Так что следующим шагом стало то, что опытные рыцари и тяжёлые пехотинцы отправились в наиболее «высокие» кварталы, вытаскивая сопротивляющихся лордов и отправляя на допросы. Делалось это под метками, так как при работе со знатью я не желал лишний раз падать лицом в грязь. Я хотел сработать аккуратно и точечно. Более того, решил проявить гибкость, а потому предпочитал «отпускать» даже заядлых преступников из рядов аристократов, беря за молчание деньги. Ценник был посильным — всё, что было у лорда, кроме его жалкой жизни и собственной земли, куда он и высылался из столицы.

Дома и предприятия, которыми они владели, уходили с аукциона, который теперь собирался ежедневно. Деньги шли на пополнение крайне скудной и полной долгов казны. Вот Аррен обрадуется, сукин он сын, когда вернётся! Делаем тут его работу мастера над монетой…

Мести или чего-то подобного я не боялся, даже если бы они объединились. Их время прошло, власть сменилась, а денег у скудоумных ублюдков, не догадавшихся бросить заниматься старым делом или попросту сбежать, уже не осталось. Благодаря профессиональному и качественному допросу, всё, что им было известно, стало известно и мне… Да что уж там, некоторые уникумы из моих дознавателей даже не прибегали к помощи инструментов!

А самое смешное, что все полученные у этих воров средства уходили Ланнистеру и «Золотому Банку». Ведь оплата Таргариеновских долгов было одним из условий нашей помощи Роберту. А там один только Рейгар триста тысяч у «Золотого Банка» занимал… у Эйриса же и вовсе висели миллионные долги.

К слову, филиал банка вернулся в Королевскую Гавань, разместившись на прежнем месте. Было очень удобно и позволяло мне оперировать всем своим состоянием без нужды таскать мешки золота, на выкуп, например, разных заведений столицы. Да, кое-что из чужого имущества не уходило «в народ» с аукциона, а оставалось у меня. Я честно выкупал это заведение, хоть и по бросовой цене, становясь новым владельцем.

Угу, одного «Толстого Лорда», моей элитной таверны, в столице будет мало. Я хочу больше! Королевская Гавань должна начать приносить прибыли не меньше, чем Новиград! Или хотя бы Ланниспорт…

Подземелья Красного Замка, взгляд со стороны

Неуютная серая коробка с двумя дверями напротив друг друга. Потолок слишком низкий, а многочисленные пылающие факелы освещали комнату слишком ярко. Из одного угла ползла сырость, и штукатурка в том месте вздулась облезающими пузырями, присыпанными чёрной плесенью. Кто-то когда-то пытался отскоблить продолговатое кровавое пятно на одной из стен, но, очевидно, приложил недостаточно усердия.

Палач Мулен стоял на другом конце комнаты, сложив руки на могучей груди.

Он приветствовал дознавателя Хартога кивком, выказав не больше эмоций, чем каменный валун, и Хартог кивнул в ответ. Их разделял привинченный к полу деревянный стол, усеянный зарубками и пятнами, с двумя стульями по бокам.

На одном из стульев сидел голый жирный человек с коричневым холщовым мешком на голове и крепко связанными за спиной руками. Тишину нарушал единственный звук — сбивчивое приглушённое дыхание. Здесь, в подземелье, было холодно, но толстяк обливался потом.

«Так и должно быть», — подумал Хартог.

Неспешно подойдя ко второму стулу, дознаватель придирчиво осмотрел сидушку, проведя по ней пальцем. Удостоверившись, что не испачкает своё одеяние кровью или иными жидкостями, которые в этих помещениях текли рекой, мужчина уселся, занимая удобное положение.

«Не то, что в Новиграде, — с некоторым сожалением осмотрелся Хартог, — Здесь бы не помешал хороший ремонт».

Мулен молча шагнул из своего угла к привязанному человеку и взялся за угол мешка, зажав его между толстыми пальцами — большим и указательным. Хартог кивнул и палач сорвал мешок, открывая лицо богатого купца — Ларда Койли. От яркого света тот принялся часто моргать.

«Подлое, мерзкое свиное рыло, — молчаливо подумал дознаватель. — Очередной «самый хитрый купец».

Допрос, который ему предстоит по отношению к торговцу не был даже десятым на этой неделе, так что Хартог откровенно вымотался, безразлично взирая на своего пленника.

«Ты гадкая свинья, Лард. Отвратительный хряк. Ты готов рассказать всё что угодно и сознаться во всём прямо сейчас, могу поручиться. Готов говорить и говорить без остановки, пока нас всех не затошнит».

