Север не поворачивался. Он все еще видел перед глазами то, что выслушал. В деталях представлял дом, голоса и как все происходило. Даже когда ему удалось мысленно вернуться из Моховки сюда, в замерзший лес, то не решался ничего сказать. Он мог до конца принять несправедливый по ощущениям, но обоснованный фактами парадокс: сестре было хуже, чем ему. Пока он гонялся за оборотнем, выслуживаясь перед убийцей своего отца, Гарье пришлось одной смотреть, как день за днем, год за годом угасает родной человек. А мама на самом деле могла его дождаться, но так неудачно подхватила чертову болезнь. Обыкновенную. Чертову во всех смыслах. Болезнь.

Кое-как проглотив удушающий комок грусти и злобы, он сделал глубокий судорожный вдох, бросил дубленку на бревно и повернулся к сестре. Она смотрела на него с ожиданием возражений или обвинений, но не отводила глаза. Север отвел. Затем неуверенно расставил руки, как будто для объятий, но лишь неловко хлопнул Гарью по плечам, сразу пройдя мимо нее. Чтобы она не успела ответить или как-то среагировать, он пошел ловить отвязавшегося оленя.

Гарья так и стояла, прижав к себе тулуп. На плечах медленно остывало прикосновение, заставшее девушку врасплох внезапной волной облегчения. Сердце перестало бешено колотиться, как в тесном загоне, и перешло на веселый ровный галоп, от которого по телу разливался не болезненный жар, а приятное тепло. Гарья не ощущала подобного с тех пор как пропал отец — то есть с самого детства. Радость прощения и принятия настолько обескуражила ее, что в глазах у нее защипало. Девушка быстро вытерла их рукой и только теперь заметила, что Снежок все это время сидел на бревне и смотрел на нее внимательными телячьими глазами. Гарья смущенно улыбнулась и стала натягивать тулуп.

От необходимости что-то говорить ее избавил Север, вернувшийся злой и без оленя.

Рогатый не захотел идти на контакт и уговоры, и все время отходил, вырывая веревку из-под рук, едва Север за ней наклонялся. А потом и вовсе пригрозил назойливому охотнику рогами.

— Иди сама своего козла лови, — беззлобно проворчал он сквозь зубы.

Идти никуда не пришлось. Стоило сесть и достать из мешка еду, как олень сам прискакал и стал выпрашивать угощение.

Позавтракав остатками, они собрались в путь. Гарья, пользуясь своим знойным состоянием высушила на себе все еще сырые дубленку и шубу. Накутавшись во все, что было, они сели на оленя: Север — впереди, Гарья за ним. Они нацелились к болоту, но Снежок вдруг встал у них на дороге.

— Снежок, в чем дело? Отойди.

Бизон категорично замотал рогатой головой.

Они попытались объехать его, но Снежок перехватил веревку и повел оленя за собой в сторону поселка.

— Снежок, прекрати! — Север потянул за поводья, тормозя оленя, но тот покорно шел за бизоном, тянувшим сильнее. — Нам в другую сторону.

Снежок фыркнул, не останавливаясь.

— Ладно. Тогда я сам дойду, — Север с хрустом спешился прямо на кусты.

— Э! А я?! — возмутилась Гарья, снова используя брата как костыль, чтобы спрыгнуть на землю.

Снежок остановился, бросил поводья и вернулся назад, загораживая людям дорогу.

— Снежок, нам надо в горы, за Марийкой. Ты можешь не ходить. Но…

Бычок снова замотал головой и заревел. Севру даже послышалось в его мычании «нет».

— Она там совсем одна. Ей страшно и холодно. Уж ты-то понимаешь. Скольких потерянных ты спас, привел в Чистый. Неужели ее тебе не жалко? Я не заставляю тебя идти с нами. Сам найду короткий путь через болото. У меня же чутье. Ничего с нами не будет. И с оленем. Нам бы только до болота доехать, а дальше пешком.

Снежок повесил уши и медленно подошел.

— Не переживай. Мы быстро вернемся. Можешь подождать нас на берегу-У-У, — воспел охотник, перекинутый через холку минотавра.

— Эй! Ты что творишь?! Отпусти меня! Спасибо, конечно, за поддержку, но это уже перебор! Брось, сейчас же!

Бизон остался глух к воплям и пинкам и посмотрел на девушку.

