С работающим двигателем Эдоардо перегибается через руль, рассматривая дом, у которого я попросила остановиться.

Поездка из Милана в Монцу проходила тихо, и не потому, что двигатель его роскошного автомобиля не только не выделяет вредных газов, но и не издаёт шума, оставляя только звук трения колёс об асфальт дороги.

Я думала, что Эдоардо возмутится тем, что вынужден везти меня за двадцать километров от города, но, когда я назвала ему адрес назначения, он без возражений ввёл его во встроенный навигатор.

А затем, до конца поездки, расслабленно прислонившись к спинке сиденья, он изредка барабанил пальцами по рулю.

— Отлично, — фыркнула я, пока он стоял, созерцая фасад таунхауса, — тогда я пошла…

— Первое свидание? — он решает нарушить тишину.

— Что прости?

— Идёшь на первое свидание к мужчине с детьми, ещё женатому? — повторяет он.

— Что прости?

— Сад. Детские велосипеды у входной двери. Отсутствие второй машины на подъездной дорожке, но в доме присутствует женщина, судя по именам на звонке.

— Окей. Твоё маниакально-навязчивое поведение совсем не жуткое…

Эдоардо продолжает следовать за мыслью, в конце которой, насмешливо качает головой.

— Нет, вообще-то, я не должен удивляться.

Его психоз обостряется.

Я хмурюсь, решив не придавать этому значения, и сосредотачиваюсь на соседнем доме. К воротам прикреплена нить красных бантов, развевающихся на вечернем ветру.

— Подъём. Иди. Ты же не хочешь заставлять его ждать.

Я уже собираюсь указать Эдоардо, что в таком состоянии ему лучше больше не садиться за руль, когда стук снаружи машины заставляет нас обоих подпрыгнуть.

Кто-то стучит в его окно.

— Ками!

Эдоардо перестаёт подёргивать волосы и приводит в действие электрический механизм, опускающий стекло.

В окне появляется версия меня, только на восемь лет моложе.

Те же волосы, то же мечтательное выражение лица, но с той большой разницей, что обычно, я не хожу с перевитым красными лентами лавровым венком над головой.

— Вы можете припарковаться впереди или внутри! — визжит Джоя, указывая на открытые ворота и входящую в них девушку. — А мама знает, что вас двое?

— Нас двое? — хмурится Эдоардо.

— Мы вовсе не вдвоём! — возмущаюсь я.

Джоя вздрагивает и прижимает руки к груди, и переполненная эмоциями восклицает:

— Боже мой! Вас трое?

— Трое? А кто третий? Где мы могли бы спрятать… — Эдоардо осознаёт очевидное и замолкает.

Он широко открывает свой нелепый рот и смотрит на мой низ живота, словно я могу забеременеть от него, просто разделив воздух в салоне Maserati. Если ужас имеет лицо, то оно как у Эдоардо в этот момент.

— Джоя Мария, — говорю я, ругаясь про себя, — я запрещаю тебе распространять беспочвенные сплетни в доме до того, как я выйду из машины.

— Значит, я сделаю это после того, как ты выйдешь?

— Джоя!

— Кстати, привет, я её сестра, — трещит она и протягивает руку через оконный проём, чтобы представиться.

— Эдоардо. — Их руки сжимаются. Если бы я могла представить себе начало апокалипсиса, это было бы именно так. — Поздравляю с выпускным. Какое большое достижение, ты должна гордиться.

— Ну, я… да, вообще-то, спасибо! — Как в трагедии, неизбежно происходящей на моих глазах, сестра морщит нос, наклоняет голову и краснеет. Получается точно так же, как и у меня, когда ещё не знала Эдоардо. Мама права, когда говорит, что на разных этапах жизни мы фотокопии друг друга. Тотальное смущение.

— Прости, я не принёс тебе подарок. Камилла предупредила меня в последнюю минуту.

Эдоардо сверкает смертоносной улыбкой и ставит на карту всё своё обаяние. Боже мой, неужели он действительно пытается произвести на неё впечатление, чтобы заработать ещё одно очко в свою пользу?

— Да, то есть подарок, но и неважно! Лишь бы вы были здесь! — пищит Джоя, невзирая на логический смысл слов. Ещё две минуты разговора с ним, и у неё случится сердечный приступ.

— Джо! — зовёт её подруга у ворот. — Пришёл Джакомо!

