Но мне на упомянутого Астаханова было плевать, как и на прочих. Если представление заставит их оставить меня в покое, то и хорошо. Если нет, то это их проблемы. В общем-то, я даже почувствовал некоторую благодарность Владу, сам устроил демонстрацию в нужном ключе. Я бы долбанул Тенями, не заморачиваясь на спецэффекты. Практика показывала, что лишь сила заставляет людей не лезть с идиотскими наездами. Одним умом этого добиваться долго. И скучно.

В общем, аудитория впечатлилась и я уже подумал как бы уйти с этого праздника жизни, но у свежеиспеченного правителя были свои планы. Влад бросил на меня ещё один извиняющийся взгляд и театрально взмахнул рукой.

— А чтобы больше подобных сомнений не возникало, я попросил досточтимого патриарха Даниила подтвердить намерения армариуса и чистоту его помыслов.

А вот тут я напрягся. И сразу же забыл о чувстве благодарности. С церковью у меня никаких конфликтов никогда не было, но их понятия о намерениях и чистоте помыслов могли сильно отличаться от моих. Прямо таки кардинально. Святым я не был и не стремился, особенно выполняя вполне конкретные задачи. В основном по уничтожению врагов.

Глава церкви степенно вышел из-за боковой двери, расположенной за троном. В том же белоснежном одеянии, в котором я видел его впервые, такой же сухопарый и величественный. Угрозы от него не исходило, но вот мощь была такой, что вызывала уважение.

Он взглянул на мерцающий янтарь с одобрением, по-доброму мне улыбнулся и приблизился. Все снова замолчали и, кажется, дышать перестали. Стараясь не думать о сиськах и прочих священных чисто для меня местах, я поклонился патриарху. Этот противник смог бы стать для меня достойным. Пусть сражаться с ним в моих мыслях не было, но подмечать такое я себя приучил очень давно, так что эта привычка была уже неискоренима.

Возлагать руки или вообще как-то контактировать со мной он не стал. Остановился передо мной и пристально посмотрел мне в глаза, словно сканируя. Впрочем, именно это он и делал, судя по ощущениям. С Тенями или без, любое вмешательство в мой разум я всегда чувствовал. Это было ненавязчиво и, можно сказать, бережно. Не переставая улыбаться, он пытался копаться в моей башке, выуживая оттуда нужную информацию.

Закрываться я не стал, но и показывать истинную душу тоже. Наверняка патриарх обладал знаниями, недоступными для многих, но подстраховка никогда лишней не бывала. Я показывал битвы, показывал настоящее зло и всепоглощающее ничто, показывал воинов, сражающихся не за добро, а за людей. Меня самого погрузило в вихрь эмоций и прошлых переживаний, вызывающих щемящее чувство в груди. Потери друзей, соратников, братьев. Бессмысленные дрязги и человеческие слабости, с которыми приходилось постоянно сталкиваться. Победы страшной ценой...

Патриарх пошатнулся и перестал улыбаться, в глазах его отобразилась боль и тут же исчезла. Он неожиданно похлопал меня по предплечью. Безмолвный жест поддержки, которым воины Ордена выражали то многое, что не описать словами.

— Зайди ко мне, как выдастся минутка, — сказал он.

И молча ушел, оставив после себя гробовую тишину. Я не совсем понял, прошел я проверку или нет. Но раз меня не повелели топить или жечь, что там положено, наверное всё в порядке. Останавливать патриарха никто не стал, но теперь на меня смотрели совсем уж странно. Даже Влад призадумался.

Ну, предупреждать надо было.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — наконец очухался великий князь. — Если вы не желаете высказаться, армариус, не смею вас больше задерживать.

Я желал, но принял мудрое решение и не стал. Потом зайду и в приватной обстановке поясню, что лучше со мной такие штуки не проворачивать. Подыграть я могу, если хорошо попросят. Но вот втемную меня использовать даже ради собственного блага я не позволю.

Провожал обратно меня один воевода, отпустив витязей и послав куда подальше местных сопровождающих. Уже у выхода нас нагнал паренек и сунул мне в руки увесистую стопку бумаг.

— Просили передать, — выдохнул он. — На заполнение.

