Арвин рассмеялась, хотя слезы все еще медленно ползли по ее щекам.

— Спасибо за заботу. У меня не было бы ни единого клиента, если бы происходящее здесь узнавало несколько тысяч других кобольдов. У меня нет в черепушке этой штуковины. — Она постучала когтистым пальцем по голове.

— Штуковины? — спросил Кенрон.

— Брось, ты же у нас специалист по лесным зверям. У меня другое ремесло. Ты должен знать, для чего животные сбиваются в стаи.

— Когда один замечает опасность, он предупреждает других, и они вместе сражаются или убегают, — сказал Кенрон. — Вместе безопаснее.

— И ты не слыхал о животных, которые обмениваются магическими сигналами на расстоянии?

— Этот вид мне неизвестен, — сказал Кенрон. — Должно быть, охотиться на них — та еще боль в заднице.

— Зеннат раздобыл несколько тысяч магических элементов этих животных. Они бросают такой элемент в машину, которая делает кобольдов, и кобольд, как бы сказать, вырастает вокруг этого элемента. Так получается кобольд торговец. Когда этому кобольду настает время умирать, элемент из его головы извлекают и снова помещают в машину.

— Удивительно, — прошептал Кенрон и добавил. — А ты много знаешь, тебя интересно послушать.

— Не думай, что они ходят ко мне с докладами, — сказала Арвин. — Иногда заявляется тип, который что-то слышал и при этом слишком пьян, чтобы держать язык за зубами.

— Вот, о чем я подумал, — сказал Кенрон, — если в Зеннате могут выращивать кобольдов, почему не выращивают животных с магией?

— Если бы они могли это делать, ты бы никогда не увидел ни единого зеннатского корабля, и у тебя на колене не сидела бы прелестная самочка, вроде меня.

— Да, ты права, — сказал Кенрон, — видимо, не все им под силу.

— Я в дела Зенната не лезу, большая ошибка — задавать им вопросы, — сказала Арвин. — Но про свой вид кое-что все же знаю. Кобольды с магией из машины появляются очень редко. При этом у меня магия проявилась не сразу, а только на шестом году жизни. Они могут наклепать лесных тварей, но магии в них будет чуть-чуть.

— Если не хочешь про них говорить, не надо, — сказал Кенрон. — В каких еще странах ты побывала?

— Кроме Светлой долины и Дайгона всего в одной стране, — ответила Арвин. — Я работала там почти две сотни лет.

— Быть не может! — выпалил Кенрон.

— Я же говорила, что знаю все способы, как охмурить человека, — напомнила Арвин. — Такое приходит только с опытом. Веришь или нет, я не всегда была такой невероятно красивой. Давным-давно, лет двести назад, я поняла, что охмурять и ублажать человеческих мужчин — самый быстрый способ выплатить долг Зеннату; мне удалось стать свободной уже к двадцати годам, но что толку возвращаться в долину и ждать там смерти с брюзжащими стариками? Оказалось, Зеннат может продлевать жизнь кобольда и даже вносить изменения в его тело, конечно, за внушительную плату. На вырученные с моего ремесла деньги я покупала дар юности снова и снова, каждый раз он добавлял мне еще тридцать лет жизни. Кобольды, которые только и умеют, что готовить еду и разносить ее по домам, о таком и мечтать не смеют.

— Зеннат может продлевать жизнь людям? — спросил Кенрон. — Никогда об этом не слышал.

— Не людям, а кобольдам, мой босс говорит, это потому, что они в точности знают, как устроено наше тело, — сказала Арвин. — Для меня это стало игрой, я хотела знать, кого смогу пережить. Все, кто появился из машины в один год со мной, давно истлели в своих могилах. Мужчины, которых я ублажала десятками лет, теперь мертвы, а я жива, молода и красива. Они радуются, приходя ко мне, а я радуюсь, когда они уже не могут этого делать; я видела их лучшие годы, а они лишь небольшую часть моей жизни. О лучшей судьбе я и мечтать не могла.

— Так что насчет той страны? — напомнил Кенрон.

— Сгинула, что ж еще? — отмахнулась Арвин. — С ней случилось то же, что и со Светлой долиной, только гораздо медленнее. Лесные существа отнимали у людей поля для скота и посевов, еды становилось все меньше, люди слабели и гибли. Урик приходил ко мне жаловаться, как будто я могла что-то изменить. В итоге, Зеннат закрыл там свое посольство, и мы перебрались в Дайгон. Сейчас в столице поди и людей-то не осталось, лесное зверье ходит между домами и в замковых коридорах.