— Иду! Увидимся внутри, — она подмигивает Эдоардо и, чёрт возьми, приправляет приглашение несколькими взмахами ресниц, после чего исчезает в доме.

У нас, сестёр Феррари, мазохизм заложен в ДНК.

В салоне наступает тишина. Пришло время положить конец этой трагедии. Я отстёгиваю ремень безопасности, но не успеваю выйти, потому что внезапно машина снова оживает. Она скользит к воротам с бантиками, отбрасывая меня обратно на сиденье.

— Что ты делаешь? Дай мне выйти и возвращайся в Милан!

Эдоардо потирает лёгкую небритость. На его губах появляется ухмылка.

— Да. Не думаю, что поступлю так.

— Ты так сделаешь!

— Это было бы грубо. Твоя милая сестрёнка хочет, чтобы я остался. — Со всей естественностью в мире он выключает двигатель. Отстёгивает ремень безопасности.

И выходит.

Застыв от удивления, в боковом зеркале я наблюдаю за движением его силуэта. Это не блеф. Не притворство.

Эдоардо бодро шагает по краю дороги, не оглядываясь. Его идеально сидящий пиджак исчезает за воротами дома моих родителей.

Я прислоняюсь спиной к удобному, роскошному сиденью Maserati.

«Ладно, Камилла, не паникуй.

Ты не можешь его убрать.

И никто из твоей семьи не убьёт его ради тебя!»

Заставляю себя выйти из машины и вхожу на родительский двор.

В этом таунхаусе я выросла.

Я проходила через эти ворота миллиард раз с разноцветным Eastpak на плечах в старших классах, потом с сумкой через плечо в университете, и под руку с Паоло, когда родители приглашали нас на ужин. Я должна была привыкнуть. Тогда почему, судя по гулкому стуку сердца в груди, мне кажется, что я никогда не делала этого раньше?

— Ками! — Первой меня замечает мама, как только я поднимаюсь на крытую веранду.

Повсюду висят красные украшения, перемежающиеся маленькими огоньками, а на раздвижной двери, ведущей в гостиную, висит гигантская кокарда с вышитым в центре именем сестры.

— Ты привела гостя! Могла бы нас предупредить… Но и так хорошо. Ты шла в собственном темпе и следовала своим инстинктам, и это главное. Кроме того, что он делает тебя счастливой.

— Мама, я не… — Однако прикосновение руки к моей спине прерывает мой голос в горле.

Я подпрыгиваю на месте и чуть не вывихиваю лодыжку, но не могу избавиться от прикосновения. Рука спускается по моей талии, ложится на бедро и притягивает меня к высокому, твёрдому и гостеприимному телу.

Я знаю, что она принадлежит ему ещё до того, как вижу Эдоардо.

Знаю, потому что в тот единственный раз, когда оказалась в его личном пространстве на ресепшене исторического отеля, я получила подтверждение того, что столкновение с ним отправляет меня в полный тильт. Эйфория, головокружение, жгучая пульсация по всем нервам. Я ощущаю его кожу, запах, его рот рядом и бум — моя нервная система начинает выпускать эндорфины в непрерывном цикле.

Я наклоняю шею, и в следующую секунду в поле моего зрения появляется Эдоардо. Он обхватывает мою талию одной рукой, другую протягивает маме, чтобы представиться.

Не знаю, в какую игру он играет, но мне это совсем не нравится.

— Синьора Феррари, как приятно. Эдоардо Зорци. Мы с Камиллой коллеги.

— И даже больше, чем коллеги, — загадочно заключает мама. — Рада видеть тебя у нас, Эдоардо. Угощайся, после десяти часов взаперти в унылом офисе, вы, должно быть, проголодались. Могу предложить тебе бокал безалкогольной «Кровавой Мэри» с водным кефиром?

— Как я могу отказаться? — не моргнув соглашается Эдоардо.

— Сказав «нет»? — предлагаю я, но в ответ он притягивает меня к себе ещё крепче.

И если он хочет играть именно так, отлично. Сыграем. Я приспосабливаюсь. Провожу рукой по его спине, под пиджаком. И, игнорируя каждый аномальный взмах крыла бабочки, каждое сальто в животе, я впиваюсь ногтями ему в бок, над фирменным ремнём.

— Айа, бл… Хочу сказать, какой хороший дом, синьора.