И умчался, пока я не успел ничего сказать. На верхнем листе крупным красивым шрифтом значилось «пакет документов для предварительного подтверждение происхождения». Я с обидой взглянул на Бутурлина. То есть светящегося меча и патриарха им мало? Это что за несправедливый мир такой?

Нет, однозначно надо навести тут порядок...

— Макс, даже не думай, — воевода прочитал мое намерение выбросить этот хлам в ближайшую урну. — Я тебе пришлю кого-нибудь, толкового.

— Да не надо, — я махнул рукой, вспомнив предложение Феди помочь с этой дрянью. — Я им сам покажу свое происхождение.

— Вот этого я и боюсь, — вздохнул Бутурлин.

— Вам то чего бояться, это им надо... Воевода, кстати, — сменил я тему, увидев как мужик переменился в лице. — Хотел с вами обсудить один вопрос, связанный с криминальной обстановкой в городе. А точнее конкретно одну особу, возглавляющую всё это. И с которой у меня случилась занимательная встреча. Княгиня Сабурова...

Как он настолько быстро приблизился и впечатал меня в стену, я не заметил. Такой прыти от Бутурлина я просто не ожидал. Воевода схватил меня за грудки, встряхнул и буквально зашипел:

— Что ты с ней сделал?!

Такая резкая перемена в настроении воеводы меня немного удивила и навела на логичный вывод. Который я тут же и решил подтвердить, незатейливо ответив на вопрос о взаимодействии с княгиней:

— Княгиня, безусловно, весьма горяча для своих лет, но я...

В знак успеха пришлось резко уворачиваться от летящего кулака. Бутурлин врезал им в стену, оставив заметную вмятину. Посыпалась штукатурка, а я отшагнул на безопасное расстояние для обезвреживания слетевшего с катушек мужика.

Только по одной причине столь опытный и всегда невозмутимый человек мог сорваться. Ну, не считая моих искрометных шуток и случайных подвигов. Интерес любовный. Вот уж не ожидал от него, но даже с лучшими из нас случается.

К счастью, отвечать на выпад мне не понадобилось. Мимо прошмыгнули слуги, очень быстро и отводя глаза от раскрасневшегося и взбешенного воеводы. Это его немного охладило, так что идею меня калечить он оставил, но продолжил буравить злобным взглядом.

Вот и нашлось слабое место у этого исполина, да ещё какое...

У меня даже привычка не сработала — сначала бить, а потом вопросы задавать, если останется кому.

— Давайте-ка без рукоприкладства, воевода, — прохладным тоном сказал я. — Я ведь и ответить могу, к чему эта бессмысленная драка? — я не стал называть это «избиением», проникнувшись слабостью закаленного вояки. — Но всё таки объяснитесь.

Бутурлин, словно только что сообразивший, что сделал, разозлился ещё больше. Уже не на меня, но стена пострадала снова. Сопроводив порчу княжеского имущества отборной руганью, он бросил:

— Это не лучшее место для разговора, — и рванул к выходу.

Ярость воеводы положительно повлияла на скорость его перемещения. Поэтому до палат витязей мы шли очень быстрым шагом, норовящим перейти в трусцу. Видя прущего с перекошенной рожей воеводу все с нашего пути очень быстро разбегались. Какой-то купец переусердствовал и упал в канаву, окружающую одно из зданий. Но при этом забулькал оттуда «я в порядке».

Витязи своего командира знали хорошо, так что и на входе нас не задерживали, расступаясь. Я мельком успел рассмотреть ещё несколько оружейных залов, с более ценными и редкими экземплярами. Заинтересовался несколькими, но благоразумно решил не отвлекать воеводу в такой момент. Могу и до припадка довести, я себя знаю.

Кабинет военачальника был скромен, я бы сказал аскетичен. Небольшое помещение могло похвастаться разве что шикарным видом на внутренний город. С моего балкона он был лучше, но кто сравнивает.

Простые побеленные стены, несколько закрытых шкафов, перекошенных от времени, небольшой стол у окна и два одинаковых стула с высокими спинками, с обеих сторон стола. Справа внушительных размеров выкованный герб Псковского дома, напротив несколько кинжалов и мечей на настенных держателях.