Она резко развернулась и бросилась бежать вверх по лестнице, ведущей на крышу, после чего скрылась за дверью.

— Все вы дайгонцы одинаковы! — раздалось из-за двери. — Только и знаете, что трепаться!

«Вышло хуже, чем раньше, — подумал Кенрон. — Она сбежала, а я про Венни даже не заикался».

Не успел Кенрон опомниться от постигнувшей его неудачи, как к нему подошел высокий бородатый мужчина. Он был одет в не по сезону теплую куртку с поднятым воротом, наполовину скрывающим лицо.

— Ты ведь сын Дарлида, как там тебя… — полушепотом спросил незнакомец.

— Кенрон.

— Я видел, как ты подкатил к этой прелестной самочке с предложением.

Мужчина замолчал, Кенрон ожидал какого-то вопроса, но его не последовало.

— Я хотел расспросить ее о парне по имени Венни, — сказал Кенрон, надеясь, что хотя бы охотники не будут впадать в панику, услышав это имя. — Вам он не знаком?

— Мне до твоего Венни нет никакого дела, — ответил незнакомец, в это время к ним подошли еще трое мужчин. — О чем вы с ней разговаривали?

— В основном о том, что она продает, — сказал Кенрон, поглядывая на собирающуюся вокруг него толпу.

— Должно быть, ты ошибся, тебе еще рано у нее что-то покупать.

— Мне так не показалось, — сказал Кенрон. — Она не показала мне того, чего я не видел раньше.

— Да, пожалуй, кто-то взрослеет быстрее, кто-то медленнее, возраст тут не главное, — рассудил незнакомец. — И что ты ей сказал, парень?

— Три серебряных — красная цена.

Эта фраза вызвала изумление, кажется, у всех собравшихся, поднялся гомон; охотники, многие из которых оделись так, как будто ожидали метели со снегом, не умолкали несколько минут.

— Неужели тебя только цена не устраивала? — спросил незнакомец.

— В общем, да, — ответил Кенрон.

Мужчина схватился за голову.

— Это и вправду сын Дарлида Амелота, он не сомневается и идет напролом! — воскликнул бородач, расстегнул куртку и вытер пот со лба. — Но ведь мы с ней совершенно разных видов! И потом, что подумают люди?!

— Она здесь уже неделю, но никто не пользовался ее услугами, — раздалось из толпы. — Сначала просила тысячу золотых, потом сбросила до пяти сотен.

— Тысяча золотых? — удивился Кенрон. — Да на это дом можно построить.

— Кто знает, как все это будет ощущаться, — сказал кто-то из собравшихся. — Вдруг оно того стоит.

— Скажем так, внешний вид меня не впечатлил, — сказал Кенрон. — Но я готов попробовать. Где ее можно найти?

— На крыше, — тут же ответил бородач. — Она сказала, что больше одного клиента за сутки принимать не будет.

«Сколько шума из-за кобольдского плаща, — подумал Кенрон. — Я даже не знаю, куда его потом девать. Будет обидно, если она и не слыхала про Венни, только деньги зря потрачу».

Он подошел к ступеням, ведущим на крышу, обернулся и увидел, как целая толпа разношерстных охотников провожает его взглядами.

— У меня есть шесть золотых, — сказал Кенрон, — посмотрим, что я смогу купить.

Он поднялся на крышу и захлопнул за собой дверь.

На крыше здания рынка находилась постройка, напоминающая жилой дом, она стояла в центре крыши, так что снизу увидеть ее было невозможно. Все окна были зеркальными и не позволяли увидеть то, что происходило внутри. Вход в постройку охраняли два кобольда с пиками в руках (или это было зеннатское оружие, похожее на пики) и в броне, которая покрывала все, кроме лиц и когтистых лап.

Кенрон подошел к кобольдам охранникам и поздоровался, те в ответ скрестили пики на его пути.

— Где приглашение? — спросил один из них суровым рявкающим голосом.

— Пусть заходит, пропади он в пуще, или как там они говорят, — раздался из-за двери мелодичный женский голос не без нотки раздражения.

Охранники освободили дорогу, один из них отпер дверь ключом и распахнул ее. Войдя в дом, Кенрон оказался в полумраке, свет исходил из окон, через которые можно было разглядеть всю крышу.

