Я хмурюсь.

— Иногда ты говоришь как шестнадцатилетняя.

— А когда ты затыкаешься, у меня почти создаётся иллюзия, что я имею дело с человеком, которого не зарезала бы во сне, — полусерьёзно отвечает она, очарованная фресками на потолке. Одетая как взрослая, но с энтузиазмом юной девушки, Камилла представляет собой довольно комичное зрелище.

Я не могу удержаться, чтобы не приподнять уголок рта.

— Хотел бы я иметь роскошь сказать то же самое.

Я поворачиваюсь к ней спиной и иду в первую комнату. Ставлю чемодан на стол и собираюсь открыть, когда её голос снова начинает бесить меня.

— Значит, ты забираешь большую?

Я отвожу взгляд от багажа, Камилла стоит в дверном проёме, что отделяет мою комнату от коридора. Она сняла туфли, оставшись в смешных носках с божьими коровками, которые заставляют мои брови сойтись в одну дугу.

— Я бы сказал, да.

— Но единственный выход — отсюда.

— Спасибо, что разъяснила. Я бы никогда не додумался без твоего бесценного вклада.

Она сдувает прядь волос с лица.

— А если я захочу утром выйти раньше тебя?

— Это не будет проблемой. Я встаю очень рано.

— Мне не нравится, но ладно. Могу я сначала воспользоваться ванной?

— Полностью в твоём распоряжении.

Камилла захлопывает дверь, и я вздыхаю с облегчением. Она ушла с дороги.

Три часа с ней, запертым в этой крысоловке на четырёх колёсах, были пыткой. Слишком близко.

И повсюду этот проклятый запах.

Я должен рассматривать заселение в отель улучшением условий. Вместо этого, меня душит мысль о том, что мы оба будем под одной крышей, на двух кроватях в нескольких метрах друг от друга.

Интересно, спит ли она в пижаме со странным рисунком какого-нибудь мультяшного глазастого фрукта? Оставляет ли волосы распущенными или собирает. Обнимает ли во сне свою подушку.

И потом спрашиваю себя — какого чёрта меня это интересует.

А также почему во время долгой поездки на машине, вместо того чтобы оставаться в сети и ответить на несколько электронных писем, я отключил мобильный телефон, предпочитая мариноваться в тишине и немыслимом бурлящем под кожей напряжении, которое я пытался подавить, сосредоточившись на следующем способе, которым заставлю её заплатить.

Потому что я хочу заставить её заплатить.

Я хочу получить место в совете директоров, которое Гецци Брамбилла и его партнёр бездумно решили отдать Камилле, и я хочу ей доказать, как она ошибается. Чёрт возьми, я хочу показать ей, что она совершает ошибку каждый раз, когда смотрит на меня своими сладкими, полными надежд глазами.

Я избавляюсь от рубашки и бросаю ту на кровать. Расстёгиваю и брюки. Будь я полностью честен, я бы добавил, что хочу заставить её заплатить, потому что Камилла не оправдывает мои ожидания одно за другим. Потому что под этим чудаковатым обликом Алисы в стране политкорректности она оказывается более упрямой и своеобразной, чем…

— Эдоардо, здесь нет горячей в… О боже!

Застигнутый врасплох, я поворачиваюсь на месте.

Камилла стоит у двери, вцепившись пальцами в ручку. Она открывает рот, заикаясь нечленораздельными слогами, и оглядывает моё тело широко раскрытыми глазами.

— Ой. Ой! Я…

Я тоже оглядываю себя.

Я снял рубашку и брюки. Стою в одних боксерах. Широко раскрытые глаза Камиллы падают на торс, очерченный тренировками в спортзале, и опускаются к паху, и лишь потом она прикрывает их ладонью.

— Эм, прости, я… я не думала…

Замечаю, что она покраснела до макушки, прежде чем ей удалось спрятаться за стеной коридора.

— Я пыталась открыть ручку подачи воды, но она не выходит горячей. Ванна выглядит древней, я упоминала, что горячая вода не идёт? Думаю, да… Я имею в виду, это нормально, что так жарко… Хочу сказать, что горячая вода не идёт! Это нормально?

В этой ситуации нет ничего нормального.

В том, чего я желаю сейчас, нет ничего приемлемого.

— На самом деле, администратор упомянул о проблеме с водой в ванной.

