— Как раз об этом. Полный шкаф каких-то склянок и никаких следов содержимого! Ну ладно, жидкость могла высохнуть за два дня, но пятна хотя бы должны остаться. Масло там, или травы… Не могла же она хранить тут чистую воду. Горшки битые, банки, пузырьки. И больше ничего.

— Так может ничего и не было? — предположил Савва.

— Может быть. — Саша переползла к груде обломков у окна. Массивный дубовый стол разнесен в щепки. Белая кружка растерта в порошок, только осколок ручки остался. Вот расплющенная железная коробка из-под печенья. Термос без пробки. Разумеется, пустой. Крышки тоже нет.

— Что-то не так… — пробормотала Саша. — Почему он без крышки… так не должно быть…

— Чему ты удивляешься в таком погроме?

— Подожди, сейчас… — она закрыла глаза. — Вот Кассандра открутила крышку… взяла чашку… налила чай…

— Я точно помню, Кассандра закрыла термос и закрутила крышку! А сейчас он открыт.

В голове закопошилась смутная догадка.

— Помоги пожалуйста…

Вместе с Саввой они растащили обломки стола.

— Да что ты ищешь? — раздраженно допытывался Савва. Саше было не до ответов, она, как такса в норе, рылась в груде обломков.

— Вот! — Она выбралась на свет, держа в руке пробку от термоса. — А вон крышка! — она подползла на коленках к дивану и выудила блестящую крышку. — Укатилась.

Внимательно осмотрела пол, огляделась.

— Никаких пятен на полу. Чай был сладкий, если его вылить, должно остаться липкое пятно… — она повозила руками по полу.

— Ты хочешь сказать, кто-то его выпил?

— Да.

— Так наверное, вы с Кассандрой?

Саша снова прикрыла глаза.

Она убирает печенье, берет термос… “…Еще чаю?”

— Нет! Там точно оставалось. Кассандра закрыла термос и убрала в стол. Я это помню. Кто-то допил чай! И вряд ли это был оскурат.

— Мне кажется, ты ерундой занимаешься. — бросил Савва. — Какая разница, кто выпил чай?

— Как это — какая! — возмущалась Саша, — Это значит, не я последняя здесь была! Кто-то был здесь после меня, да еще и чай пил! Это мог быть только похититель. Тот, кто натравил оскурата!