— Сарказм, Феррари? Знаешь, что это такое? — вызывающе спрашивает он.

— Нет, это вырвалось случайно. Но знаешь, что я знаю?

Оттолкнувшись, я встаю. Искусственная трава щекочет подошвы ног пока иду до того места, где я оставила обувь.

— Например, я знаю, что я не «опаздываю ужасно». Мой график гибкий, и до десяти часов у меня нет никаких обязательств. У тебя есть доступ к моему онлайн-календарю, ознакомься с ним. Он специально сделан для этого.

Я приседаю, чтобы взять туфли и, прыгая на одной ноге, по очереди их надеваю. Когда заканчиваю, я перехватываю его взгляд. На смену шокированному и облитому красным вином лицу пришёл опрятный вид утра.

— Ах, я также знаю об экологических проблемах планеты, включая свалки. Но я не жду, что тебе будет на это не наплевать. Ты непременно проведёшь свой летний отпуск, разнося топливо по Средиземному морю на семейной яхте.

Не дав Зорци права на ответ, я прохожу мимо него в коридор и оказываюсь между непрозрачными окнами и открытыми кабинками.

В пару шагов Эдоардо догоняет и идёт рядом, подстраиваясь под мой темп и поправляя манжеты своей рубашки.

— Так много предрассудков, Камилла. Я тоже забочусь о планете. Ты когда-нибудь слышала о глобальном потеплении и о том, как оно влияет на половодье в Венеции?

— Боже мой, снова твой город! Держу пари, ты из тех мужчин, которые на первом свидании говорят только о своей бывшей или, что ещё хуже, о своей матери.

Подошвы оксфордов прилипают к полу, Зорци поворачивается на месте, загораживая мне проход.

— Тебе никогда не представится честь проверить эту информацию, — шипит мне в лицо, вкладывая в слова всё своё презрение.

Моё дыхание останавливается где-то в трахее.

— Да, ну, это было, чтобы…

Из-за резкого движения в плечо я слегка теряю равновесие. Безмолвно смотрю на него, пока Эдоардо проходит мимо меня, выставив на посмешище.

— …сказать, — заключаю я в пустоту.

Ладно, в конце концов, это всего лишь понедельник недели, в которую, помимо всего прочего, мы должны вместе уехать с ночёвкой. Добраться до пятницы будет проще простого. В тундре. Босиком.

Смирившись, я выпускаю воздух из лёгких и следую за ним в кабинет.

Когда я вхожу, Эдоардо уже сосредоточено сидит на своём рабочем месте. С противоположной стороны, за мой стол вторглась Беа, подвергая серьёзному испытанию творческий беспорядок, добавив к нему большую коробку, которая стоит на углу и вот-вот рухнет.

— Ками, срочно!

— Але заболел? — встревожилась я.

— Кто, Ураган? Нет, успокойся, он в порядке. Думаю. Я имею в виду, он был в порядке этим утром. Теперь, когда ты спросила, надеюсь, мне не позвонят из детского сада… Во всяком случае. Чрезвычайная ситуация внутри.

Она указывает на загадочную коробку с упаковочной лентой, уже разрезанной резаком и порванной по краям.

Сдерживая подозрения, я поднимаю картон. Однако то, что я вижу, становится серьёзным испытанием моему оптимизму.

— Какого чёрта?

Беа дёргает меня за бицепс с затравленным выражением лица.

— Его отправили мне по ошибке, убеждённые, что я по-прежнему отвечаю за графические интерфейсы. Ты даже не представляешь, как я рада, что это не так!

Я ещё раз проверяю содержимое посылки.

— У меня есть идея…

— Я позвоню Адель и попрошу вернуть. А потом позвоню ДГБ и подам жалобу на клиента, — решает Беа.

— О чём вы говорите? — вырывается у Эдоардо. — Если речь идёт о клиенте, думаю, мне тоже следует знать.

Беатриче хлопает себя по груди и тяжело сглатывает.

— Конееечно, Зорци, ты прав! Ты на самом деле должен принять участие в этом супер-специальном проекте! Бери его на себя. Он твой!

— Что моё? — Мужчина вскакивает, а его кресло вращаясь, откатывается к стене.

Величественной элегантной походкой Эдоардо обходит стол, придерживая галстук на груди. Неудивительно его утверждение о происхождении из знатного рода. Даже будь это неправда, никто бы не усомнился в этом.