— Звери иногда ломают охотничьи избушки, которые мы строим в лесу, — сказал Кенрон. — Размах, конечно, не тот.

— Мягко говоря, — согласилась Арвин.

— Но ты ведь видела их города до того, как… все случилось?

— Я редко выходила на улицу, там было очень холодно, даже летом. Я жила, как и здесь, в Керфене, на крыше огромного рынка и почти никогда не спускалась.

— Ты, должно быть, шутишь! — воскликнул Кенрон. — У тебя была такая возможность все там разведать. Как же я тебе завидую.

— Наконец-то ты понял, какого великого кобольда тебе посчастливилось сегодня встретить.

Кенрон похлопал Арвин по спине, давая понять, что собирается встать.

— Хотелось бы задержаться, но мне пора, — сказал Кенрон, поднимаясь.

— Даже не знаю, есть ли смысл просить с тебя деньги.

Кенрон засунул руку в карман и протянул Арвин шесть золотых монет.

— Не смеши меня, — сказала Арвин, отклоняя его подачку.

Они подошли ко входной двери, и в этот момент слова «встретить кобольда» напомнили Кенрону о деле, ради которого он и явился в этот дом на крыше рынка.

— А кто такой Венни? — спросил Кенрон. — Я о нем чуть не забыл.

— Венни? — удивилась Арвин. — Откуда ты вообще знаешь это имя?

— С утра мой друг попросил выяснить, что это за тип. Пока расспросы шли не очень удачно.

— Еще бы, кто захочет вернуться в Светлую долину и чистить стеклянные колбы в машине до конца жизни?

— Ты можешь мне сказать, не так ли? — с надеждой спросил Кенрон.

— Когда кобольд получает дар жизни, его тело, как у взрослого, а ум, как у несмышлёного младенца, — сказала Арвин. — Венни — тот, кто дарует кобольдам разум, он переводит их во взрослую жизнь. Без него мы были бы лишь дикими животными, ведомыми инстинктами. Он как отец многим кобольдам, который их воспитал. Постой, а твой друг откуда о нем знает?

— Похоже, этот Венни тут, в Дайгоне.

— Видимо, в долине ему нашли замену. Не представляю, кого он здесь собрался обучать.

— И где его искать, ты, конечно, не знаешь? — спросил Кенрон.

— Нет, но готова поспорить, такого подарка он тебе не сделает, — она обняла его за шею и нежно поцеловала в губы.

Кенрон тут же отпрянул и врезался спиной в дверь.

— Должен сказать, у нас в Дайгоне целоваться при первой встрече не принято, — сказал он, вытирая губы рукавом, на ткани остались красные разводы от губной помады.

— Так и знала, что тебе это не понравится, как и все остальное. Но это только первая часть моего подарка.

Выйдя из дома Арвин, Кенрон с удовольствием вдохнул прохладный воздух, в котором не было запахов ароматных свечек. Не то, чтобы запах свечей ему не нравился, но он перебивал все остальные запахи, и от этого делалось неспокойно. Охранники в латах уставились на него, как будто успели забыть, что он пол часа назад вошел в дом, дверь которого они сторожили. Один из охранников захихикал и зажал рот рукой. Не обращая на это внимания, Кенрон спустился по лестнице на второй этаж.

На выходе его ждала толпа разношерстных охотников, кажется, людей стало даже больше.

Пройдя пару шагов, Кенрон схватился за ногу — ее не ко времени свело судорогой.

— Ну и задница у нее, — прошипел он. — Еще один стул ей бы точно не помешал.

Вторую часть фразы толпа не расслышала, так как взорвалась одобрительными криками и свистом.

— Как прошло, сынок? — спросил бородач, который не поленился прождать здесь все это время.

— Было много облизываний и танцев, — сказал Кенрон.

— Неплохо, — сказал бородач, — но это все? Только честно.

— Поговорили немного, — добавил Кенрон, помня, что собирался держать в секрете подробности.

— Понимаю, кто о таком станет трепаться, — сказал бородач и указал на свое плечо. — Но мы-то все понимаем.