— Отдай ключ Григорию, пожалуйста, — улыбнулся он.

— Ты нарочно его прихватил! — дошло до меня.

Я смеялась радостно, с облегчением. Одного вечера полной жизни в народном стиле мне явно хватило. Хотелось обратно в имперское дорогостоящее благополучие.

— Что за странный запах?

Старший Вебер подсаживал меня за локоть на переднее сиденье высокой машины. Сунул нос в мои волосы. Не удержал на лице отвращения.

— Пельмени! — расхохоталась я.

— Я скучаю по тебе! — кричала я в пролеты пустой лестницы пятого этажа родительского дома. Никого. Серые бетонные ступени с полосами зеленой краски по краям. Ни единой живой души.

— Ляля! Девочка моя, проснись!

Я разлепила веки. Лицо неприятно щипало. Слезы. Соленые, даже горькие. Вебер-старший прижал меня к своей груди. Я зарылась в белую ткань сорочки.

— Не плачь. Кошмар приснился? Что с тобой, девочка моя?

Андрей гладил меня по голове сухой, широкой ладонью. Отнял аккуратно от своей груди, где я так удачно пряталась. Заглянул в лицо в неверном свете Города за стеклами своей гостиной. Я заснула еще в машине. Не помнила, как попала сюда.

— Кошмар, — сразу согласилась я.

Уточнять не хотелось. Судорожно вздохнула и села отдельно на белом диване. С меня он снял только куртку и сапоги. Даже платье оставил. Лохматый, натуральной овчины плед укрывал мои ноги. Жарко.

— Заставила ты нас поволноваться, — улыбнулся папа Вебер.

Не приближался близко. Выжидал. Не рисковал. Мало ли.

— Че тут волноваться? — небрежно спросила я.

Встала и пошла, как обычно, в туалет. Кошмары кошмарами, но природа зовет. Воняло от меня общагой, водкой, пельменями и табаком. Фу!

— Сделай мне кофе, любимый, — велела походя.

Белая рубашка безукоризненного Вебера пятналась косметикой моих рыданий.

Видела сквозь горячую воду, как он повесил на крючок возле своего тяжелого халата белую футболку для меня. Носки положил на знакомый пуф у входа. Заботится.

Моя мини от Шанель ждала меня на камне столешницы возле запаха кофе в большой чайной чашке. Помнит все. Генерал сидел напротив, сменив зареванную мной рубашку на тонкий свитер. Я залезла на высокий табурет. Попробовала кофе. Американо, сладкий. Как я люблю.

— Хочешь съесть что-нибудь? Есть Хайленд. Ты как? — он как-то чересчур внимательно глядел мне в лицо. Чего хотел?

— Нет. Не хочу. Ни есть, ни пить, — я вытащила сигареты.

— Чем ты так расстроена? — Андрей забрал из моих рук зажигалку и дал прикурить. Галантно. Как обычно.

— Как ты меня нашел? — я, по давней своей привычке, не ответила на вопрос, свой задала.

— У тебя довольно редкая машина, — улыбнулся он.

— План Перехват, — невольно рассмеялась я.

Снова стало тепло на душе.

Вебер плеснул виски на палец в оба хрустальных, с толстым дном стакана. Неожиданно выпил свой, залпом. До дна. Для храбрости, что ли? Никогда не пил на моей памяти. Только изображал. Сегодня, явно, хотел что-то сказать или сделать. Не решался. Ха! А еще генерал. В наших с ним любовных играх я всегда была затевалой. Не стану ему помогать. Интересно. Чем закончится?

— Ты потеряла телефон?

Папа Вебер встал с табурета и прошелся за моей спиной. Не приближался.

— Нет. Выбросила, — легко призналась я.

Не оборачивалась.

— Зачем? — он искренне удивлялся.

Застыл. Где-то позади.

— Не хотела, чтобы Шурик меня нашел. И ты. И твой младший. Надоело, — я не врала. Если только самую малость.

— А мне показалось, что ты мне обрадовалась сегодня, — он, наконец, преодолел профессиональную осторожность и положил ладони мне на плечи. Не прижимался.

— Намекаешь на секс? — прикололась я. Потерлась щекой о его холодные пальцы.

Пауза.

— Ты веришь в любовь, Андрей? — не стала дожидаться, пока он разморозится.

— Не понял?

Мы оба отказывались отвечать на вопросы другого.

— Что тут не понятного? Простой вопрос: ты веришь в то, что люди могут любить друг друга? — я ясно чувствовала, как он напрягся. Мне нравилось.

