Экуменическое Из поэмы «Русский ислам» В Петропавловской хоральной Церкве-пагоде-мечети Плачет мýлла мáла-мáла Кычет лама-колокольчик Поп небрит раввин неровен. Плюс на минус, чет на нечет, Габарит на габарит — Рука руку моет, нога ногу чешет, Звезда с звездой говорит. 1998 Франкфуртский выстрел вечерний 1999–2006 Стихи у окна «Озеро в потертых штопках…» Озеро в потертых штопках, Небо в тощих синяках… — Стало все как было, чтоб как раньше все было – Или никак. Вспомнить вдруг о том диктанте — Как подарок на ногтé, Хоть мы все уже не там, где раньше все были – Или нигде. 1999 Письмо с моря, июль 1999 г На Северном море закаты белы, И ртутная лупа слепит сквозь стволы, А ступишь на поле отлива — По щиколку грязь щекотлива. (Когда над Балтийским горят облака, Чухонской тоскою взбухает щека И алая к солнцу полоска Бежит от пивного киоска. Я вышел из дому, лет десять тому, И шел по отливу на белую тьму, И я уже около где-то. И ночь пустотою одета.) Когда ни вернется пустая волна, Она будет искр бесцветных полна, Полна ослепленного света. – И хоть бы прошло это лето! — 1999 Стихи у окна Посмотри с балконных сходней, – что уж… так уж повелось… — на небес халат исподний в басурманщине полос как из байки, как из нанки, полуваточный, сквозной, с набухающей в изнанке серо-розовой близной – — самолет под тучу скрылся уходящий на восток, на его спине искрился дикой молнии росток, на его глухих жужжалах рваный рокот залипал, на чувствилищах и жалах мрак кусками закипал, на его хвосте ребристом дрожью пели провода, тараканом серебристым убегал он в никуда. 1999 «Ад сразу за порогом – жар и вар…» Ад сразу за порогом – жар и вар ночного пищеблока, шмарь и гарь его. Черт, буйный куст усов и шаровар, лет – тыщи две! – гигантской люлькой варево по часовому ходу шуровал. Глаз не сомкнешь – то гневные борщи вулканных жерл, то сытой мглы смесилища. Не ропочи, душа, и не ропщи, твоя вечерняя ворчня бессиляща. Не грела днем, так не льдяни в ночи. 2000 Хор
строфа Бедный Гейне, жи́дка белокурый, чья коса там в облаке дрожит? – Смерть мужской, немецкий, с партитурой, музыку ночную сторожит. антистрофа Скверно спать в гробу без боковины… – Серной Сены расползлась волна, и плывет в окно из Буковины жидкая ночная тишина. 2000 Зима во Франкфурте Весь день гудели кирочные ботала немецкой шлакоблочной слободы; гроза была – как пробка не сработала — в коротких замыканиях воды; автобуса набрякшая гармоника утягивала мех за поворот; турецкая собака с подоконника кривила, с мукой судороги, рот; я в дождь шагнул – его косые гвóздики мне стукались у шляпы на полях; соседский кот карябал лапой в воздухе, нетрезвый и усатый, как поляк; была зима вся изморозью траченой, но сквозь нее темнела и текла, неметчиною пахла и собачиной, и сладким тленом газа и тепла; я шел один. Ворóны или вóроны в слезах и искрах вились надо мной. Сменилась кровь. На все четыре стороны Гроза ползла, не зная ни одной. 2000 Drei könige, баллада Опять с небоската колотит вода В гремучие бубны радара, Из черных снегов – за звездою звезда — Спускается войско Гаспара: Слепого коня он ведет под уздцы, За ним с калашами шагают бойцы, Им нечего дать, с них нечего взять, Из самых последних наплакана рать, А первыми так и не стать им, И их воевода под стать им. Из черных морей – за ладьею ладья — (В тумане, как серная баня) Всплывает дугою эскадра-змея, Скелетами крыльев табаня: Под брызгами искр высыхает волна, Мадам Валтасар у бушприта пьяна, Кивает бантóм, в петлице бутон, Отходит десантная шлюпка бортом, И машут матросские девки Матрацным штандартом на древке. Из черных проплешин, из каменных нор, Из ссохшихся десен пустыни В морщинистой коже ползет Мельхиор С своими червями пустыми: Морщинистым глазом сжирая луну, Застенчиво жмется пластун к пластуну, Бездонны уста, простата пуста, Щекотится ус у незримого рта, А может, прикуска кинжала — Востры у язычников жала. Небесная язва пухла, глубока — Разрыва воронка сырая, Предатель ракету пульнул в облака И пляшет на крыше сарая, Завалы разобраны, сети сняты, Предатель с начальником стражи на ты, Мы спим, на подушку пуская слюну, — Цари-чернокнижники входят в страну. Помилуй нас, Господи Боже, Опять мы попались на то же. 1999–2000 |
