Названный Клиганом снял окровавленный шлем и Вель увидела его искажённое гневом лицо. Почему-то она посчитала, что сейчас охотник на ересь сдаст назад, может даже испуганно сядет задницей на землю, но он продолжал уверенно смотреть на этого гиганта.

Рыцарь сплюнул и убрал меч, после чего перевёл взгляд на копейщицу, которую деловито делили рыцари Королевских земель.

— Тогда я забираю её, — гулко произнёс Клиган и сделал широкий шаг вперёд.

— В порядке очереди… — начал было один из воинов, но удар кулаком выбил у него сразу десяток зубов, одновременно свернув челюсть. Рыцарь буквально перекувыркнулся в воздухе и упал на землю. Остальные вытащили было мечи, но здоровяк лишь оскалился, положив руку на рукоять своего двуручника.

— Она того не стоит, — пробормотал главный среди них, — уходим, парни. И заберите Джоссвела. Потом сообщим о произошедшем лорду Марбранду или самому «Небесному Клинку»…

— Похвальная целеустремлённость, сир Реус, — насмешливо выкрикнул мелкий инквизитор в его спину.

Он уже подошёл к ней вплотную. Девушка видела щербатый рот и заметила, что в нём серьёзно так не хватает зубов. Однако взгляд коротышки был горящим, словно костёр, на который, по слухам, они пускают «ведьм».

Вель невольно задумалась, не сглупила ли она, когда решила сдаться Инквизиции, вместо того, чтобы убить себя, бросившись с холма?

Его рука, окружённая сияющим ореолом, в свете солнца, легла на её плечо.

— Война — это убеждённость. И наши убеждения сильны как никогда, оттого мы и победили, — его слова буквально отдавались в девушке какой-то странной, внутренней силой.

«Спор двух народов, — вспомнилась ей речь Манса. — И мы проиграли этот спор».

— Дикарка — ты обвиняешься в колдовстве. Не сопротивляйся и мы не будем причинять тебе вреда, — продолжил коротышка.

Вель медленно подняла руки, молчаливо предлагая связать себя.

— Хорошая девочка, — хмыкнул инквизитор, сделав жест своим людям. Тут же подошли солдаты с верёвками.

Поле боя, взгляд со стороны

В сердцах бойцов Вольного Народа царили замешательство и ужас. Окончательно потеряв всякую ориентацию, они пытались докричаться друг до друга через завесу пыли, пытались понять, что же им делать. Отряды лучников налетали на них и расстреливали лошадей под всадниками. Воины ругались и прикрывались щитами, уже утыканными стрелами. Всякий раз, как Харма Собачья Голова, Плакальщик и прочие переходили в атаку, южане рассеивались и отрывались от них, продолжая стрелять на ходу, отчего всё новые одичалые с глухим звуком падали на выжженную летним солнцем землю.

Многие одичалые отстали от своих и очутились в затруднительном положении: на них налетали со всех сторон. Горм, взявший на себя командование людьми, после гибели Гремучей Рубашки, вслепую довёл бойцов до верха холма и оказался зажат между земляными укреплениями, сорвавшими первую атаку Вольного Народа, и безжалостными копьями рыцарского отряда из Речных земель, который возглавил лично Бринден Талли, «Чёрная Рыба». Их бой продлился недолго, почти никто из одичалых не смог даже отступить, находя быструю и бесславную смерть.

Похожая ситуация проходила и чуть восточнее. Кригг, один из малых вождей, раз за разом вступал в схватку с элитной кавалерией Запада, но в результате лишился коня, а его люди, решившие что он убит, отступили и рассеялись. Однако, реальность была такова, что Кригга затоптали свои же всадники, запаниковавшие во время бегства. Вихрь смерти продолжал кружиться…

Тем временем, сир Арчибальд Айронвуд, ринулся в атаку через луг. Большая часть его трёхтысячного отряда врассыпную ринулась на север, ибо им не терпелось наведаться в лагерь дикарей, где по слухам уже во всю резвятся Штормовые лорды. Сам же дорниец направился на запад, помчавшись со своими приближёнными через поле, заполненное удирающими пешими одичалыми. Добивая их, одного за другим, он налетел на Плакальщика, укрепившегося с остатками воинов, где и разбил его. Малый вождь был убит, но часть его солдат, каким-то чудом смогла бежать, умудрившись в пыли, наугад, добраться до края поляны. Правда там их почти сразу встретили специально направленные на добивание подобных подранков отряды лёгкой конницы, посланные лордом Моустасом.