— Ты шутишь? Они дали нам номер без горячей воды?! Вот почему такая вилла стоила дёшево!

Её наивность вызывает чувство чистой нежности.

Возможно, я забыл предупредить Камиллу, — мужчина на ресепшен сказал мне, что во время ремонта они поменяли местами ручки подачи воды.

— Слава богу, родители отправляли меня в скаутские лагеря на несколько лет. У меня очень высокий дух адаптации, — слышу её бормотание. — Мне жаль тебя, Венецианская аристократия. Надеюсь, кто-нибудь научил тебя мыться по частям…

Вслед за этим раздаётся звук закрывающейся двери ванной комнаты. А потом звук льющейся воды.

Холодной.

Почти голый, в тепле комнаты растираю лоб. Я выгоняю из лёгких воздух. И всё, едва появившееся сострадание к ней, исчезает.

Никто не научил меня мыться по частям.

Но меня учили разрывать других на куски.

И, готовясь к вечеру, я понимаю, что альтернативы не рассматриваются.

Собираюсь действовать по первоначальному плану, который я разработал вчера вечером.

Именно это я и собираюсь сделать.

***

— Итак, вы — новое контактное лицо, — повторяет клиент, господин Коста, владелец крупной компании по производству мяса и колбас, сидящий по другую сторону стола.

Он провозгласил себя Королём барбекю, потому что не мог быть коронован по какой-либо другой причине.

Мне интересно, вот кризис среднего возраста наступает в какой-то момент жизни независимо от сферы деятельности? Надеюсь, нет. Я не готов смириться с мыслью, что через пятнадцать лет тоже не смогу смириться с седыми волосами и приду на званый ужин с поставщиками под руку с перекроенной двадцатилеткой, которая вклеена в TikTok супер клеем и уж точно остаётся со мной не потому, что я ей нравлюсь.

— Да, это здорово! Замечательно! Будем заказывать? Я сильно проголодалась.

Сидя рядом со мной, в маленьком чёрном платье, которое было на ней в день нашей встречи, Камилла с силой захлопывает меню ресторана. По дороге между нашим отелем и рестораном под дружелюбным фасадом что-то треснуло. Возможно, это потому, что она веган и сидит перед одним из крупнейших в стране производителей мяса, делая вид, что обожает то, что продвигает.

— Ах, женщины! Они так говорят, а потом съедают половину салата.

Господин Коста ищет понимания у своей спутницы. Синьорина Коста не отрывает глаз от своего смартфона, кивая по команде. Она даже не слушала его.

Камилла напрягается, но улыбку не теряет. Делает её шире. Чем ближе я изучаю свою коллегу, тем больше мне кажется, что это не недостаток характера, а вежливый и завуалированный способ послать собеседника куда подальше.

— Я в туалет, — объявляет синьорина Коста, откладывая телефон и вставая.

Её взгляд на мгновение пересекается с моим, скользит мимо и останавливается на лице Камиллы. Словно по какому-то неписаному закону в их общей хромосоме она ожидает от Камиллы, что та составит ей компанию.

— Предпочту остаться и сделать заказ, — вежливо отвечает моя коллега.

— Как хочешь.

Синьорина Коста пожимает плечами и наклоняется к уху своего мужчины.

— В наше время никогда нельзя быть слишком осторожным, — шепчет Камилла, чуть наклоняясь ко мне. — Я отвлекусь, и в итоге ты закажешь мне на ужин рагу из голубей. Слышала, в Венеции это блюдо популярно.

Если вино на лице не было достаточным показателем, то им точно стал её постоянно длинный язык.

— Я никогда не исполняю один и тот же номер дважды, — шепчу в ответ, прячась за глотком напитка.

— Тогда я подожду, посмотрю, что ты придумаешь сегодня вечером. — Она бросает на меня взгляд, похожий на пулю, затем отпивает вино из своего бокала.

Камилла почти в хорошем настроении, и на мгновение я не могу остановить себя от мысли, что она флиртует со мной. Не думаю, что она стала бы, знай о моих планах.

О нет, она не стала бы.

— Завтра мы представим результаты наших испытательных тестов, — обращаюсь я к клиенту. — Результат получился весьма удовлетворительный, мы перегружали систему и убедились, что она выдерживает огромное количество посетителей, и даже лучше, чем ожидалось.