Например, ломаются копья в таких проблемах, как сегментация или идентификация, и мало кто учитывает важность установления диалектического единства противоположностей. Конечно, в живом потоке речи мы, например, совершенно не различаем и уж тем более не фиксируем всех тех отдельных звуков, из которых состоит речь. В этом смысле всякий живой поток речи совершенно лишен всяких различий и представляет собою сплошное и неразличимое тождество, лишенное всяких различий звукового становления. Когда мы что-нибудь говорим, нам важно, чтобы люди понимали нас самих, а не произносимые нами звуки, и чтобы понимались наши мысли и чувства, а не наши звуки как таковые. Но ведь с другой стороны ровно в такой же степени понятно и то, что наша речь даже и не состоит из чего-нибудь другого, как только из произносимых нами звуков. Однако тогда возникает вопрос: является ли наша речь и ее отдельные сегменты только сплошной и в самой себе неразличимой звуковой идентификацией или же основная роль принадлежит здесь только отдельным изолированным звукам, только одной их взаимной оппозиции? И как языковеды ни бились бы вокруг этой проблемы, для диалектики это вовсе не проблема или, лучше сказать, для нее это только один из бесчисленных примеров на закон единства противоположностей. Да, речевой поток совершенно одновременно есть и сплошная идентификация и сплошная взаимная оппозиция всех звуков речи, взятой как в целом, так и в любых своих сегментах.

Мы не ставим здесь своей задачей рассмотрение фонологии в целом. Но поскольку мы поставили своей задачей дать точное определение фонемы, то обойтись без применения законов диалектики нам ни в каком случае не представляется возможным. Но в прямой связи с этим находится также и установление точных признаков фонемы и критика случайных, некритических и обывательских представлений в этой области.

От звуков и фонем перейдем к более сложным языковым конструкциям. Рассмотрим понятие слога. Слог есть такой звук или такое сочетание звуков, которое, будучи динамически выраженным, сохраняет свою семантику во всех словах, где оно встречается. Но как отделить слог от того, что не есть слог? Как от фонетики мы перешли к фонематике, так и от чисто звукового слога мы теперь должны перейти к слогу как явлению смысловому, или семантическому. Наблюдая звуковое сочетание, образующее собою слог в разных словах, мы можем сбиться с толку, если не будем рассматривать слог как явление сигнификативное.

Возьмем такое слово, как «два». И в русском, и в других языках (с соответствующей данному языку вариацией) звуковое сочетание «два» либо является слогом, либо входит в состав слога. Таковы латинское «duo», греческое «dyo», немецкое «zw», например, в слове «zwei». Таково же несомненное слоговое значение этого «дв» в таких словах, как «дверь», «двигать», «двор». Однако если мы это звуковое сочетание действительно свяжем с понятием слога, то тут же приходит нам на память масса других слов, где это «дв» вовсе не имеет никакого отношения к слогу, а является только внешним соединением звуков, относящихся к разным слогам. Возьмем такие русские слова, как «предвидеть», «предвещать», «предварять», «предводительствовать», «предвосхищать». Во всех такого рода словах звуковое сочетание «дв» тоже фигурирует во всей своей полноте. Но всякому ясно, что это «дв» в данных словах вовсе не образует собою единого слога, а разделяется на такие звуки, которые относятся совсем к разным слогам. Звуковое сочетание «пред», являясь в данных словах префиксом, уже по одному этому обладает своей собственной семантикой и есть результат своей собственной сигнификации. Что же касается корней этих слов, то корни эти тоже представляют собою каждый раз семантически нечто определенное, т.е. являются результатом определенной сигнификации. Но все дело в том и заключается, что во всех этих случаях сочетание «дв» вовсе не есть слог, а в русском слоге «два» это сочетание есть именно слог или относится к слогу. Но в таком случае спрашивается, чем же отличается «дв» как слоговое явление и «дв» как случайное совмещение разнокоренных слов. И ответ здесь может быть только один: семантика ни в каком случае не сводится на фонетику, потому что одно и то же фонетическое явление может обозначать семантически совсем разное, т.е. иметь значение, не имеющее ничего общего с глобальными звуками, на которых разыгрывается определенная роль семантики. В одних случаях с точки зрения сигнификации мы имеем действительно слог, а в других случаях та же самая сигнификация категорически запрещает нам рассматривать данное звуковое сочетание как единый слог и повелительно заставляет звуки, входящие в данное звукосочетание, относить к совершенно разным слогам, семантически не имеющим между собой ничего общего. Значение данного звукосочетания как слога может быть и таким, и другим, если его брать самим по себе, и получает свой смысл и значение не от своего звукового характера, но от их смысла, а смысл этот уже не есть звук или сочетание звуков, т.е. требует для себя уже незвуковой сигнификации.

Другие примеры такого звукового сочетания «дв», где это «дв» не есть единый слог, но состоит из звуков, принадлежащих разным слогам, можно демонстрировать на следующих словах: «подвал», «подваривать», «подведомственный», «подвенечный», «подвергнуть», «подвергнуться», «подвертеть», «подвесить», «подветренный», «подвивать», «подвид», «подвизгивать», «подвинтить», «подвирать», «подвластный», «подвода», «подводить», «подводный», «подвоз», «подворяться», «подвывать», «подвязка», «подвязывать». Везде в этих словах звуковой комплекс «дв» не есть единый слог, но разбивается по разным слогам, особенно если принять во внимание такие слова, как «подвиг» или «подворье», где это сочетание «дв», наоборот, является слоговым.

Назовем такой тип сигнификации, осмысливающей собою целый слог, силлабическим типом сигнификации.

До сих пор мы имели дело с актами осмысления звуков как таковых или звукового комплекса как такового. Но в языке звуки не просто имеют значение звуков как таковых. В языке звуки имеют вполне внезвуковое значение. Произнося слово «вода», мы, как об этом уже было упомянуто выше, вовсе не поступаем так, что сначала представляем себе звук «в» как таковой и тут же о нем забываем, потом произносим звук «о» и тут же о нем забываем, потом произносим звуки «д» и «а» и тоже забываем о них как о таковых. Если бы в данном слове каждый звук мы представляли отдельно, в отрыве от прочих входящих сюда звуков, то слово «вода» обозначало бы вовсе не воду, но просто обозначало бы известный комплекс дискретных звуков. Если же мы в данном слове звукового комплекса «вода» обозначаем именно воду, а не какие-нибудь звуки, то это значит, что данный звуковой комплекс имеет совершенно незвуковое значение, поскольку в объективном мире вода и звуки понимаются как разные предметы, никак между собою не связанные.

Но если у нас зашел разговор о внезвуковом значении звуковых комплексов, то для их понимания, очевидно, мы должны воспользоваться и соответствующей внезвуковой сигнификацией. Однако понимаемая таким способом сигнификация обладает разной степенью сложности, и то, что обычно называется корнем слова, есть именно простейшая и основная, далеко уже не разложимая смысловая функция. В словах фактического живого языка эти основные, наименьшие и в дальнейшем уже неразложимые смысловые функции обычно обрастают еще и другими такими же смысловыми функциями, но всегда подчиненными той основной и неразложимой, которую мы называем корнем слова. Таким образом, возникает необходимость формулировать еще новый тип сигнификации, гораздо более сложный, чем сигнификация фонетическая или силлабическая. Слоговой комплекс является носителем смысла вообще внефонетического и, следовательно, вне только одного фонетически слогового. Корень слова, не говоря уже о слове в целом, является носителем, как мы сказали, внезвукового значения. А это значит, что тут перед нами возникает не просто силлабическая, но уже этимологическая сигнификация.