— Эй, я все же не макаронина, — рассмеялся он.

— В моей слюне самая настоящая магия, — сказала Арвин. — Она лечит небольшие раны, избавляет от инфекции и заставляет кровь приливать к местам, которые я облизываю, даже если крови там давно уже не было.

И тут Кенрона осенило.

— Ты вовсе не продаешь плащи, — сказал он, — ты лечишь царапины и танцуешь в непрактичной одежде. Странное сочетание, но гораздо полезнее, чем продажа старого плаща. Знаешь, это даже стоит шести золотых. Нет, пожалуй, все же пяти.

Она вскочила с его колена и указала когтистым пальцем ему между глаз, состроив гневную мину. Кенрон сразу понял, что это гнев, ведь многим животным, которых он встречал, достаточно было поднять верхнюю губу и оголить клыки, чтобы показать свое недовольство.

— Пять золотых, да ты самый неблагодарный человек из тех, что я встречала, — негодовала Арвин, — а встречала я их немало!

— А если слюны накапать в баночку, — продолжил Кенрон, — от клиентов отбоя не будет…

— Да что с тобой не так?! — тут же прервала его Арвин. — Разве ты не видишь, что перед тобой самый красивый кобольд из когда-либо живших! Да, с тобой явно что-то не так. Мою красоту оценил сам король Урик Анскульд Четвертый! Он три десятка лет платил мне огромные деньги, чтобы никто кроме него не смел приближаться ко мне, и когда его страна разорилась, и он понял, что не сможет больше встречаться со мной, покончил с собой прямо у меня на глазах!

— И не он один! — продолжала она. — Еще до короля Урика я выбирала одного из тех мужчин, что ходили ко мне регулярно, и начинала повышать цену. Думаешь, они переставали появляться после этого? Они продавали дома, брали крупные займы, уходили от жен, чтобы наскрести еще немного денег. А затем, когда понимали, что им меня больше не увидеть, тоже кончали с собой прямо здесь, в моем доме!

У Кенрона отвисла челюсть.

— Постой, ты была в других странах? — спросил он. — Конечно, почему нет? Все кобольды — наемные рабочие, поработали в одной стране, перебрались в другую, потрясающе! Вы ведь можете мне столько всего рассказать!

— Я не должна была говорить ничего из этого! — воскликнула Арвин и зажала рот руками, такую реакцию Кенрон сегодня уже видел. — Ты даже не представляешь, что босс со мной сделает, если узнает!

— Король, босс, это ваши старшины? — спросил он. — В любом случае, я никому не расскажу. Только Ирману и Нансе, они мои лучшие друзья, больше никто не узнает.

— Я не вернусь в Светлую долину! — завопила Арвин.

Она принялась метаться по комнате и переворачивать подушки, лежащие на полу, дважды она оббежала вокруг постамента с шестом, перевернула один из высоких подсвечников и тут же раздавила упавшие на пол свечи, не заметив этого.

— Где эта проклятая штуковина?! — крикнула Арвин.

Она метнулась к Кенрону и засунула руку ему между ног так неожиданно, что тот не успел понять, что происходит. Рука Арвин оказалась под подушкой, на которой сидел Кенрон, она вытащила кинжал, покрытый золотом и драгоценными камнями.

— А это тебе зачем? — спросил Кенрон.

Она поднесла нож к своему горлу, ее руки дрожали.

— Они не отправят меня обратно после всего, чего я добилась! Я не позволю мешать себя с обычными кобольдами! Я — совсем другой материал!

Кенрон привстал с кресла, выхватил кинжал из рук Арвин и сел обратно так быстро, что самка не заметила этого движения. Она принялась осматривать пустые ладони и пол под ногами, пока, наконец, не увидела клинок у Кенрона в руках.

Она потянулась к оружию — Кенрон легко перехватил ее руку.

— Не отдам, пока не успокоишься, — сказал он и похлопал себя по колену. — Почему бы тебе не присесть, есть разговор.

Арвин опять села на его колено, по ее белоснежным щекам текли слезы, она принялась всхлипывать.

— Значит, вам запрещено рассказывать о других странах, — сказал Кенрон, он засунул вычурно инкрустированный кинжал обратно под подушку, на которой сидел, чтобы не мозолил глаза. — Неудивительно, что все кобольды так волновались, когда я пытался их расспрашивать. Я сохраню твой секрет, даже мои друзья ничего не узнают.

