Относительное предложение со статическим модусом желания:

1) «Человек, который пусть уже хочет (opt. desiderat.), может».

2) «Человек, хотя бы который и хотел (opt. concess.), не смог бы».

Уступительный оптатив возможен здесь по-гречески скорее теоретически, чем практически.

Консекутивное предложение с такими же собственными статическими модусами:

1) «Человек так хочет, что пусть он уже и может (opt. desiderat.)».

2) «Человек так хочет, что он и мог бы (opt. concess.), но обстоятельства ему помешают».

Уступительный оптатив и здесь практически едва возможен, если иметь в виду греческие тексты.

Что касается этих же самых статических модусов желания в союзных определяющих предложениях, то здесь они очень сильно конкурируют с наличными здесь союзами; и если когда они и употребляются, то только при таких союзах, с которыми они хотя бы отчасти совпадают по направленности своего действия. Другими словами, оптатив, выражающий желание, возможен здесь только при союзе eithe и ei gar, которые как раз выражают желание и употребляются в желательных предложениях. При этом характерно, что оптатив с такими союзами выражает исполнимое желание, а индикатив с an, как это мы уже видели выше, – неисполнимое желание, и выражают они, в сущности говоря, первый – протасис условного периода так называемой потенциальной формы, а второй – протасис условного периода ирреальной формы. Таким образом, модус, выражающий желание, собственно говоря, совсем не образует здесь придаточного предложения особого типа, а только в известном направлении детализирует уже известный нам условный период. Точно так же и другой статический модус желания, т.е. уступительный оптатив, тоже возможен только в таком типе предложения, с которым он совпадает по своей направленности действия, т.е. с предложениями и времени, и места, и образа действия, и причины, и условия. Впрочем, небольшое количество греческих текстов свидетельствует о том, что уступительный оптатив возможен и в предложениях времени, и в предложениях причины. Так, у Фукидида (II 43, 1) мы читаем: «Когда они и в предприятиях терпели неудачу (sphalein), они не считали позволительным лишать государство своей доблести». Приведенный здесь у нас в скобках оптатив формально стоит в предложении времени после союза «когда». Но, собственно говоря, здесь мыслится скорее уступительное предложение, так что оптатив здесь тоже уступительный. Упомянутый союз можно понимать и как условное «если». У Платона (Euthyphr. 9b) в предложении «Это, пожалуй, является немалым делом, хотя (epei) я и мог бы (echoimi an) тебе доказать это совсем ясно» формально мы имеем союз причины и, следовательно, предложение причины. Но перевод «так как» противоречил бы контексту, в котором Эвтифрон указывает на трудность доказательства в связи с обстановкой спора, хотя для него самого это доказательство и очень легко. Следовательно, употребленный здесь оптатив в предложении причины имеет уступительный оттенок. Но, как мы уже сказали, уступительный оптатив в предложениях времени и причины очень редок.

Переходя к динамическим модусам, напомним здесь их состав. Динамические модусы – ингрессивный (побудительный, запретительный и колебательный) конъюнктив, а также и волюнтативный, и далее – финальный, итеративный и футуральный. Из них первые три – ингрессивный, волюнтативный и финальный – по установленной нами терминологии являются динамическими модусами желания (поскольку в них больше представлена динамика. Остальные же два мы называли динамическими модусами суждения.

Эмпирическое исследование показывает, что динамические модусы суждения, как и статические модусы суждения, тоже представлены более или менее во всех определяющих придаточных предложениях; динамические же модусы желания, опять-таки вместе со статическими модусами желания, представлены здесь весьма ограниченно. Это, однако, слишком общий принцип, детализация которого требует специального рассмотрения и отличается яркими особенностями.

Если остановиться на динамических модусах суждения, т.е. футуральном и итеративном, то, несмотря на всю обширность употребления их в переходных предложениях вообще, они почти совсем отпадают для предложений причины и следствия. Очень важно отдавать себе отчет в причине этого явления.

Это вовсе не есть какое-нибудь исключение, но оба эти конъюнктива противоречат предложениям причины и следствия чисто логически. А так как употребление модусов в определяющих предложениях, как гласит наш закон, зависит исключительно от смысла и от типа самих этих предложений, то указанная причина является вполне достаточной: футуральный и итеративный конъюнктив просто выходят за пределы самого смысла этих предложений.

Действительно, и предложение причины, и предложение следствия говорят о тех или других фактах, реальных или предполагаемых, которые по самому своему существу представляют собою нечто неподвижное, строго определенное и ограниченное. Привести причину – это значит сослаться на что-то твердое и определенное, на какое-то основание, причем даже само это слово «основание» указывает на нечто коренное и устойчивое для данного объясняемого действия, нечто в нем максимально неподвижное. Однако это диаметрально противоположно конъюнктиву, всегда указывающему на сдвиг и наступление действия. Основание действия, по крайней мере в тот момент, когда оно привлекается для объяснения действия, должно быть неподвижным и твердо определенным. Само по себе оно, конечно, подвижно, как и все на свете. Но в тот момент, когда мышление привлекает его в качестве основания для чего-нибудь, оно должно быть ни чем иным, как именно самим собою, т.е. быть прежде всего неподвижным и безупречным, так как колеблющееся основание уже не есть основание. Вот почему никакой конъюнктив немыслим в греческом языке в предложениях причины.

То же самое надо сказать и о предложениях следствия, ибо следование, вытекание, зависимость данного действия от чего-нибудь другого противоречит самостоятельности сдвига и наступательному характеру этого действия. Поэтому традиционные учебники спешат с утверждением, что модусы в предложениях причины те же, что и в повествовательных предложениях. В последних все же иногда, правда очень редко, конъюнктив возможен. Но он никак немыслим в предложениях причины и следствия.

Во всех остальных определяющих придаточных предложениях итеративный и футуральный конъюнктивы имеют большое употребление, и особенно конъюнктив итеративный. Этот последний имеет здесь широчайшее употребление. Футуральный конъюнктив большею частью игнорируется школьными учебниками для относительных и обстоятельственных предложений времени, места и образа действия. Но это игнорирование отпадает, как только мы обращаемся к живому литературному языку греков.

После этих замечаний пересмотрим схемы определяющих придаточных предложений, содержащих динамические модусы суждения, то есть футуральный и итеративный конъюнктивы.

Относительное предложение, согласно предыдущему, имеет такие две формы с динамическим модусом суждения:

1) «Всякий человек, который только ни хочет, может». Здесь «хочет» – обобщительный, итеративный конъюнктив с an – один из самых распространенных типов относительного придаточного предложения.

2) Футуральный конъюнктив в относительных предложениях попадается несравненно реже, и собственно говоря, он может считаться твердо установленным только в поэтическом языке, у Гомера и у всех трех великих трагиков. В прозе, хотя он и попадается в рукописях, но редакторы обычно вставляют в этих случаях частицу an и тем самым превращают футуральный конъюнктив в обусловленный или прямо в итеративный.