Житель подоблачных кочек, нежитель вздыбленных сот — снег, распылившийся летчик, кинувший свой самолет, чтó на златом карабине ты зависаешь в ночи? — дали криле голубине, так улетай и почий где-нибудь там, на чужбине, в чьей-то зеленой печи. II, 2006 – V, 2006 Стихи с юга (III – Смерть Вергилия; запоздавшие новости) 1 От Италии холерной до Далмации-чумы слышен мерный шлеп галерный — – Это мы или не мы? 2 Всё алмазней, всё лазурней, всё тесней к себе самой под небесною глазуньей, подпузыренною тьмой, с вёсел звездами стекая, уносящая с ума ночь деньская, персть морская — Адриатика сама. 3 По искрóй прошитой слизи распускается мазут — из заморского Бриндизи вздох Вергилия везут — – Это мы на веслах плачем, вести ветхие везем, и в мехах облысых прячем чернозем и глинозем. 4 От Апульи суховейной к Адрианову столбу прорезает плеск хорейный Адриатику-скобу — Бог не охнет, гром не грохнет, не просыпется Гомер, пусть луна на веслах сохнет и меняется размер. 5 – Мы гекзаметру враги ли? – Это мы, а не они! – Умер, кажется, Вергилий? – Умер, Бог оборони! VIII, 2003 – V, 2006 Облака Ослепительным воздухом дут, ослепленной водою спринцован, облаков стеклянеет редут, поджидая, когда подойдут те – под знаменем сизо-пунцовым и с шар-бабой каленой луны. Ночью будут руины смутны в чистом поле под бабой каленой, и лыжнею – кривой и зеленой — мимо них побегут бегуны. VI, 2006 Дерево. Ночь какой-то шурх и треск в колодках стволовых как если бы в них жил коротковолновик как если бы эфир под купой завывал но только чмок и фырк приемник издавал какой-то жалкий блеск в коробках столбовых исчезновенье жил темнеющее в них как если бы фонарь над купой воспарил и фосфорную пыль в тумане растворил как если бы сбежал по лесенке стальной какой-то белый жар короткою волной VII, 2006 Поезд / поезд
…А над глиняным Дунаем по заболоченному мосту, черной пеной поддуваем, поезд скатывается в пустоту. И, разбужен полым звуком, ты вдруг очнешься в купейном углу: виадук за виадуком назад шагают, в злаченую мглу. Сквозь сквозные их опоры без сожаления оглянись на разрезанные горы с жилистым дымом, сходящим вниз. На подкóпченные шпалы и столбцы непонятных вех, на подточенные скалы с перистым паром, всходящим вверх, где над выгнутым Дунаем по заоблачному хребту, снежной пылью подымаем, воздух втягивается в темноту. VIII, 2006 Игорю Булатовскому песнь благодарственная на присылку изображения Кузнечика, оказавшегося Саранчой – Саранча, саранча, где твоя епанча? – У сада Пал Палыча упала с плеча. Я летала к Пал Палычу в том году на Крит. Стол у Пал Палыча в том саду накрыт. – А что подают у Пал Палыча, алычу? Может, и я туда полечу по лучу? Может, чего получу? – У Пал Палыча в том саду стол накрыт. Подают у Пал Палыча в меду акрид. Коль не хочешь, саранча, потерять епанчу, не летай к Пал Палычу по лучу! VIII, 2006 Три семистишия В горы́ тучнеющее тело наискосок – к зерну зерно — двуклонной россыпью влетело двууглых ласточек звено, и – молниею пронзено — (как бы в бутылке, зеленó) мгновенно – облако – сотлело. Прощай, гора. С двуклонных крыш — с твоих чешуйчатых террасок — во мрак ступают через крыж дымы в краснеющих кирасах (за дымом – дым, за рыжим – рыж, и нити на хвостах саврасых горят, как и сама горишь). Гора, прощай. По одному огни сухие, пепелимы, со склона скатятся в потьму, как пух сожженный тополиный (у павшей ласточки в дому сомкнутся крыльев половины, и сны – приснятся – никому). VIII, 2006 |
