Есть, правда, несколько обстоятельств, которые близорукий критик может считать исключением из выставленных нами законов. Но эти обстоятельства являются недоразумением, которое можно легко отвести.

Является недоразумением считать, что исторические этапы развития отдельных типов предложений противоречат установленным нами законам. Нашей задачей было изобразить грамматический строй того периода латинского языка, который представляет собою наиболее выработанную латынь и которая потому и осталась навсегда в культурной памяти человечества. Это – классическая латынь. Если кто-нибудь в настоящее время хочет говорить или писать по-русски, то очевидно, он будет пользоваться русским языком не XIV и не XVI веков, но XX века. Точно так же и те, кто хотел или кто хочет говорить или писать по-латыни, всегда пользовался и пользуется классической латынью, а не архаической и не средневековой. Грамматический строй этой классической латыни мы и фиксировали в своих законах. Конечно, это не значит, что наши законы никогда не менялись и всегда были совершенно неподвижны. В архаической латыни еще не выработана, как следует, consecutio temporum. Тут сплошь и рядом стоит индикатив в тех случаях, в которых классическая латынь ставит конъюнктив. Невозможно, однако, считать это исключением из наших законов. Это не исключение из законов, а их история. А те, кто хотел бы свести всякую грамматику только к истории языка, не признают устойчивых норм языка вопреки общему языкознанию, которое фиксирует не только подвижные, но и устойчивые формы языка.

Изучать исторические периоды языковых законов можно и нужно. Но это и значит формулировать их на разных ступенях развития. Мы формулировали их на ступени классической латыни.

Точно так же не является исключением из законов то обстоятельство, что эти законы применяются не только одновременно, но часто в отношении одной и той же грамматической категории. Наши законы сформулированы так, что они нисколько не противоречат один другому и могут совмещаться в зависимости от намерения пишущего или говорящего. Один и тот же глагол часто допускает разные конструкции в зависимости от подчеркивания в нем того или иного семантического элемента. Часто эти разные конструкции употребляются в целях разного оттенения высказываемой мысли. В середине косвенной речи может оказаться прямая речь в виде заметки от автора, а в контексте consecutio temporum может вдруг проявиться желание автора представить события со своей точки зрения, а не с точки зрения того субъекта, который является подлежащим в главном предложении. Эти формы совместного функционирования разных законов нисколько не являются исключением из законов, а только говорят о богатстве языка, не стесняющего себя никакими формальными правилами для выражения нужной мысли.

Очень жаль, что в такого рода «исключениях» не находят вполне закономерного функционирования в виде определенных и точных языковых законов, достигающих своей полной конкретности не в своем одиночном, но как раз в своем совместном функционировании. Однако все такие совмещения основных законов, как вполне закономерные, должны быть сформулированы, по крайней мере, хотя бы в основном. Они не случайны, и потому главнейшие их формы должны быть учтены и зарегистрированы.

Здесь, конечно, не может быть и речи об исчерпывающем перечислении всех фактически наличных в латинском языке случаев совместного действия представленных выше законов. Однако некоторые из этих совмещений мы сейчас попробуем наметить и притом в кратчайшем виде, чтобы не превращать этот раздел в руководство по латинскому языку.

С фактом совмещения двух первых законов мы уже встречались выше, когда говорили о необязательности закона неполного подчинения и об ограниченности двух составляющих его правил. А именно, правило об attractio modi совсем не является обязательным, так что наличный здесь конъюнктив всегда может быть заменен индикативом. Так, если мы имеем конъюнктив, согласно attractio modi в относительном придаточном предложении, то тут всегда возможен также и индикатив, который в данном случае обозначает просто некоторое единое понятие с подлежащим, от которого зависит данное предложение. Если в зависимости от coni. imperf. стоит, согласно attractio modi, какое-нибудь qui viverent, то ничто не мешает в таком относительном придаточном предложении поставить и qui vivunt. В таком случае суть дела окажется не в том, что тут осуществилась некоторого рода зависимость от управляющего coni. imperf., а в том, что данное относительное придаточное предложение расценивается просто как известный член предложения, вроде «живущие». Таким образом, в данном положении возможен и конъюнктив по II закону и индикатив по I закону.

Точно так же в одном и том же положении возможен и конъюнктив согласно repraesentatio temporum, то есть такое время конъюнктива, которое не зависит от управляющего глагола и потому ставится по закону I, и конъюнктив такого времени, которое зависит от управляющего глагола, то есть идет по consecutio temporum, или по нашему закону III. Другими словами, те предложения, которые перечислены у нас выше (§4, п. 4) для repraesentatio temporum, в сущности, конструируются согласно совместному действию законов I и III.

Эти законы совмещаются очень часто. Прежде всего, в контексте косвенной речи, построенной по правилу consecutio temporum, мы можем встретить индикативное предложение, имеющее характер некоторой заметки или примечания в скобках от автора. Здесь, таким образом, прерывается зависимость косвенной речи от управляющего глагола и вставляется предложение уже вне этой зависимости, а в зависимости от намерения пишущего или говорящего. Одновременное действие законов I и III, таким образом, является здесь вполне очевидным.

Далее, одно из основных правил косвенной речи гласит, что coni. adhortat., prohibit., dubitat., potential и concessiv. остаются теми же самыми, какими они были в соответствующей прямой речи. Здесь происходит совпадение двух конъюнктивов: одного – согласно семантике главного предложения и другого – согласно формальному правилу о consecutio temporum. Если угодно, это можно считать также и совмещением законов I и III, поскольку то, что в независимом предложении ставится согласно закону I, в придаточном предложении ставится согласно закону III.

Точно так же после главного времени и управляющего глагола условный протасис в виде coni. praes. и perf. может обозначать как результат простой формальной зависимости (согласно consecutio temporum), так и потенциальность по существу, которая осталась бы здесь и вне всякой зависимости от управляющего глагола, в случае полной самостоятельности данного условного периода. После такого же главного времени управляющего глагола может оказаться ирреальный протасис с coni. imperf. и plusquamperf. для обозначения самостоятельной ирреальности, которая здесь была бы согласно закону I и в случае независимости данного условного периода. В то время, как согласно consecutio temporum (то есть по закону III), мы в данном положении вовсе не ожидали бы coni. imperf. и plusquamperf. Равным образом, после исторического времени управляющего глагола coni. imperf. и plusquamperf. в условном протасисе могут обозначать, во-первых, простую формальную зависимость от соответствующего глагола при сохранении своего индикативного и реального смысла, свойственного ему в независимом положении, то есть по закону III. А, во-вторых, эти конъюнктивы в данном положении могут обозначать также и ту ирреальность, которая была им свойственна, согласно закону I, в независимом положении.

Наконец, как легко видеть из таблицы придаточных предложений в §4, п. 3, законы I и III совершенно в одинаковой степени применяются в предложениях времени, места, образа действия, причины и условия.