Когда мы говорим: Cum naturam ducem sequaris, nunquam aberras – «Так как ты следуешь природе, то ты не ошибаешься», – то делаем здесь логическое заключение такого типа: так как ты следуешь природе, а природа всегда безошибочна, то ты никогда не ошибаешься. Но можно сказать и так: Nunquam aberras, quia naturam ducem secutus es. Здесь вместо causale с конъюнктивом стоит quia с индикативом, почему и смысл этого предложения будет другой, а именно не выводной, не обосновывающий, а зависящий от реальной и объективной причины. «Ты не ошибаешься, потому что ты последовал природе». В таком предложении латинский автор вовсе не хочет сказать, что следование природе всегда ведет к безошибочному поведению. И он этим не хочет сказать также и того, что безошибочное поведение только и может вытекать из следования природе. Следование природе может вести также и к ошибкам; а безошибочное поведение может основываться и на чем-нибудь другом, например, на большом уме. О чем же говорит такое предложение, содержащее причинный союз с индикативом? Оно говорит только о том, что в данном случае, при данном стечении обстоятельств, в такой-то известной обстановке твое следование привело к безошибочному поведению. На то и стоит тут индикатив, что автор такого предложения хочет выразить фактическое положение дела; фактически возникшую связь безошибочного поведения с подражанием природе, а не логически необходимую связь между тем и другим.

Таким образом, разница между логически обосновывающим предложением с cum causale и фактически причинно-объясняющим предложением с индикативными причинными союзами совершенно ясна. И все же, повторяем, разница между тем и другим в живой латинской речи часто сглаживается, так что иной раз и сами латинские авторы не очень разбираются в том, какой аргумент они приводят, отвлеченно-логический или фактически-причинный.

Всмотревшись в приведенную группу определяемых придаточных предложений, мы также можем не заметить большой целесообразности включения в нее именно данных типов придаточного предложения. Действительно, если речь идет об определении какого-то действия, то важно, прежде всего, установить то основание, из которого оно вытекает; а в дальнейшем необходимо формулировать и то, что именно здесь вытекает, то есть логическое следствие. Поскольку, с античной точки зрения, основание, как и любая общность, трактуется не формально-логически, то есть не как нечто лишенное всякой конкретности, но как нечто, включающее в себя всякую конкретность и частность, то основание есть уже начало определения, и в своих следствиях оно только выявляется и получает частное значение. Вот почему логически обосновывающее предложение с латинской точки зрения надо относить не к определяющим, а к определяемым, в то время как фактически-обосновывающее, причинно-обосновывающее надо относить к определяющим.

Далее, получив логическое следствие, мы начинаем видеть, куда направлялось определяемое действие и к чему оно стремится, то есть видим его цель. Этим, однако, определение действия не кончается, так как до сих пор оно было у нас по-преимуществу логическим. Необходимо, чтобы цель осуществилась, и чтобы об этом осуществлении было сообщено. Правда, уже в предложениях следствия латинский язык слабо различает логическое и фактическое, поскольку для ut consecut. нет такого индикативного аналога, который имеется для cum causale. Но для полноты определяемого предмета важна не только его логическая значимость или фактическое наличие, но и та или иная выраженность и обработка в целях его сообщения одним сознанием другому сознанию. Обработка эта может или только еще ставиться в виде вопроса или сообщаться в виде чего-то уже установленного. Вопрос об осуществлении действия придаточного предложения есть косвенный вопрос; а развернутое сообщение о тех предметах и действия, которые определяются в придаточном предложении его главным предложением, есть косвенная речь.

Если мы к этому добавим, что введенные в наш список предложения с quin тоже являются предложениями дополнительными и, в частности, целевыми, то весь перечень определяемых предложений получит у нас свое полное обоснование как перечень именно определяемых придаточных предложений. Впрочем, не худо и вообще иметь ясное представление о составе латинских предложений цели, которые обычно, как и весь латинский синтаксис, излагаются слишком дробно и бессвязно.

Ярче всего цель представлена, конечно, в предложениях с ut finale. Здесь цель выражается только одним этим предложением с ut finale и больше ничем другим. В предложениях с ut obiectivum цель выражается не только этим придаточным предложением с ut obiectivum, но и соответствующим главным предложением (с глаголами «заботиться», «требовать» и прочими), а предложение с ut obiectivum в данном случае только дополняет, развивает и уточняет ту цель, которая выражена в главном предложении. Следовательно, предложение с ut obiectivum в целевом отношении гораздо слабее. Еще слабее цель выражается в придаточных предложениях после verba impediendi. Здесь имеется в виду не столько достижение цели, сколько избежание ее. Близки к этому и дополнительные предложения после verba timendi: timeo, ut veniat – значит, собственно говоря, «боюсь, что он не придет, и в то же время хочу, чтобы он пришел»; а предложение timeo, ne veniat означает «боюсь, что он придет, и в то же время хочу или принимаю меры, чтобы он не пришел». Таким образом, в предложениях боязни цель падает до степени волюнтативной попытки достигнуть или избежать ее. Наконец, в предложениях с quin целевой характер придаточного предложения делается еще менее заметным и граничит с простым объективно-дополнительным предложением.

Во-вторых, – и тут уже все традиционные учебники латинского языка единогласно твердят одно и то же, – во всех этих типах придаточных предложений последовательно и неуклонно проводится consecutio temporum. О косвенных вопросах и о придаточных предложениях в косвенной речи нечего и говорить; это – школьная азбука. Что же касается предложений цели, будь то в чистом виде или в виде дополнительных предложений, то все полагающиеся по consecutio temporum формы не употребляются здесь только потому, что этому мешает самый смысл данных придаточных предложений. Ведь цель может только предстоять, но не может ни сопутствовать, ни предшествовать ее достижению. Поэтому в предложениях цели ставится только coni. praes. после главного времени управляющего глагола и coni. imperf. после исторического времени управляющего глагола, причем оба конъюнктива имеют здесь будущее целевое значение. В предложениях следствия consecutio temporum, как мы увидим ниже, соблюдается отнюдь не всегда и всецело зависит от намерения пишущего или говорящего. Но в тех случаях, где она употребляется, предложение следствия допускает любые конъюнктивы, кроме, может быть, coni. plusquamperf., поскольку характерный для этого последнего признак прежде-прошедшего противоречит самому понятию следствия, всегда следующему за своим основанием, а не предшествующему ему. Впрочем, в редких случаях в предложениях следствия возможен и coni. plusquamperf.

Эти два обстоятельства, которые каждый может легко получить эмпирическим путем из просмотра более или менее пространного руководства по латинскому синтаксису, имеют огромное значение для характеристики латинского сложного предложения. Действительно, они устанавливают тот непреложный факт, что все определяемые придаточные предложения подчиняются своим главным предложениям только при помощи модально-временного способа, то есть при помощи consecutio temporum. Это факт огромной важности, и без него нечего и думать давать формулировку каким-нибудь законам латинского сложного предложения.

Все же, однако, поставленный у нас выше вопрос о возможности разных способов подчинения в определяющих придаточных предложениях этим еще не решается, как не решается он и относительно определяемых придаточных предложений. Сейчас нужно этот вопрос поставить вплотную. Что касается определяемых придаточных предложений, то уже беглый просмотр хотя бы учебных материалов приводит к очень твердой констатации того факта, что никаких других способов подчинения, кроме consecutio temporum, здесь не проводится и не допускается даже в порядке исключения. Иначе обстоит дело в области определяющих придаточных предложений.