— Когда-то верил, — ответил он без интереса.

Не отодвинулся. Другое. Очевидно. Занимало мысли генерала. Его руки на моих плечах медленно двинулись к шее.

— А теперь? — не унималась я.

Ток желания ясно входил в меня из его теплеющих пальцев. Снова долгая пауза.

— Верю, — твердо, негромко объявил Андрей Вебер-старший. Развернул к себе лицом и поцеловал. Долго. Горячо.

Я задохнулась и отпихнула его от себя.

— С ума сошел! Задушишь! — я смеялась.

Он вгляделся мне в лицо. Что увидеть хотел? Поднял на руки и унес в спальню.

Целовал нежно и страстно. По-взрослому. Я отвечала. Другое тело хотелось мне. Другие губы. Другое лицо. С такими же серыми глазами. Пыталась забыться и расслабиться. Но нет. Не в этот раз. Ничего у него не вышло. Да он и не заметил. Никто из них не замечает, даже самые умные умники. Как там, дорогой мой Берг?

— Я, — начал Вебер.

Бледное имперское осеннее утро уже заглядывало робко в большие стеклянные стекла квартиры на двадцать первом этаже. Слегка запнулся. Я успела накрыть ладонью его мягкие губы.

— Не надо, Андрей. Не надо, — тихо попросила я. Не хотела слушать дальше.

— Тебе не интересно, — расстроено проговорил старший Вебер. Заметно напрягся и отодвинулся.

— Нет. Вдруг. Это то, что я думаю. Я не хочу услышать, — я поднырнула под его руку и удобно устроилась на плече.

— Так я могу договорить? — с высокомерной, отчетливой громкостью поинтересовался папа Вебер.

— Валяй, — разрешила я.

Положила ногу на его бедро, прижала коленкой его все. Там явно снова пробуждалась жизнь.

— Я передумал, — невозможно мужественно объявил мой взрослый парень.

— Ну, и слава богу, — засмеялась я, откидывая прочь одеяло.

Опустилась к паху. Здесь отчетливо чувствовался запах моих духов. М-м-м.

Старший Вебер снова поднял меня рано утром. Я села на высокий табурет. Голая, как всегда. Он принес футболку. Я вяло подняла руки. Он натянул на меня свою вещь. Был одет, как обычно, безукоризненно, черно-бело. Поставил передо мной сладкий американо в белой чашке. Я послушно отхлебнула. Обожглась и резко стукнула чашкой об стол. На белом камне растеклись коричневые брызги.

— Зачем ты поднял меня так рано? Мука, какая вечно с вами, Веберами, — сердито проговорила я.

Повозила чашкой по столешнице, размазывая кофейные неприятные пятна. Спать больше не хотелось. Признаваться в этом — тоже. Хотелось одного: убраться отсюда как можно дальше и незаметнее. Настроение показывало полный минус. Следовало поныть, гоня малолетку. Не запускать же в него этим гребаным кофе. Я тихонько захныкала.

Он обнял меня ласково сзади за плечи.

— Не выспалась?

— Не-е-ет, — я нормально ныла.

Вебер поцеловал меня в макушку. Левой рукой пододвинул ко мне коробку, избегая кофейных луж на столе. Я скосила глаза. Ясно.

— Розовое золото. Как ты любишь, — мягко улыбнулся он за моей спиной.

Я шумно выдохнула.

— Снова будешь следить за мной, — проговорила очевидное. Не прикасалась к подарку.

— Я и без айфона способен тебя найти. Особенно, если ты будешь продолжать кататься на мазерати, — усмехнулся довольно папа Вебер.

— Буду ездить на приоре и куплю кнопочный телефон! — выступила ненужно я. Разозлил он меня своими ласково-имперскими замашками.

— Как тебе будет угодно, — ухмыльнулся генерал, поцеловал меня в макушку. Пошел на выход.

— Мне бы хотелось сегодня поужинать с тобой в твоем любимом ресторане. Я могу надеяться? — обернулся он у самых дверей.

Я сползла с высокого табурета и пошла к нему. Обняла тонкое сукно дорогого пальто. Встала на цыпочки и чмокнула в теплую щеку. Он неожиданно уверенной рукой повернул мое лицо к себе и плотно поцеловал в губы.

— До вечера, — велел и ушел.

Раньше за ним таких страстей не наблюдалось. Валить надо отсюда.

Вместо этого принесла одеяло и подушку из спальни. Залезла в глубину большого дивана, включила телевизор и уснула под бормотание новостей. Империя снова начинала воевать. Или не прекращала никогда?