Возьмем предложение не условное, а относительное: Homo qui naturam ducem sequitur, nunquam aberrat – «человек, который следует природе, никогда не ошибается». Уже небольшое размышление покажет, что и в относительном предложении могут быть поставлены любые времена и даже конъюнктив, и это – вне всякой формальной зависимости от соответствующего главного предложения. Пусть, например, мы захотели бы понять данное относительное предложение как нечто возможное в прошлом, но не осуществленное, то есть понять как так называемый modus irrealis. Тогда мы скажем: Homo, qui naturam ducem sequeretur (или secutus esset), nunquam aberraret (aberravisset) – «человек, который следовал бы природе (смысл: но он ей не следует или не следовал), не ошибался бы». Здесь фигурируют конъюнктивы, однако не в силу формальной зависимости придаточного и главного предложения, в силу намерения пишущего выразить неиспользованную или погибшую возможность. Вместо конъюнктива в главном предложении можно поставить здесь даже простой индикатив, понимая данное относительное придаточное предложение как аподосис самостоятельного, но в данном случае незаконченного условного предложения ирреальной формы. Здесь еще более наглядно выступит независимость условного придаточного предложения от соответствующего ему главного предложения, которое останется индикативным.

Итак, первый способ подчинения, который мы называем простым, или свободным, сводится к тому, что модусы и времена в соответствующем придаточном предложении не находятся ни в какой формальной зависимости от главного предложения и употребляются так, как если бы данное придаточное предложение было главным. Единственным признаком такого подчинения является только союз, вводящий данное придаточное предложение, или заменяющая его другая часть речи. Это, конечно, не значит, что в данном случае нет вообще никакой связи придаточного предложения с главным. Если бы такой связи не было, то разрушилось бы и само сложное предложение. Однако в данном случае связь эта не формально-грамматическая, но общесемантическая, предметная, объективная связь самих действий, выраженных в этих предложениях.

Переходим к другим способам подчинения, соблюдая постепенное нарастание сложности этого процесса и отбирая на первых порах более простые формы подчинения. Если первый способ подчинения оставлял нетронутыми и время и модус придаточного предложения, то на очереди такое подчинение, при котором модус уже формально закрепляется, а время все еще продолжает быть свободным. Назовем такой способ подчинения модальным, поскольку он касается только модуса придаточного предложения и не касается его времени. При модальном подчинении время придаточного предложения продолжает быть свободным и независимым, то есть таким, каким оно было бы в соответствующем главном предложении. Другими словами, оно находится в зависимости исключительно только от намерения пишущего или говорящего отразить ту или иную объективную ситуацию.

Таким способом подчинения является так называемый attractio modi. Аттракция наклонения попадается, главным образом, в относительных и условных придаточных предложениях и чаще находится в зависимости от другого придаточного предложения, чем непосредственно от главного. Заключается этот способ в том, что управляющий конъюнктив (или инфинитив) втягивает в сферу своей семантики управляемый им индикатив, иной же раз и само время индикатива, хотя это и не обязательно. Собственно говоря, тут тоже еще нет настоящего подчинения. Здесь конъюнктивная установка просто расширяется ввиду своей интенсивности и на соседние индикативы, причем это вовсе даже и не обязательно, так что индикатив в этих случаях вполне может оставаться нетронутым. Только Цицерон более или менее систематически пользуется этим способом подчинения, но и у него здесь нет полной последовательности.

Возьмем предложение: ne unquam aberret is, qui naturam ducem sequatur, sequeretur, secutus sit – «пусть никогда не ошибается тот, кто следует, следовал, последовал природе». Здесь в относительном придаточном предложении «кто следует…» мы поставили конъюнктив по аттракции наклонения, имея в виду побудительный конъюнктив главного предложения. При такой комбинации наклонений конъюнктив главного предложения мыслится настолько интенсивно, что он захватывает в свою сферу даже зависящие от него относительные предложения. Но ошибки не было бы, если бы мы оставили вполне нетронутым естественный для данного относительного предложения индикатив.

Своей нерешительностью и частым предоставлением полной свободы для времени придаточного предложения такое модальное подчинение обнаруживает свою неполноту и ограниченность, что явствует также и из сравнительной редкости этого способа подчинения в латинском языке. Другой тип модального подчинения и более частый, и более решительный.

Этот другой тип модального подчинения заключается в следующем. Придаточное предложение на этот раз совершенно формально и вполне в обязательном порядке подчиняется главному предложению модально, и внешним выражением этого модального подчинения является обязательный конъюнктив. Он не может быть или не быть, но он всегда есть. С другой стороны, время этого конъюнктива остается здесь вполне свободным от главного предложения и зависит только от усмотрения пишущего или говорящего. Часто бывает даже так, что в придаточном предложении, зависящем от главного, и в модальном и во временном отношении вдруг ставится время независимо от главного предложения, то есть в таком виде, как его представляет сам пишущий или говорящий, а не тот субъект, который является подлежащим главного предложения. Такой способ подчинения удобно назвать термином repraesentatio temporum, то есть «воспроизведение времен» или «представление», «помещение» их перед своими глазами.

В предложении: Hic homo adeo naturam ducem sequebatur, ut nunquam aberret – «этот человек настолько следовал природе, что теперь он никогда не ошибается» – после исторического времени главной части стоит в придаточном предложении coni praes. Мы бы ожидали наоборот: если в главном предложении стоит историческое время, то и зависящее от него придаточное предложение должно было бы иметь сказуемое в историческом времени. Тем не менее автор такого предложения, понимая здесь придаточное предложение следствия как модально зависимое от главного, несомненно, вырывает из сферы этой зависимости время придаточного предложения и хочет сказать, что действие придаточного предложения, являясь следствием главного предложения, совершается именно сейчас, когда автор высказывает предложение, а не тогда, когда какой-то «этот человек» «следовал природе». Как мы увидим ниже (§4, п. 4 и §6, п. 7), эта repraesentatio temporum отнюдь не есть редкое явление в латинском языке, а скорее даже нечто гораздо более регламентированное, чем упомянутая выше attractio modi.

Сделаем еще шаг вперед, подчинив придаточное предложение главному не только в модальном, но и во временном смысле, – и мы получаем тот универсальный способ подчинения в латинском языке, который называется consecutio temporum, то есть осуществляется по правилу о последовательности времен. Название это, конечно, неточное, потому что consecutio temporum есть не только последовательность времен, но в то же время и замена индикатива конъюнктивом. Другими словами, всякая consecutio temporum есть одновременно и commutatio modorum, «замена наклонений». Однако менять эту веками установившуюся терминологию нет никакого смысла. Запомним только, что под consecutio temporum мы понимаем тот способ подчинения, который состоит и из замены наклонения и также из последовательности времен.