«Вот вам и зеркала, — подумал Кенрон. — Если думать, что с другой стороны любого зеркала за тобой могут наблюдать, свихнуться можно».

Коридор вел из прихожей вглубь дома, большинство дверей в стенах коридора были закрыты.

Самка кобольда встретила его у одной из закрытых дверей, она была все еще закутана в плащ, словно это был ее любимый предмет одежды, она взяла Кенрона за руку и повела дальше по коридору.

— Кто-то предпочитает знать мое имя, а кто-то — нет, — сказала она. — Любое прозвище сойдет, я не обижусь.

— Я — Кенрон. У нас в Дайгоне прозвища дают, если знаешь человека много лет и уверен, что он не обидится. Точнее, прозвище рождается само собой, и вы даже не помните, когда это произошло.

— Зови меня Арвин, — сказала самка кобольда, потирая лоб, Кенрон подумал, что, возможно, у нее начинает болеть голова, с чего бы это?

Они вошли в полутемную комнату с креслом и вертикально стоящим стальным шестом от пола до потолка. На полу были раскиданы подушки из красного бархата, в углах на подставках стояли зажженные ароматические свечи.

— Располагайся и жди, — сказала Арвин и вышла, игриво махнув хвостом.

Кенрон уселся в мягкое кресло, что стояло прямо напротив тумбы с шестом, не уверенный, не занял ли он ненароком место хозяйки дома. Однако, других стульев или кресел в комнате не было.

Арвин вскоре вернулась, на ней было множество золотых украшений и никакой одежды. Она запрыгнула на постамент, из которого торчал вертикальный шест, и принялась ловко извиваться вокруг стальной палки.

Она напевала какую-то незнакомую мелодию, медленно и изящно обвиваясь вокруг шеста. Арвин умудрилась перевернуться вниз головой, держась за шест хвостом и крепкими ногами.

Кенрон смотрел на это представление какое-то время, вскоре движения начали повторяться.

Он встал и подошел к Арвин.

— Я понял, спасибо, — сказал Кенрон. — Этого достаточно, очень симпатичный танец.

Он упер руки в бока и принялся приплясывать.

— Это еще что? — спросила Арвин, вися вниз головой.

— В конце весны мы в Дайгоне празднуем наступление нового охотничьего сезона. Танец называется пет-пет, у него очень простые движения.

Арвин случайно отпустила стальной шест и шлепнулась на постамент.

— Не ушиблась? — спросил Кенрон, перестав приплясывать.

— Если ты еще не догадался, я здесь не культурный обмен устраиваю. Садись в кресло, переходим к главному блюду.

Кенрон послушался, после чего Арвин села ему на колено, отчего тот почувствовал себя неловко. В Дайгоне так никто не делал, а у кобольдов это могло быть нормой.

— Я знаю множество способов, как очаровательная самка кобольда может ублажить человека, — заверила Арвин. — Со мной ты забудешь о разнице между нашими видами, нет, ты начнешь ценить эту разницу.

— Это как раз то, о чем спрашивал тот бородач, — вспомнил Кенрон. — Он беспокоился о разнице между видами. Вам явно есть, о чем с ним поговорить.

— Здесь только ты и я, — прошептала Арвин. — Что такое по-твоему женственность?

Кенрон раскрыл рот и понял, что понятия не имеет, как ответить на этот вопрос. В итоге он просто пожал плечами.

— Как насчет такого: мужчина приносит в дом деньги, а женщина создает такой дом, в который стоит принести деньги. Тот, кто сделал дом приятным местом для мужчины, и есть женщина и неважно, какого она роста, есть у нее хвост или нет.

Арвин взяла руку Кенрона и принялась ее облизывать, она водила крупным языком по ладони и между его пальцами. Кенрону стало щекотно и приятно от ее теплой слюны.

— Знаешь, — сказал он шепотом, — я и не думал, что кобольды — теплокровные, хотя мог бы и заметить — все же, жил с вами всю жизнь. А еще традиции у вас действительно странные. Ничего, что я не мыл руки с завтрака?

— Это моя личная традиция, — сказала Арвин. — Другие кобольды тебя так не приласкают.

Она засунула палец Кенрона в рот и принялась облизывать его со всех сторон. Палец начало засасывать внутрь, Кенрон тут же выдернул руку.