И меня не удивляет, что Беа тоже не сводит с него глаз. Эдоардо может быть мудаком вне всяких допустимых границ, но он входит в маленький кабинет с тем же самообладанием и классом, с которым знаменитый актёр шествует по красной дорожке кинофестиваля в его любимом городе.

Подруга приходит в себя от созерцания, хватает коробку и с размаху впечатывает в дорогую рубашку Эдоардо.

— Вот! Веселись!

Прежде чем кто-либо из нас успевает её остановить, Беа посылает мне воздушный поцелуй и выходит за дверь, растворяясь в воздухе.

Боже мой. Почему на каждые двадцать абсурдных рабочих дней по закону не даётся один нормальный? Почему бы и нет?

Я поворачиваюсь к Эдоардо. Он хмурится на коробку в руках, осматривает пустынную часть коридора, и затем обращает свой хмурый взгляд на меня.

Пожимаю плечами, как бы говоря, — не знаю, что на неё нашло. Чёрт, я знаю! Однако он понятия не имеет, поэтому убирает руку из-под коробки и приподнимает картонную крышку и заглядывает внутрь.

— Какого хрена?

Я зажимаю двумя пальцами переносицу.

— Я позвоню ребятам из службы интерфейса.

— Какого хрена…

— Да, концепция ясна.

— Что это за хрень?

— Что-то, что при других обстоятельствах включало бы вмешательство мужских гениталий?

Эдоардо резко поднимает голову.

С такого близкого расстояния могу различить каждый оттенок выражения его лица. Тёмные глаза мужчины наполняются изумлением и растерянностью. Это дестабилизирует: видеть даже мгновение, как Зорци оказывается без доспехов. Человечный.

— Это шутка. — Чувствую себя обязанной объяснить. — Знаешь, это фальшивый живот беременной. Понимаешь? Пчела и цветок? Аист и капуста? Яйцеклетка и сперматозоид?

В меня устремляется потерянный взгляд. Эдоардо едва заметно покачивает головой, словно не может собраться с мыслями.

— Какого хрена?

Мужчину заклинило.

Если бы знала, сама купила бы муляж раньше.

— Должно быть объяснение, — продолжаю я.

— Босс, Беатриче послала меня сюда, она говорила о чрезвычайной ситуации. — В открытом дверном проёме материализуется Сьюзи в своём типичном наряде — от чёрного грима на лице до амфибий на ногах.

Я просовываю руку в коробку, которая всё ещё в руках Эдоардо, и хватаю мягкую силиконовую штуку телесного цвета, поднимая ту в воздух.

— Какого хрена? — С отвращением Сьюзи отпрыгивает назад. И что невероятно, Эдоардо нечего сказать о её «мятежном» и «неуважительном отношении к иерархии». Он по-прежнему сух в комментариях.

— Там скотчем приклеена записка, — отмечаю я. В общем оцепенении отдираю и читаю вслух.

Чтобы помочь вам провести заключительные тесты наших замечательных видео, лучше вживаясь в роль! Большое спасибо за вашу удивительную работу.

Сотрудники «Мамы и малыши».

— Это накладной живот? — стонет Сьюзи.

— Кто-нибудь объяснял девушкам с веб-сайта о беременности, что не нужно притворяться беременной, чтобы нажимать кнопки в среде разработки программного обеспечения? — спрашиваю, но меня никто не слушает.

— Это накладной живот! — повторяет Сьюзи.

— Кроме того, тесты на их платформе автоматизированы… — продолжаю рассуждать сама с собой. — Кому они поручены?

Сьюзи внезапно отшатывается.

— Босс, нет.

— Они были твоими, — вспомнила я.

— Да. Но нет. Босс, я его не надену. Я отказываюсь! Мне двадцать три, и я даже не уверена, что чувствую себя женщиной каждый день недели. Я не хочу, чтобы у меня был бугорок. Даже подделку!

— Конечно, ты не будешь его носить. Он не существует, — я морщу нос, кидая злобного родственника Чужого обратно в коробку, из которой он появился. Мускулистые руки Эдоардо, обхватившие коробку, поглощают отдачу от броска. — Я спрячу, и мы все трое забудем, что эта жуткая вещь вообще происходила.

— О, боже, Камилла, спасибо тебе. На секунду меня прошиб холодный пот. Ты лучшая! — Сьюзи быстро обнимает меня за шею. Она гот с золотым сердцем. Как только мы отстраняемся друг от друга, девушка бледнеет. — То есть, без обид, мистер Зорци…