Об этом Титии упоминает Овидий в III книге «О превращениях», описывая адские кары:

Там, где: Каний ему, он приводит ответ этого поэта Кания, в котором тот первым делом извиняет себя за прегрешения невоздержности, говоря, что падение может внушить большую осторожность на будущее.

Там, где: если ненадолго погружаюсь, он подкрепляет другим примером, что это падение ему на пользу, как тот, кто, погруженный и надолго лишенный возможности вдохнуть, наконец, вдохнув снова, переводит дух и втягивает воздух с великой живостью и радостью.

Там, где: От чередования с ночами, он приводит другой пример к тому же и говорит, что чередование и смена дней и ночей более приятны людям, чем если бы все время была ночь или все время день, ибо, как говорит Сенека, «одинаковость порождает отвращение»[1054], и потому, как сказал Каний, непрестанный мрак схож с преисподней.

Там, где: Так ранние лилии, он приводит другой пример того же самого, чтобы показать, что в разнообразии чередований — отрада и веселье; это пример с весенними цветами, чье бытие зависит от чередования ветров — Эвра, Нота и Зефира. Заметь, что это три побочных, а не основных ветра. Эвр — побочный восточный ветер, главный ветер которого называется Субсолан, откуда стих: «Есть Субсолан, и Вультурн, и Эвр, то восточные (Eoy) ветры», то есть эти три — ветры с восточной стороны. Eous — то же, что «восточный», и в буквальном смысле Эвр — это ветер умеренный и потому подходящий для цветов весной. Нот — побочный южный ветер, главный ветер которого — Австр, откуда стих: «Нот африканский примкнул от страны полуденной к Австру». Поскольку южные ветры — влажные, Нот, влажный ветер, побочный к Австру, полезен весенним цветам. Зефир — побочный западный ветер, его главный ветер — Фавоний, откуда стих: «Цирций, Фавоний, Зефир от края закатного веют»[1055]. Зефир — ветер умеренный, дающий расти весенним цветам. Поэт Каний хочет сказать, что, как эти весенние цветы растут от чередования ветров и вянут с приходом перунного солнца, ибо непрестанный солнечный зной приносит им увяданье, так в делах и занятьях любовных любовь ко многим женщинам отрадна и утешительна, и наоборот — если любить лишь одну, это переходит в отвращение. Заметь, что этот поэт такими примерами хотел показать, что меньшее зло — жить невоздержно, сходясь то с одной, то с другой женщиной, чем жениться на одной. Заметь, что он называет солнце перунным[1056] из-за воздействия солнечного зноя, ведь он палит и сжигает, подобно молнии.

Там, где: Марс, разорвав путы, этот поэт Каний приводит еще один пример в подкрепление своих взглядов, вспоминая басню о Марсе, боге войны, застигнутом за прелюбодеянием с Венерой, женой Вулкана, и опутанном незримыми цепями, каковые цепи он называет путами. Эта басня, по его мысли, означает, что из двух зол надо выбирать меньшее и что меньшее зло — вести себя невоздержно время от времени и там и сям и так удовлетворять плотской похоти, а не брать жену, с которой супругу приходится вечно быть связанным. Ведь Марс, хоть и был стянут этими путами Вулкана и осмеян богами, как мы упоминали выше и как говорит Овидий в IV книге «О превращениях»[1057], однако после того как эти путы и цепи были порваны, Марс был принят в общество богов и сделался сотрапезником вышних. Но женатый Мулькибер, то есть Вулкан, муж Венеры, вечно остается чужд содружеству богов, ибо он низвергнут с небес и ограничен островом Лемносом: вот в чем смысл слов: оттуда, то есть от стола, вышних, то есть богов, женатый Мулькибер, то есть женатый Вулкан (ведь поэты изображают его супругом Венеры), далеко, собственным вервием связан, то есть из-за супружеских уз далек от содружества богов.

Там, где: Друг, их обоих, Валерий после спора Кания и Ливия выносит свое решение и говорит, что не одобряет жизнь ни Кания, ни Ливия, но речи их обоих считает добрыми. Однако он немного предпочитает мнение Кания, а поэтому в его защиту говорит, что меньше вредят телу многочисленные недуги, в которых есть перерывы, чем изнуренность постоянная и неизлечимая, — так дело обстоит и с тем, кто время от времени грешит по невоздержности, и с тем, кто привязан к жене: один болен как бы посменно, другой — постоянно. Заметь, что это мнение Валерия имеет свой смысл, ибо его следует понимать применительно к недомоганию и болезни телесной: таким недомоганием женатый терзается постоянно, а другой — не так.

Там, где: Пакувий, плача, он приводит другую историю, смысл которой ясен, как и там, где: Почувствовал Сульпиций, он приводит еще одну историю для того же вывода, а именно — отказа от брака; смысл ясен.

Там, где: Молвит Катон Утический, Валерий, чтобы подтвердить свою точку зрения и подкрепить совет, данный им Руфину, прибавляет мнение Катона Утического о вреде от женщин. Заметь, что Катон Утический был тот, что убил себя в городе Утике, не желая стать пленником Юлия Цезаря после его победы над Помпеем. Этот Катон весьма гнушался сластолюбия, как упоминает Августин в IV книге «Против еретика Юлиана»[1058], приводя эти стихи Лукана:

Смысл этого таков, что Катон никогда ничего не делал из-за зуда похоти. Ясно, каково было мнение Катона, ибо он сказал, что жизнь людская была бы с богами, будь мы вдалеке от женщин. В поддержку этого мнения Катона — мнение Варрона, который, как рассказывает сочинитель «Вселенной»[1060], обычно говорил, что человек, блюдущий себя чистым и незапятнанным пороками сладострастия и обжорства, живя в этом мире, наслаждается обществом вышних; приводится также пример Сократа, который имел дружбу с неким божеством, как сообщает Халкидий[1061], благодаря своей святости и целомудренной жизни.

Там, где: Метелл отвечал Марию, Валерий приводит еще историю в подтверждение своего основного суждения, а именно — что мудрецу не следует жениться, и подтверждает его ответом одного мудрого мужа, римского консула по имени Метелл; значение ее ясно.

Там, где: Коринфянка Фаида, Валерий приводит пример с философом Демосфеном и его ответом Фаиде, женщине, в ту пору дурной; ведь впоследствии эта Фаида была обращена к добру святым аббатом Пафнутием и покаялась[1062]. Эта Фаида просила у Демосфена огромных денег за то, чтобы совокупиться с ней, а он ответил, что за делом плоти всегда следуют уныние и неудовольствие, а потому он не хочет дешевое удовольствие покупать так дорого. Об этой Фаиде говорит Агеллий в книге «Аттических ночей». Заметь, что Валерий здесь упоминает Амфиона, который, как изображают поэты, был кифаристом и мелодией своей кифары влек камни из разных мест на строительство города Трои с ее стенами[1063].