— Могу ли я тебе верить?

— Кобольд может верить дайгонцу так же, как дайгонец кобольду, — сказал Кенрон. — Если ты не обманешь, не обману и я. Назначь справедливую цену за свои услуги и не повышай ее. Бери сколько тебе нужно, но не больше. Ни с одним дайгонцем не должно произойти то, что случилось с тем королем. Кстати, что именно с ним случилось? Нет, лучше расскажи с самого начала, где ты родилась?

— Постой, я не собираюсь тебе больше ничего рассказывать, ты и так услышал слишком много.

— Очень жаль. Кажется, ты говорила, что знаешь, как ублажить меня, или мне показалось? Ты умеешь танцевать, облизывать людей, и у тебя есть непрактичная одежда. Ничего из этого мне не интересно. А вот про другие страны я бы послушал.

— Я не мастер рассказывать истории, — всхлипывая чуть реже, сказала Арвин.

— Да какая разница? — удивился Кенрон. — В Дайгоне невероятно скучно, и мы окружены непроходимым лесом со всех сторон, в другую страну никому из нас не попасть.

— Будь по-твоему, — кивнула Арвин. — Кобольды живут в месте под названием Светлая долина, я бы давно забыла об этом месте, если бы босс не напоминал мне, что я отправлюсь туда, стоит мне один раз ошибиться. Долина окружена высокими скалами, и кобольды жили там много сотен лет, пока однажды землетрясение не разрушило часть скалы, и в долину не открылся проход. Лесные твари, наподобие тех, что живут в ваших лесах, ринулись в долину. Они рвали кобольдов на части, пожирали мужчин, женщин и детей без разбора, пока ни единого кобольда не осталось в живых.

— Такой концовки я не ожидал, — сказал Кенрон. — Но ведь ты здесь, кто-то должен был выжить, чтобы продолжить род и передать тебе эту историю.

— Нет, умерли все. Если не веришь мне, зачем спрашиваешь?

— Но…

— Затем в долину прилетел зеннатский корабль, — продолжила Арвин. — Всех тварей перебили, а проход в скале завалили камнями. Зеннатцы собрали останки кобольдов и поместили в их научную машину. Через некоторое время в стеклянных баках этой машины стали появляться кобольды, причем, не дети, а уже взрослые. Эти кобольды не могли размножаться сами, отныне все кобольды, которых ты можешь встретить, явились из стеклянных колб зеннатской машины.

Раньше история, которую рассказывали кобольдам, была немного другой. В ней говорилось, что не все куски убитых кобольдов попали в машину, а только те, которые понравились зеннатцам, что прилетели на корабле. Так кобольды стали красивее и более привлекательными для людей, чем были. В поздних версиях истории эту часть стали упускать.

— Удивительно, у зеннатцев есть машины на все случаи жизни! — воскликнул Кенрон. — Жаль, этот корабль зеннатцев не прилетел немного раньше, тогда все бы обернулось по-другому.

— Эту историю заставляют учить каждого кобольда, ведь машине с колбами нужны деньги, чтобы она работала. Так у каждого кобольда при рождении появляется долг перед Зеннатом, который кобольд должен выплатить полностью, прежде чем стать свободным.

— Долг? — спросил Кенрон. — Что, если кобольд откажется его выплачивать?

— Тогда дар жизни будет у него отнят, разумеется.

— И сколько кобольд должен Зеннату?

— Обычно кобольд живет шесть десятков лет, — сказала Арвин. — На то, чтобы выплатить долг, уходит примерно пятьдесят лет. Закрыв свой долг, кобольд может вернуться в Светлую долину и жить там, больше не работая, пока не помрет от старости.

Кенрон почесал подбородок, он старался представить себе другую сторону, но его воображение не позволяло увидеть все в красках и деталях.

— Эта долина — родной край кобольдов, почему же ты не хочешь туда возвращаться? — спросил он.

— Нет, провинившиеся кобольды возвращаются не в долину, а к машине, производящей кобольдов. Они обслуживают ее до самой смерти, не получая никакой награды.

— Да, вам нелегко, но это лучше, чем вообще не родится на свет, — сказал Кенрон, пожимая плечами. — Постой, кобольды продавцы словно мысли друг друга читают, они не узнают про этот разговор?