Трогать? Б-р-р! Он как пушистая гусеница. На него даже смотреть на него неприятно. Лучше под ноги, на тропинку. Интересная какая тропинка… Корни деревьев вросли в нее, вплелись замысловатым узором, похожим на литеры из старинных книг. Саша поневоле замедлила шаг — ей померещилось нечаянно, что корни выписывают тайное послание, ей одной предназначенное, ей одной понятное. Глупо! Но она вглядывалась, выворачивая шею, как сова — вдруг здесь про маму? Глупо и стыдно! Корням этим тысяча лет, не меньше!

Тоска навалилась внезапно, застала врасплох. Саша вдруг до боли ясно осознала, как далеко она от дома. Одна. Идет сквозь мрачный лес, неизвестно откуда, неизвестно куда. И рядом никого.

Савва… Что ему до Саши? Исчезни она сейчас, провались под землю — он пожмет плечами и пойдет играть на флейте этой своей. Цинцинолле.

Клара, Бэлла… они к ней добры, но лишь потому, что нуждаются в ней. Им безразлично — найдет она маму или нет. Она проходит этот квест одна. Сама. И лес этот, тихий и душный, как меховой воротник — еще один уровень. И сколько их впереди?

Трудно дышать… Кажется, мягкая зеленая лапа давит прямо на сердце. Хочется разорвать воротник… А может лучше убежать? Рвануть через лес, без дороги, чтобы ветки хлестали, трещали под ногами сучья, чтобы всколыхнулось это болото! Но тропинка не отпускает, не сойти с нее. Все внутри оцепенело, мысли в голове мхом обросли. Рукой не двинуть, головы не повернуть… Только ноги шагают — раз…два… Зачем? Куда? Зачем вообще кто-то куда-то идет? Сил нет. Плохо спала сегодня, может прилечь ненадолго? Вон подходящая ямка, зеленая, мягкая… Ветки вниз опустились, с них свисает мох… Какая уютная комнатка! Была у меня когда-то подушечка из зеленого бархата… Я все равно не найду маму. Она спит в такой же зеленой комнатке, и я усну, может во сне ее увижу… Надо сказать Савве, чтоб через часик за мной вернулся… Язык почему-то не слушается и голоса нет. Ау, голос… Это все лапа… Мягкая, давит…

Что это с Саввой? Зачем он трясет меня, спать же мешает! Почему у него глаза испуганные? Где я? Что со мной?

— Проснись! Саша, не спи! — Савва тряс ее за плечи.

— Я… я не сплю… Ты что делаешь? — Она сбросила Саввины руки, встряхнула головой, потерла лицо, разгоняя сонную одурь. — Я просто задумалась!

— Дурак я, что тебя послушал! — Куда девалась его невозмутимость? Он почти кричал. — Ты бы видела себя сейчас! Как лунатик… Тебя же чуть не засосало!

— Что? Куда?

— Оглянись вокруг себя!

Саша оглянулась и увидела, что они стоят не на дорожке, а среди мха, рядом с огромными вывороченными корнями мертвого, обросшего мхом дерева. А ее ботинки покрыты толстым слоем мха. Тихо взвизгнув, она прыгнула на тропинку, с отвращением отряхнула ноги от зеленой мякоти и накинулась на Савву:

— А ты куда смотрел?

— Под ноги, конечно! Сказал — не сходи с дороги!

— Не ори на меня! Откуда я знала!

— Сама не ори. Тебе же помочь хотел.

Дальше пошли по тропинке рядом. Савва крепко держал ее за руку. Шли молча. Саше было стыдно. Как некрасиво получилось! Сначала заставила его пойти этой дорогой, потом про него гадость какую-то подумала. А он по-настоящему за нее испугался. Еще немного, и она рухнула бы в этот мох, и неизвестно, чем бы это закончилось.

А ведь он ее предупреждал! Извиниться бы надо, по-хорошему…

— Долго нам еще? — спросила виновато.

— Дойдем до города, — спокойно ответил Савва, — спустимся на площадь Безобразова. Оттуда через мост в библиотеку. Уже недалеко.

Отлегло немножко. Безжалостная лапа отпустила сердце и наконец-то удалось глубоко вздохнуть. Саша неловко забрала у Саввы свою руку.

— Мы разве через реку пойдем?

— Ну да.

— Не понимаю. Ты собирался попасть в библиотеку прямо из Клариного сада, а с ним рядом нет реки. Как такое может быть?

