Космолетчики помолчали, как будто речь шла о смерти человека.

Доктор Ливси приложил ладонь Рейнборо к сердцу и встревоженно начал:

– Питер, как хотите: вам нельзя…

– Оставьте, ей-богу, – отмахнулся пилот. – Бен, что-то я еще хотел спросить… Да! Я так понял, что «Эльдорадо» прибыл сюда уже при тебе. Они тебя нашли?

Бен Ган состроил мученическую гримасу.

– Нашли они, как же. Их сюда по ошибке занесло, на Станции одну тьмутаракань с другой перепутали. Бардак, как везде. И лететь бы им туда-обратно да поплевывать, – но они переполошились, обвинили во всем себя и с испугу потеряли троих. Поэтому когда прибыли сюда, объявили отдых и полное безделье. Зонды отправили так-растак, посмотреть на планету толком не удосужились. И меня не заметили. Глайдер и тот проворонили, хотя он на виду стоял, в городе.

– Уроды, – с чувством сказал Мэй.

Бен Ган согласно кивнул.

– Они себе отдыхали, ползали вокруг корабля, расслаблялись. И чуть не прохлопали время старта. Двое отправились на прогулку, и тут капитан спохватился: вот-вот взлетать. Завернул парней обратно. Они засуетились и сглупили. Грохнулись на Блестящую Плешь. Я как раз в глайдере был, ихний SOS услышал. Свой тоже послал – то-то «Эльдорадо» удивился. Так они про меня и услышали… а своих не дозвались. Мне уже поздно было к ним торопиться, все одно не успеть. Они и взлетели – без тех двоих и без меня. – Бен Ган сокрушенно вздохнул.

– Глайдер с «Эльдорадо» потрошили твои архаровцы, – продолжил Рейнборо. – С пением «Бен Ган! Бен Ган!» Ты их туда послал?

– Я взял пять человек, которые еще не совсем полные кретины, и с ними отправился искать глайдер. Блестящая Плешь – это пустынька такая мелкая, сквернопакостная. Я глянул сверху – и заскреб в затылке. Коли чужой глайдер там погиб, незачем и мне соваться. Мало ли, как обернется. Кто будет за местными смотреть, от казней удерживать? На Рауля я не шибко надеялся. Поэтому отряд свой отправил, а сам на краю джунглей остался. С ними был Тед, моя правая рука. Он самый умный из здешних. Во всем мне помогал. И вас вот думал от казни спасти. Сообразил же, что станнером надо. Эх… Лучшего человека растерзали… Короче, сижу я на краю Плеши, своих дожидаюсь. Потом глядь: мама родная! Мои умники голых парней волокут. Как будто казнить их собрались.

– Отчего не похоронили, а так бросили? – спросил Хэндс.

Бен Ган отвернулся к окну. Я видел его профиль: лицо человека, которому стыдно.

– Не смог. Как увидел их, сердце зашлось. Хуже, чем когда «Эльдорадо» стартовал и со мной прощался. Так бы и завыл; а лучше застрелился… Словом, я ребят оплакивал, а тут боги явились. Целая туча – с неба глядят, радуются. Ох, я обозлился! Ну, думаю, бобика вам лысого. Не буду ребят хоронить, они мне простят. Ирыдать над ними не стану – вас, гадов, прикармливать. Загнал свойотряд в глайдер и улетел к чертям собачьим.

– Плохо, – промолвил Хэндс, глядя в плошку с черным пеплом.

– Плохо, – кивнул правитель города. – Но я… А, к черту! – Он обернулся к капитану Смоллету: – Сэр, «Эльдорадо», наверно, сообщил, что я остался здесь куковать. Но вы ж понимаете, планета под особой охраной. Если можно… сэр, вы позаботитесь, чтоб пришел корабль с врачами, с миссионерами? Людей надо вывезти. Нечего тут богам на крови жировать. Пока я жив, казней не допущу, но… Домой бы вернуться.

Он умолк. Складки на щеках казались нарисованными углем – две черных полоски на застывшем лице.

– Я сделаю, что смогу, – ответил наш капитан.

– Спасибо, сэр.

– Джим, вынеси из глайдера, что там есть из еды, – велел мистер Смоллет.

В этот момент Рейнборо вызвали с «Испаньолы». Я задержался в дверях. Пилот выслушал сообщение и объявил:

– Время корабля ускорилось.

Мистер Смоллет взвился на ноги и метнулся наружу – я едва успел отскочить с дороги. Следом кинулся Хэндс, за ним – Бен Ган. Втроем они влетели в кабину глайдера.

Я нырнул в салон и открыл дверь в кабину; за мной примчался Том. Мистер Смоллет вызвал «Испаньолу», ему ответил планет-стрелок.

