– А я остаюсь с Эланом.

Майк поглядел сквозь стекло. Писателька вскочила на бревно, чтобы стать выше ростом; ее изящную фигурку обливал свет фонарей, и до колен подсвечивало пламя костра. Лена гордо вскинула голову, зажав в кулачках блестящие косы. Версан невольно залюбовался.

– Я его не боюсь! – звонко объявила она. – А трусы могут отправляться ко всем чертям.

Ай да писателька. Что делает с женщиной любовь – даже ободранная физиономия тигреро стала нипочем. Майк направился к комнате Элана.

Распахнулась дверь, и тигреро появился на пороге. Он переоделся, натянул на израненные руки перчатки. Майк преградил ему путь.

– Куда-то собрался?

– Если поутру мы уходим, хоронить Крокодава надо сейчас. Я обещал Урсуле подготовить могилу, дал снотворное, и она спит, – спокойно отчитался тигреро, и Майк мгновение думал, что он не слышал разговора у костра, однако Элан продолжил: – У меня к тебе просьба. Будь другом, объясни Лене, что ей ни к чему со мной оставаться. Сил моих нет; от одного ее взгляда змеи по коже ползут, скоро начнут жалить.

Ох, нелегко дается тигреро эта видимая сдержанность. Майк шагнул через порог, оттесняя Элана в комнату.

– Эл, они говорили то самое, о чем я всю дорогу толковал Мишель. Даже возразить было нечего.

– Ну и черт с ними. Пойдем копать.

– Послушай меня. Мишель с пеной у рта уверяла, что ты добрый демон и все такое… Нынче я с ней согласен.

– Что изменилось? – У Элана в глазах пробудился интерес.

– На морене, когда мы оба свалились без чувств, я поймал что-то вроде обратной связи. Ну, не то, чтоб я твои мысли читал… но ощущение получил четкое. В общем, теперь точно знаю, что вреда от тебя никакого. Хороший ты парень, Эл, одна беда – демон.

– Почему же беда? Я никого не обижаю…

– То-то и оно. Я хоть сейчас готов снять с Мишель обязательство к тебе не подходить.

– Что-о? – поразился тигреро. – Ты?…

– Да. Взял с нее слово, которое она исправно держит. Но Эл, подумай: что дальше? Ты вырубаешься через две-три минуты после начала контакта. Это бы ладно – очнулся, и тебе хорошо. Но меня после таких сеансов еле ноги носят. А Мишель? Ей же ничего не надо будет, только спать. И что это будет за жизнь?

– Собачья, – промолвил Элан.

Он клялся себе, что не подойдет к Мишель; он сам понимал то, о чем сейчас сказал Майк. Но, видать, в глубине души на что-то надеялся… Слова версана поставили на всем окончательный крест. Элан хотел любить Мишель как мужчина женщину, а не впадать в транс, как демон. Значит, не дано. Не судьба.

Майк хлопнул его по плечу.

– Пойдем, друг, место поищем, да начнем копать. Или хочешь, кликну Бориса? Куда тебе с такими руками…

– Не хочу. Крокодавов буду хоронить сам.

«Крокодавов». Тигреро оговорился или знает, что Урсула обречена? Он ведь еще на морене сказал, что погибнут все. А Мишель? А он, Майк? Нет, таких вопросов лучше не задавать.

Версан терпеливо ждал, когда Элан соберется идти. Тигреро стоял посреди комнаты, растерянно озирался. На глаза попался рюкзак. Элан пошарил в нем, извлек ракетницу в кобуре и повесил на пояс. Из кармана куртки достал фонарик, осмотрел его и опустил обратно. Ну, кажется, готов.

– Эл, ты Урсуле дал большую дозу?

– Нет. Через полтора часа можно будить. Надо успеть с могилой… – В странном полусне, Элан побрел к двери.

Версан посторонился. Еще одно происшествие – и тигреро как пить дать слетит с катушек. Майку хотелось его утешить, но он понятия не имел, как.

– Эл, ты куда?

Кладовка, где среди прочего хранились лопаты, находилась в левом крыле дома, возле кухни. Элан же повернул направо и стукнул в пятую от холла дверь, в комнату Крокодавов. Версан подошел следом.

– Что тебе тут? Пускай спит.

Элан снова постучался и открыл дверь. Майк уставился в его напряженную спину, протолкнул в комнату и заглянул.

– Эл! – вырвалось у него. – Зачем?!

На одной постели лежал накрытый простыней Крокодав. На второй выгнулась Урсула – сведенная судорогой, с отекшим лицом. Такое Майк уже видел в Лисьем овраге. Первое, что пришло ему в голову, – тигреро вкатил амазонке смертельную дозу снотворного.