Далеко на северо-западе всё ещё воюющих одичалых и особенно их вождей захлестнуло замешательство. Они кричали на гонцов и горнистов, обвиняя тех в предательстве и трусости, не в силах поверить, что основное войско уже проиграло.

Толпы новобранцев Простора, составлявших центр войска «железных солдат», окончательно стушевались под напором объединенной мощи сразу нескольких малых вождей одичалых. Они ещё не до конца оправились после ранее полученного удара во фланг, нанесённого ныне мёртвым Стиром и его теннами, отчего принялись бежать. Воины одичалых, поверив в победу Вольного Народа, ринулись преследовать бегущих, и их боевые порядки смешались. Строй дикарей, и раньше хромающий на обе ноги, окончательно превратился в беспорядочные группы людей, разделённые участками широкого луга. Многие одичалые даже падали на колени, прямо на иссушённую землю, вознося хвалу Старым богам. Как ранее думал ныне пленный Варамир, мало кто услышал звуки горна, командующее общее отступление — в основном потому, что очень мало труб передало эту команду. Большинство трубачей просто не поверили, что им действительно приказали именно это.

Барабаны южан же ни разу ни дрогнули, ни разу не сбились с ритма. Войска Дорна и тысячи умелых всадников на породистых лошадях, эти свирепые и горячие кавалеристы из южных пустынь, часть из которых уже отправились штурмовать укрепления теннов, вдруг возникли из-за толп бегущих просторцев и безудержно ринулись на одичалых, разбившихся на отдельные группы. Этим лорды пустыни также хотели показать своим давним соперникам — Простору, что их войска намного более умелы, сильны и дисциплинированны.

Дорнийские всадники быстро и безжалостно истребляли разрозненные группы войск Вольного Народа, ставя жирную точку на очередном участке поля боя.

Везде и повсюду дикари отдавали свою жизни, постепенно всё больше сосредотачиваясь на бегстве, а не сражении. Так отрезанный от своих людей Иганн — вождь, возглавляющий полуночников, отступил за ближайшие укрепления теннов, настоящий лабиринт деревянных шалашей и простеньких домишек, вперемешку с баррикадами, да вырытыми ямами. Он попеременно взывал то к Старым богам, то к своим людям. Одичалые, рассыпавшиеся по лугу, образовали круги, обнесённые стеной щитов, и сражались с поразительным упрямством, потрясённые встречей с врагом, чья ярость не уступала их собственной. Хоуд, один из командиров, отчаянно сзывал своих всадников и даже парочку каким-то чудом оставшихся великанов, но их задержали у земляных укреплений, вынуждая прятаться от потока стрел.

Огромное сражение разбилось на множество битв поменьше — более отчаянных и гораздо более ужасных. Куда бы ни смотрели вожди, повсюду видны были лишь отряды полклонщиков, скачущих по полю. Там, где «железные люди» превосходили противника численностью, они шли в атаку и брали верх. Там, где им не удавалось одолеть Вольный Народ, его окружали и начинали изводить обстрелом. Многие всадники одичалых, охваченные тревогой, в одиночку кидались на врага, но под ними убивали коней, а их самих затаптывали.

Теперь даже самые упрямые вожди начали понимать: они проиграли.

Лагерь одичалых, взгляд со стороны

Манс скакал изо всех сил, проклиная себя за то, что сбился с пути в бесконечных проходах и переходах лагеря. Он натянул поводья, остановив вороного у участка, огороженного шатрами Хармы Собачьей Головы. Их он узнал сразу. Не только по тяжёлым, прочными каркасами, но и по тушам убитых, безголовых собак. Харма ненавидит псов и каждые пару недель требует себе новую собаку, которую убивает, а голову насаживает на пику, повсюду таская с собой.