На скуле Койли темнел большой кровоподтёк и ещё один виднелся на челюсти, прямо над двойным подбородком. Когда слезящиеся глаза Ларда привыкли к резкому свету, он узнал Хартога, сидящего напротив и лицо его вдруг озарилось надеждой.

«Тщетной, напрасной надеждой».

— Хартог, ты должен помочь мне! — завопил Лард, наклоняясь вперёд, насколько позволяли верёвки. Слова извергались из его рта отчаянной нечленораздельной массой. — Меня ложно обвинили, ты знаешь это. Я невиновен! Ты ведь пришёл помочь мне, правда? Ты же мой друг! Ты обладаешь влиянием. Мы с тобой друзья, друзья! Ты можешь замолвить за меня словечко! Я ни в чём не виновен, меня оболгали! Я…

Хартог поднял руку, призывая к молчанию. Мгновение он рассматривал знакомое лицо Ларда, словно никогда прежде его не видел. Затем повернулся к Мулену.

— Очевидно, я должен знать этого человека?

Палач не ответил. Верхнюю часть его лица скрывала маска, а нижняя половина не выражала ровным счетом ничего. Он остановившимся взглядом смотрел на пленника, сидящего на стуле и его голубые глаза были мёртвыми, как у трупа. С тех пор как Хартог вошел в комнату, Мулен не моргнул ни разу.

«Как у него это получается?» — невольно задумался дознаватель.

— Да это же я! Я, Лард! — сипел толстяк. Его тонкий голос становился все выше, срываясь в панику. — торговец Лард Койли, ты ведь знаешь меня, Хартог! Я регулярно заезжаю в Новиград и постоянно общаюсь именно с тобой! Я всегда ходил сообщать информацию именно к тебе… ну, ты понимаешь… Мы ведь… были друзьями! Мы…

Хартог снова поднял руку и откинулся на спинку стула, словно в глубоком раздумье постукивая ногтем по своему подбородку.

— Лард… Это имя мне знакомо. Купец, уважаемый член торговой гильдии. Человек, по общему мнению, богатый. Да-да, теперь припоминаю… — Хартог наклонился вперёд и сделал паузу для пущего эффекта. — Он оказался изменником. Ларда забрал отдел Дознания, а его имущество конфисковали. Видишь ли, оказывается, он уже несколько лет уклоняется от королевских налогов, а также незаконно провозит контрабанду.

Койли разинул рот.

— От королевских налогов! — возопил Хартог, врезав ладонью по столешнице.

Толстяк смотрел на него во все глаза, нервно щупая языком зуб.

«Верхний ряд, правая сторона, второй сзади» — автоматически определил дознаватель.

— Но мы забыли о манерах, — заявил Хартог, обращаясь в пространство. — Возможно, прежде мы с тобой и были знакомы, но моему помощнику ты наверняка не был представлен. Палач Мулен, поздоровайся с этим толстяком.

Удар вышел не сильный, — скорее шлепок, — но достаточно мощный, чтобы Лард слетел со своего сиденья, даже несмотря на верёвки, которыми был примотан. Стул заплясал на месте, но не сдвинулся.

«Вот как он это делает? Сбить человека со стула так, чтобы сам стул остался стоять..?»

Койли издал булькающий звук и распростёрся по полу, прижав лицо к плиткам.

— Он напоминает мне выброшенного на берег кита, — произнёс Хартог с отсутствующим видом.

Здоровяк схватил Ларда под руку, подтянул вверх и швырнул обратно на стул. Из ссадины на щеке толстяка сочилась кровь, зато его свиные глазки теперь смотрели твёрдо.

«Большинство людей от побоев сразу плывут, но кое-кто, наоборот, ожесточается. Никогда бы не подумал, что этот слизняк способен на твёрдость. Однако жизнь полна сюрпризов».

Койли сплюнул кровью на стол.

— Ты зашёл слишком далеко, Хартог, о да, слишком далеко! Моя гильдия крайне уважаема! Мы пользуемся влиянием! Наши товары и связи распространяются не только в Новиграде и Королевской Гавани! Так что мы не станем мириться с подобным! Я известный человек! И пусть власть сменилась, но десница остался прежним! Хорошо всем нам знакомым! И «Небесный Клинок» не сможет пойти против его слова! Быть может, прямо сейчас моя жена пишет лорду Ланнистеру прошение, дабы он лично выслушал моё дело!