— Я-я сама поеду, — Гарья попятилась к оленю и позволила Снежку помочь ей и подтянуть за капюшон, посадив верхом.

— А можно я тоже нормально поеду? — бурчал Север, устав вырываться.

Бизон, ведя оленя, коротко и бескомпромиссно фыркнул.

— Мне тут как бы очень неудобно! Ладно, я понял, ты что-то имеешь против болота. Тебе, наверное, лучше знать. Но давай хотя бы подождем здесь Влада. Вдруг он действительно вдвоем с Марийкой вернется? Хотя бы денек. Если к утру не появится, поедем домой. Пожалуйста, а?

Снежок остановился. Он так и задумывал, только без компании. Но парочка отмороженных людей испортила ему планы. Что ж, за один день, поди, не замерзнут насмерть. Бычок стащил с себя охотника за шкирку как котенка. Парень даже смешно запищал, морально готовясь грохнуться с трехметрового бизона, но Снежок поставил его на ноги.

Все вернулись к лагерю, унылые и молчаливые.

— Я костер разведу, — обреченно сообщил Север. — Снежок, не принесешь пару-тройку бревен? Укрепить эту хибару от ветра. А то не шалаш, а решето.

Бизон молча отправился искать бревно, с подозрением поглядывая на молодежь. Север и правда запалил костер. Гарья возилась с оленем, наматывая веревку на прежний сучок и поглядывая на минотавра.

Снежок не представлял, как бревно укрепит шалаш и сделает его непродуваемым, но все равно притащил небольшой обломок сосны, убедился, что человеки на месте, и ушел поискать еще. Когда он притащил второе бревно, костер уже разгорелся, звонко щелкая промороженным хворостом. Рядом стояли валенки, но в них уже никого не было. Как и поблизости.

От брошенного на землю бревна, с ближайших елок посыпался снег. Бычок сердито заревел, мотая головой и побежал к болоту.

— Ты уверена, что… что-то получится? — запоздало насторожился Север, с опаской глядя на темный лед, в котором отражались ярко-красные коряги. Последняя встреча с болотом поубавила его решительность.

— Если не тормозить и просто идти, то, наверное, получится. Тебе лучше не смотреть, и не слушать, даже если что-то кажется.

— И не дышать, ага.

— Просто держись за меня и думай про свое. Если что-то действительно появится, я скажу.

— Говоришь так, будто всю жизнь сюда на рыбалку мотаешься.

— Пошли, — Гарья дернула брата за рукав. — Пока твой дружок не пришел.

Они подошли к краю болота. Север уцепился пальцами за локоть сестры, закрыл глаза и шагнул за ней на лед. Сделав три-четыре неуверенных шага, Гарья почувствовала, как что-то внутри болезненно сжалось, словно в кишки ткнули палкой.

— Черт!

— Что не так? — спросил Север, подглядывая одним глазом и поддерживая Гарью за локоть.

Та чуть сгорбилась, пережидая непонятную боль.

— Щас. Ой...

Лед глубинно затрещал, точно на дне заворочался кто-то большой, а потом растворился прямо под ногами.

Гарья с Севром оказались по колено в воде, такой теплой, словно она и не замерзала никогда. Испугавшись, они поспешили на сушу, откуда изумленно наблюдали, как полынья расширяется по всему болоту, уходя за пределы видимости.

Север обмер, с несчастным видом, глядя как вместе со льдом тает его надежда перебраться через болото. От безвыходности и отчаяния его прошибла слабость и подкосились колени. Он бы так и сел прямо в мокрую траву, если бы не еще один сюрприз: на поверхность маленькими холмиками повсплывали утопленники и их недопереваренные части, а в нос ударил едкий, приторный запах тухлой воды и мертвечины. Гарья сразу метнулась за елку и оставила там весь свой съеденный завтрак. А вот Север за него еще поборолся, закрыв рукавом нос.

Олень прижал уши и задергался на привязи, не зная куда отвернуться, и, в конце концов, оторвав от елки клок, убежал.

— Блин! Пошли отсюда! — проскрипел Север с зажатым носом. — Где ты там, шевелись!

Гарья вытерла рот снегом и выползла из-за елки. Север тут же схватил ее за рукав и потащил за собой.

— А где олень? — обернулась она.

— Убежал твой козел. Шевели мотыгами! Снежок, уйди с дороги!