Она прикусывает нижнюю губу, чувствуя себя виноватой.

— Я…

— Самый ужасный человек, которого ты знаешь. Забыть невозможно.

— В паре с твоим «меня в тебе ничего не заводит». — добавляет она с кислым выражением.

Я сияю, как дьяволёнок.

— Хочешь, чтобы я тебя завёл, Камилла?

Бл*дь. Плохой выбор слов. Вообще-то, мне хотелось бы её завести. Поправка. Я хочу определённо возбудить её. Хочу нарушить правила, хотя бы ненадолго, и выяснить, не скрывается ли под напускным спокойствием Камиллы гордость и упрямство, которые она с каждым днём всё больше и больше перестаёт сдерживать.

— Жаль, что я больше не мужчина твоей мечты… — заключаю я обречённо.

— Возвращайся на землю, Зорци. Ты им был в течение двух минут, пока я тебя ещё не знала. Это не считается!

Это не считается, но на её щеках расцветает аппетитный румянец, который она изо всех сил пытается скрыть.

И я, кто должен быть чертовски зол на миллион оскорблений, которыми Камилла осыпала меня в том дерьмовом клубе, кто должен быть возмущён тем, как сильно она меня презирает, а также обижен тем, что она считает меня просто привлекательным мужчиной с космической пустотой внутри, в итоге сосредоточился на единственной приятной вещи, которая прозвучала из её уст с тех пор, как мы знакомы, и которую я даже не должен был знать.

***

Выставочный зал на улице Марончелли напоминал съёмочную площадку кулинарной телепрограммы. Многофункциональное пространство с открытой кухней, где по случаю тимбилдинга расставили в ряд столы. На каждом миски, наполненные ингредиентами, разделочные доски и совершенно новые наборы ножей.

Отдел кадров одобрил для нас экстраординарное разрешение на участие. И правда, мы все здесь, расположились перед тем, что на следующие два часа станет нашим рабочим местом.

Я понимаю желание Гецци Брамбилла копировать благородные принципы, которыми транснациональные корпорации одурманивают своих сотрудников, но, надевая кухонный фартук и наблюдая за тем, как Камилла борется с завязками своего, ловлю себя на мысли, что мне бы хотелось иметь рабочее место, не столь похожее на предыдущее.

В Лондоне у нас было «Время чаепития» как «развлекательный» командный момент, внутренние олимпиады талантов для развития других наших личностных сторон, тематические фокус-группы по климату, интеграции и современным общественным движениям. И эта среда была настолько гнилая, что даже уборки не хватило бы, чтобы очистить её.

Как только заканчиваю завязывать фартук в том месте, где брюки от костюма Prada и рубашка сходятся на спине, на массивный деревянный стол, который я делю с Камиллой, опускается тень.

Камилла первой поднимает голову в сторону источника помехи.

— Привет, Маттиа, — вежливо приветствует она.

— Привет, сокровище. — На другом конце стола за мисками с овощами, улыбка су-шефа становится похожей на широкую ухмылку Чеширского кота. — Как поживаешь?

— Отлично, спасибо. А ты?

— Хорошо, но после встречи с тобой — стало ещё лучше. — Он подмигивает ей, затем делает шаг назад и обращается к аудитории: — Готовить — значит делиться. Но не только. Это также означает быть вместе, веселиться, общаться. И главное — уметь получать удовольствие от своих усилий! Сегодня я собираюсь провести вас через путь приготовления пищи в паре. Вы и ваш партнёр испытаете командную работу совершенно нового типа — творческую и весёлую. Как вы заметили по ингредиентам на ваших столах, меню веганское.

Не могу поверить.

Я наклоняюсь к Камилле и обнимаю её за талию.

— Его попытки залезть в твои трусики вызывают во мне беспрецедентную нежность, — бормочу ей в волосы.

— Ты так думаешь? — шипит Камилла, сосредоточившись на списке ингредиентов, которые перечисляет её любимый повар. — Наверное, в повседневной жизни я привыкла к очень низким стандартам мужчин, потому что мне кажутся эффективными.

— Я тебя умоляю.

— В любом случае он шеф-повар! Маттиа умеет хорошо использовать свои руки.

— С таким типом сбежала бы даже ты, — упорствую. — Я тоже хорошо умею пользоваться руками.

— Тебя никто не спрашивал, Эдоардо, — отвечает с широким оскалом.

«Я твоя».