Савва призадумался

— Здесь…Как бы тебе объяснить понятно… Представь огромный кусок сыра. С дырками. Ты — муравей. И тебе нужно попасть на другую сторону куска.

— Угу. Уже представила.

— Ты можешь обойти его кругом, а можешь пролезть через дырку. Вот и все. Главное — знать, где пролезть.

— То есть тут у вас такая… аномалия? Гео…патогенная зона? Вроде Бермудского треугольника, да? Класс! Рассказать бы кому-нибудь!

— Даже не пытайся. — серьезно сказал Савва, — Один уже рассказал… Неважно. Такие места очень любят музы. Им здесь хорошо.

— А драгоценные? Вам здесь хорошо?

— Я тебя умоляю! Драгоценным везде хорошо.

— По тебе не скажешь.

Савва отвернулся. Саша с досадой подумала, что снова брякнула что-то не то. Несколько шагов прошли молча.

— Слушай, — осенило вдруг Сашу, — а может это как раз музы изменяют пространство? Там где они поселяются возникает аномальная зона… м-м?

Савву эта мысль не впечатлила. Он равнодушно пожал плечами.

— Не уверен, что это важно. А вообще, байка есть. Ну — легенда. О том, как возник Музеон.

— Расскажи! — обрадовалась Саша.

— Бэллу попроси. Я плохо рассказываю. — ломался Савва.

— Неважно. Здесь страшно молчать…

Он вздохнул.

— Ладно! Я так не смогу, как Бэлла, но попробую. — он сделал загадочное лицо и заговорил нараспев, очень похоже копируя Бэллу:

…Давным-давно, в стародавние времена на этом самом месте бился белоснежнокрылый Пегас с Великой Утробой…

— Это кто такая?

— Пожирательница талантов. Вечно голодное чудовище с огромным брюхом. — пояснил Савва своим обычным голосом, — Ее прислужницы, азумы, убивают таланты, а она пожирает то, что от них осталось. А Пегас решил с ней разделаться раз и навсегда. Не перебивай!

…Он ударил копытами с такой силой, что земля содрогнулась, разверзлась, и земная кровь и соки вырвались на поверхность. И вспучилась и поднялась земля, и выросли повсюду огромные холмы, и земная кровь кипела между ними. И провалилась Утроба в расплавленные недра, и стала погружаться в кипящую земную кровь. А Пегас парил над клокочущей землей, невредимый и недосягаемый.

И поняла Ненасытная, что близок конец, и взмолилась:

“ Помоги мне, благородный Пегас! Не дай сгинуть! В награду обещаю не преследовать тебя и потомков твоих до конца времен.”

И ответил ей Пегас:

“Муз, подопечных моих, тоже не тронь. И азум, прислужниц твоих, к людям не посылай. Пусть творят они, как велит человечья природа, и да не будет им преград во веки веков.”

Ужас охватил Пожирательницу, земная кровь заливала ей рот и уши, и Великая Небыть раскрыла ей свои объятия. Но не могла она обещать того, что противно ее природе. И так сказала:

“Как не может быть света без тьмы, и добра без зла не существует, так и созидание немыслимо без разрушения.

Не отнимай все у меня! Оставь малую толику свободы! Отдай мне тех, кто сам придет ко мне и отдастся в мою власть по доброй воле.”

Поразмыслил Пегас и решил, что не найдется на свете такого идиота. Был он как дитя легковерен и плохо понимал человеческую природу. С утроенной силой взмахнул он своими белоснежными крыльями. Поднялся такой ветер, что деревья застонали и полезли вон из Земли, и корни их извивались как змеи. Стала остывать клокочущая земная кровь, и пузыри ее обращались в камень.

И снизился благородный Пегас и протянул Утробе белоснежное крыло. Ухватилась она за него из последних сил и выбралась на поверхность. Но не хватало сил Пегасу подняться выше, ибо устал он в сражении. Не удержалась Ненасытная — малы и слабы были руки ее, а брюхо огромно. Рухнула она возле самой Черной горы и уползла под нее и укрылась в ее недрах. А слизь с ее безобразного тела покрыла землю вокруг, и стало болото. А насекомые с ее волос обратились в хухликов… и… Собственно, вот… Там еще много чего было. Он потом полетел на Лунную гору, танцевал там и так долбанул копытом в великой радости своей, что Источник вырвался из самого сердца горы. А из него появились музы…И были прекрасны они в лунном свете… ладно, хватит пожалуй.

— Интересная версия! — оценила Саша. Но она почему-то совсем не похожа на те истории о Пегасе, что я читала.