Подражание псалму Дай ноги, Бог, на голос коль был щедр. Тот голос гонит – позвоночник вод Под ластой прогибается и вот — Безмолвие пустых и мыльных недр; И, рыбой каучуковой полна, Скользит по дну громоздкая волна. Был голос дан. Под кровлею крыла Страна моя так искренне мала, Прилизана на неродной манер; И воздух ватен, и на всякий взмах Перемещенье тает как впотьмах — Как ни маши, ты небу не в обмер. Мне голос дан был. Ввинчиваясь в плоть Сырых переминающихся почв, Прав я едва ль, протискивая ночь в ядро земли; Не лучше ли, Господь, Дать ноги мне, чтоб в тяготном пути Доплыть, и долететь, и доползти? «Не ходит ли кто под водою…» Не ходит ли кто под водою, К зеркальному своду ногами, За узкой, за склизкой удою Кругами, кругами? И, глаз опрокинув, глядит В реки серебристое днище; И свет его горний слепит — Все чище становится. Колыбельная Малый, спи – над светом тьма, Лишь в окне клокочет, Да луна нож свой косой Об облако точит, Поспешает пешеход В плащичке что птица; К однобоку-фонарю Тень его катится, А под домом ходит мышь, А над домом воздух, Рыбы жесткие в пруду Спят безмолвно в гнездах, Мама спит, и папа спит, Обнявшись в постели, Сердце их стучмя-стучит — Стук повсюду слышен. «В окне огонь стоял. О стены…» В окне огонь стоял. О стены Косые бились паруса. — Из форточки, из блесткой тени Ужасный голубь поднялся. А мы, обнявшиеся, спали В соленой раковинке тел… Помилуй Бог, мы знать не знали, Влетел он или пролетел. «А ну отсюда – дом плохой…» А ну отсюда – дом плохой, Тут мыший проговор глухой: Малютки гладкие в буфете Сквозятся в скользкие сыры, И жестким усом из дыры Качают домочадцы эти. А ну отсюда – в январе Тут женщина еще в ребре, А к февралю уже по саду Качает кичкою тугой, И пота капля над губой Бесцветней яду. «Несть встречи…»
Несть встречи С подложечным косым крылом. Всё хлад плечей, всё лон ослабших течи, Всё камешки во рту кривом. «Такая речь подобна междометью…» Такая речь подобна междометью, А голос колоколен – между медью и медью Круглый пролагает путь. На вервия разобранною плетью Его не припугнуть. Так русская проветрена округа… Слабеет колокольная подпруга И колокол сам по себе урчит… Сам по себе. И путник из испуга Лошадку горячит. Записка на погоне Что я сказать могу без спора? – Кругла земля, она тверда, Щемящие щиты Боспора Опять тесны как никогда, А там, на Севере, полночный Костер катается по мху, Всей пустотою позвоночной Луна приникла ко штыку. И кто же, кто же в чаще бродит, Железками бренча из мглы? Не бес ли его в бездне водит, Небесные кося углы? Не ангел ли его морочит, Украдкой верный путь торя?.. …Боспор кипит, Боспор бормочет, По дну катает якоря. «Дождь по липе многоствольной…» Дождь по липе многоствольной, Сон нейдет, а мир обмок — Жёстки крылья, свет окольный Заперт на замок; В мире тихо, тихо – тише Тишины в виске; Водяные мыши Шепчутся в песке; В мире тихо. Пали крошки С Божьего стола. Смотрят водяные кошки Из угла. «Все остается…» Все остается, Хоть даже бы все потерял. — Октябрь бьется В дешевый свой матерьял. Наш конь стеклянный Безглазый стоит в пруду. И ветер странный Бу-бу, говорит, ду-ду. Я выйду поздно Сквозь море красное в сад. — Легко и грозно Колёса его колесят. Следы глотая, В шаре сомкнется клеть. Все остается; не облетая, Не облететь. «Голые трубы деревьев…» Голые трубы деревьев Сверху поют. Дело-то скользкое… Верь я в Холода край, Негрские проклял бы ногти — Нéголос вьют Там, где всё падает окрик, Всё поднимается грай. Купы блистают – и пробы Не во что вбить. Черное виделось чтобы, Надобно, слышь, Голоса вздутые щеки Низко любить. …Что ж в холод не веришь этот, Пальцы сплетаешь лишь? |