С Элана слетела медлительность. Он бросился к Урсуле, пощупал пульс, затем приподнял тело, осмотрел постель. Нагнулся, рассматривая что-то на руке, в ямке между большим и указательным пальцами.

– Гляди под ноги, – велел Майку, а сам кинулся к оставленной на столе аптечке. – Где муравьи, там и змеи. – Он повернулся к Урсуле со шприц-тюбиком. – Сыворотки у нас кот наплакал… – засучил ей рукав и вколол иглу в вену. – Ищи!

Версан осматривал пол.

– Разве высоко в горах бывают змеи? – Он заглянул под кровать.

– Все бывает… да мы и не так высоко. – Элан бросил пустой шприц на стол и взялся перетряхивать сумки обоих охотников. – Чертова Лена… это она змей накликала…

– О, глянь! – Припав к полу, Майк рассматривал что-то в углу под креслом. – Змееныш. Совсем малютка.

Элан поглядел и отшатнулся, оттолкнул версана.

– Я те дам малютку… – прошипел он, выхватывая из кобуры ракетницу, а из ножен – охотничий нож. Велел: – Убери ноги.

Майк вспрыгнул на второе кресло.

Из угла послышалось шипение и неприятный посвист. Элан дважды выстрелил. Вспыхнуло трескучее бело-зеленое пламя, из-под кресла метнулась голова с похожими на рога наростами, и толстая коричневая змея заструилась по ковру. Элан качнулся вперед; блеснуло лезвие, отсекло рогатую голову от туловища.

– Молодец. – Версан спустился на пол.

На выстрелы примчались Борис и Мишель.

– Зря вы на Эла наговаривали, – встретил их Майк. – Он у нас истинный герой и защитник.

Мишель вскрикнула, увидев сперва Урсулу, затем змею на полу.

– Господи… – выдохнул Борис и попятился назад, в коридор. Далеко не ушел, остался у порога, с опаской заглядывая внутрь.

Элан вытряхнул из аптечки диагностер и склонился над амазонкой.

– Что говорит техника? – не утерпел Майк.

– Что сыворотка нужна другая. И лекарства… – Элан порылся в аптечке. – Ни черта нет. Не предусмотрено. На Изабелле не бывает несчастных случаев! – Голос его подымался.

Майк прикинул, не пора ли закатить оплеуху, но к тигреро подошла Мишель, обняла за плечи.

– Элан…

Он высвободился, оттолкнул ее почти грубо. Повернулся к художнику.

– Кто оставлял двери нараспашку? Ну?! Вас тут было трое!

Затем он умолк, и на лице вновь появилось то потерянное и дремотное выражение, которое Майк видел несколько минут назад. Демон прислушивается к чему-то, недоступному для обычных людей, сообразил версан. Элан сунулся к окну, глянул и кинулся из комнаты в холл, выбежал на крыльцо. Напуганные Тамара и Лена ожидали на ступеньках.

– В дом! – приказал тигреро.

Колдунья с писателькой опасливо проскользнули мимо него, а Майк, наоборот, вышел наружу.

– Что тут?

– Никуда не ходите, будьте здесь, – велел женщинам Элан. – Борис, посмотри внимательно в доме. Мало ли, еще заползли. Слышишь? – спросил он версана.

Майк пожал плечами. Шум падающей в озерцо воды, потрескивание дров в костре – вот и все звуки в ущелье. Хотя, пожалуй, нет: слышится какой-то неясный шелест. Элан достал фонарик, повел длинным лучом по каменным стенам. Одна стена шевелилась. Множество длинных тел копошились, стекали с камня на камень, из щелки в щелку. Он опустил луч, посветил на тропу. Живой безмолвный поток пересекал светлую песчаную полосу, натыкался на другую стену и с тем же молчаливым трудолюбием взбирался вверх.

– Миграция, – нашел версан подходящее слово. – Сезонная миграция рептилий.

– Или не сезонная, – отозвался Элан. – Какого черта они шастают в горах?! – вырвался у него тоскливый вопль. – Я понимаю – в степях, в болотах, в джунглях… Но на высоте им жрать нечего!

Майк похлопал его по спине. Сказать было нечего. Урсула еще жива, но она будет третьей. Проклятая Изабелла…

Они обшарили дом, однако не обнаружили больше ни одной гадины. К счастью. От вида мертвой змеи с Леной сделалась истерика, а Борис не позволил Майку отхлестать ее по щекам, и в доме раздавались крики и рыдания. Тамара заперлась у себя, и на просьбы открыть вопила, что не даст змеям лезть к ней через порог. Мишель, с залегшими у рта горькими складками, дежурила возле Урсулы.