Боже, становится стыдно. Мне правда необходимо перестать об этом думать. Повторяю себе, но в итоге единственное, что могу сделать, это позволить своим пальцам блуждать по её пояснице.

От моего прикосновения Камилла вздрагивает. Стиснув зубы, она поднимает нож на полдюйма от разделочной доски.

— Ты же не хочешь ссориться со мной, пока у меня в руках оружие. И ты должен почистить первый овощ.

— На этом столе только овощи, откуда мне знать, какие из них чистить первыми?

— Попробуй послушать лектора, — предлагает она с высокомерием выпускницы, влюблённой в преподавателя.

— Сегодня ты щедра на определения.

— А ты жаждешь испытать различные варианты склонения словосочетания тяжкие телесные повреждения, — бормочет она. — Убери руку с моей спины.

Недовольно я повинуюсь. И от кончиков моих пальцев ускользает тепло кожи Камиллы, смягчённое тканью блузки.

— Камилла, ты в порядке? Вам что-то непонятно? — обращается шеф-повар.

— Всё в порядке, спасибо, Маттиа.

Он с удовлетворением проверяет часть стола Камиллы. Затем шеф-повар переходит к моей. Стол чистый. И пустой. Очевидно, — я не слышал ни одного слова из его проникновенного объяснения и не попытался делать вид, что мне это интересно.

— Вы уверены, что понимаете процесс? — уточняет шеф-повар.

— Мой коллега не из тех, кто любит пачкать руки, — щебечет Камилла.

Её кавалер кивает, как неудачник, но она одаривает его кристально чистым хихиканьем, от которого моя слюна попадает не в то горло.

— Камилла, я тут подумал… сегодня вечером у меня демонстрация в «Гаване». Я следую за первыми блюдами. Может, если будешь поблизости, зайдёшь?

Он приглашает её на свидание таким напыщенным жалким способом? Серьёзно?

— Конечно! — пискнула она. — Почему бы и нет.

— Отлично! Скажем, в девять часов?

Камилла расширяет свою улыбку. Мои губы, наоборот, полностью сплющиваются.

— Скажем, девять часов подходит замечательно.

Шеф-повар берёт пару луковиц, которые катятся по столешнице, и пристраивает их обратно в миску.

— Жду не дождусь.

Я тоже не могу дождаться… когда он навсегда уйдёт с дороги!

Схватив нож, я украдкой наблюдаю, как он подходит к соседнему столику. Затем вынимаю из миски кабачок и начинаю выпускать пар, нарезая произвольно.

— Итак, если сегодня вечером возникнет чрезвычайная ситуация, я не могу на тебя рассчитывать, — говорю я.

Рядом со мной Камилла занимается шинковкой лука.

— И что?

— Он хоть совершеннолетний?

— Ему двадцать четыре!

Тот факт, что она в курсе его возраста, является противоречивой информацией. Теперь, когда знаю Камиллу немного лучше, я уверен, — между ними ничего не произошло на кухне ресторана несколько недель назад. Но в то же время я не могу поверить, что она не расспрашивала о нём и не рассматривает эту гипотезу сейчас.

— Он сотрудник компании. Камилла, это непрофессионально.

— Да, ты прав, — заявляет она, вонзая острое лезвие в луковицу. — На всякий случай, у меня будут те же сомнения, что и у тебя, когда мы были в командировке.

«Проклятье!»

— Эдоардо, если мне захочется переспать с ним, я пересплю, — раздражённо продолжает Камилла. — Тебя шокирует, но некоторых мужчин я не отталкиваю и могу заниматься случайным сексом, когда захочу.

— Отлично, — шиплю я и завершаю разговор резким ударом ножа о разделочную доску.

Я бы хотел, чтобы это осталось запечатанным и в моей голове, но разум не подчиняется.

Он пытается во что бы то ни стало раскопать ситуацию, чтобы проанализировать с тех точек зрения, которые я до сих пор не рассматривал.

Интересно, как прошёл бы тот день, когда встретил Камиллу в кафетерии, не будь я таким неумолимым и сосредоточенным на своей цели. Если бы у неё на шее отсутствовал шнурок Videoflix, когда она покупала кофе, и если бы я не занял место её любимой подруги, а был простым коллегой, как все остальные. Если бы она не стояла у меня на пути к единственному интересующему продвижению, и если бы я сцеловал блеск с её губ с того самого первого бездумного раза, когда на меня напал инстинкт сделать это.