– Что у вас?

– Счетчик завертелся как сумасшедший, – отозвался Том Грей. – Ребята пытаются наладить.

Хэндс бросил руки на пульт; загорелась подсветка. Сейчас взлетим без остальных, мелькнула идиотская мысль.

– Джим, еда, – приказал мистер Смоллет и крикнул сквозь мембрану: – Все в глайдер!

Я выставил наружу две коробки. Том ссыпал наземь банки с тоником; подумал и забрал одну банку назад, пристроил возле «камеры жизни». Рейнборо, Сильвер, доктор Ливси и Мэй собрались в салоне.

– Восстановление систем – семьдесят два процента, – доложил Хэндс, проверивший работоспособность глайдера.

– Том, – приказал капитан планет-стрелку, – дай мне Криса.

В кабине раздался голос второго помощника:

– Алекс, вылетай. Быстро.

– У нас – семьдесят два процента, – возразил мистер Смоллет.

– Дотянешь.

– Крис…

– Послушай меня, – перебил второй помощник. – До старта сорок с лишним часов. Но скорость отсчета растет произвольными скачками. Как будто Ч… какой-то гад сидит, счетчик дергает. – Делл перевел дыхание. – Алекс, последние двадцать восемь процентов займут не меньше часа. Ты рискуешь остаться здесь с исправным глайдером…

– …либо гробануться на пути к кораблю. Я понял; спасибо. Конец связи. Итак, господа?

– С-собаки, – Рейнборо опустился на крышку саркофага. – Вот их месть за наши подвиги.

– Обождите, пока восстановится глайдер, – сказал Бен Ган. – Не успеете – возвратитесь сюда. Я буду рад.

– Гады очухаются – и вдарят из крупного калибра, – Мэй оглядел пустое небо.

– Не будет нам тут житья, – согласился с ним Сильвер. – Надо убираться, пока целы.

– Не долетим. – Хэндс пообщался с пультом и объявил: – Восстановление – семьдесят два и три десятых.

– Крис сказал: дотянем, – возразил Сильвер.

– Он бы дотянул. Я – нет.

– Александр! Вы – пилот-навигатор. Что вы скажете?

– Что семьдесят два процента – слишком мало.

– А сколько надо?

– Минимум семьдесят пять.

– Израэль! – рявкнул Сильвер. – Скажи Александру, что у нас уже семьдесят шесть!

Космолетчики покатились со смеху. То ли Юна-Вэл ляпнула несусветную чушь, то ли у risky fellows это лучшая шутка.

– Подождем, – сказал мистер Смоллет, отсмеявшись.

– На три процента нужно шесть минут, – подсчитал «бывший навигатор». – Надеюсь, они не будут стоить нам жизни?

– Как знать? Бен, простите.

– Прощаю. – Правитель города выпрямился. – Поменьше грязи, сэр.

– Приходи уборщиком, – улыбнулся мистер Смоллет и приказал: – Все по местам. Мэй, карту!

Бен Ган покинул кабину, мы с Томом отлипли от двери. Рейнборо поднялся с крышки саркофага и перевалился в кресло. Доктор Ливси опять напомнил, что пилоту необходимо лечь в «камеру жизни».

– Вам надоело со мной вошкаться? – всерьез обиделся Рейнборо. – Я Джима попрошу.

Доктор уселся с ним рядом и положил ладонь на сердце. Пилот откинулся на спинку кресла. Ему было совсем худо: лицо серое, губы запеклись.

Мэй отнес в кабину комп, и капитан с Хэндсом принялись изучать маршрут. Если лететь по прямой, на пути окажется громадное болото. В него на аварийном движке не сядешь… то есть сядешь, но далеко не уйдешь. Кроме болотища, нам предстояло миновать горы, джунгли, реки, пустоши и еще бог весть что, но космолетчиков больше всего тревожило болото; они долго обсуждали, с какой стороны его огибать.

Бен Ган стоял у порога своей хибары; в глазах была смертная тоска. Летел бы с нами. Хотя он надеется предотвратить новые казни, помешать Чистильщикам развлекаться «театром». Когда я был Хранителем Птиц, тоже занимался безнадежным делом… Я помахал Бену Гану. Правитель города махнул в ответ и ушел в хижину, палатка на входе опустилась. Он забыл взять припасы, которые просил у мистера Смоллета. Потом заберет.

Джон Сильвер беспокойно прошелся по салону, задел спящего сквайра. Мистер Трелони вздрогнул и проснулся, обвел осовелым взглядом салон. Туман в глазах прояснился, когда он услышал слова Хэндса: