За ночь кобольдам предстояло сделать многое: собрать новые мишени, ведь усердиями посетителей тренировочных залов, старые приходили в негодность. Оружие, которое дайгонцы возвращали после охоты, требовало ремонта и заточки, несколько комнат на втором этаже было отдано под мастерские и склады. На третьем этаже кобольды спали в перерывах между сменами, там же были кухня и комнаты отдыха.

Вся работа замерла, когда в здание вошла Лисидия. Не всякий рядовой кобольд знал ее в лицо, а вот распорядителям работных домов она была хорошо известна, к тому же она носила с собой отличительный знак — карточку с ее изображением, меняющую цвет с черного на белый и обратно, стоило ее немного наклонить. Подобные карточки были лишь у самого регента Барглиса и старого, но бодрого Венни. Кобольд должен был выполнить приказ предъявителя такой карточки немедленно и беспрекословно.

Лисидия взглянула на заспанное лицо распорядителя. Тот переминался с ноги на ногу, ожидая, когда ему сообщат суть неотложного дела, по которому такая важная персона, как телохранитель регента, решила навестить их в столь поздний час.

— Регент в отъезде, нападения без него точно не будет, — сказала Лисидия. — В последние дни стало скучновато, вот и решила развеяться. Собери всех ваших работников на крыше. Пусть бросают все занятия, все эти острые железки, которые вы полируете, могут и подождать.

— Не хотите ли попрактиковаться в стрельбе в одном из наших залов, там все же теплее будет, — предложил распорядитель, разглядывая Лисидию заискивающим взглядом. — Дайгонцы устраивают у нас спарринги в дневное время, их это, кажется, веселит. Могут часами кулаками махать. Я, конечно, не знаю, подходят ли вам такие развлечения. Да и кто может сравниться с госпожой Лисидией в боевых навыках?

— Не надо ко мне подлизываться, лучше пошевеливайся, — отрезала Лисидия. — Где лестница на второй этаж? Вижу, за двумя дверьми в дальнем конце здания. Придется прогуляться.

Кобольд вжал голову в плечи, как будто чувствуя вину за то, что здание было неудачно спроектировано для этого конкретного визита волшебницы.

— Дайгонцам не положено подниматься на этажи с мастерскими и складами, поэтому лестница наверх далеко от главного входа, — пролепетал он. — Мне ужасно жаль, что вам придется пройти такой долгий путь.

— Иногда самую обычную прогулку по дому можно сделать весьма увлекательной, — сказала Лисидия. — Собирай своих приятелей на крыше. Последний, кто поднимется, об этом пожалеет.

Кобольд распорядитель выпучил глаза, бросился к двери и тут же скрылся за ней, будто это была спасительная нора в земле. Он взлетел по лестнице и принялся заглядывать в мастерские, комнаты отдыха и кладовые на втором этаже, созывая своих коллег. Затем пришла очередь будить кобольдов, что спали после своей смены на третьем этаже; кого-то пришлось сбросить с кровати или гамака, на кого-то вылить кувшин воды.

Подъем на крышу двух десятков сотрудников по единственной лестнице занял какое-то время. Распорядитель не знал, уложился ли он в срок, установленный Лисидией или нет, у него уже не было сил волноваться об этом, он повалился на черепичную крышу и тут же уснул от усталости.

Его разбудило странное давящее чувство. Придя в себя, он понял, что сверху его придавливало нечто весом, должно быть, килограммов в шестьдесят.

— Благодарю вас, господин распорядитель, что позаботились обо мне. Теперь не придется морозить зад на черепице, — раздался сверху голос Лисидии. — А теперь прошу вас встать на четвереньки и не двигаться, чтобы не создавать мне неудобств.

Собрав последние силы, кобольд распорядитель смог приподняться, изображая этакую живую скамью, и замер. После чего о нем все забыли, что, возможно, спасло ему жизнь в тот вечер. Остальным кобольдам из оружейного дома повезло чуть меньше: они расселись в три ряда перед Лисидией, чувствуя холод надвигающейся ночи. Никто из них не догадывался, зачем их собрали, спросить об этом приближенную регента никто не отваживался.

— Никого не забыли? — спросила Лисидия.

Вопрос был риторическим, она и сама могла без труда выяснить, остался ли кто-то из кобольдов в здании. Для этого ей достаточно было коснуться одной из монет, которые хранились в двух дискообразных контейнерах, что она носила на бедрах. Монеты внутри были выложены у краев контейнеров ребрами к плоским крышкам, чем напоминали строение раковины моллюска наутилуса. Крышка контейнера свободно поворачивалась, в ней была сделана прорезь таким образом, чтобы можно было коснуться лишь одной монеты и не задеть другие.

Лисидия повернула крышку и через прорезь коснулась монеты, которая давала ей способность смотреть сквозь твердые предметы. В здании действительно не осталось ни единого живого существа, распорядитель неплохо справился, со своей задачей. Что же касалось наказания для последнего кобольда, поднявшегося на крышу, — ему предстояло потрудиться в не самой приятной роли болотного медведя. Медлительный и глупый, питается травой, солнечным светом и падалью, как раз подходящая личина для нерадивого сотрудника.

— Сегодня будем разыгрывать сценку, — сказала Лисидия. — От вас мне нужно пять актеров добровольцев и одного назначу сама. Вот ты, подойди поближе.

Опоздавший подошел к восседавшей на кобольде распорядителе Лисидии, молча встал рядом и принялся потирать руку. Он был без одежды, если не считать шортов, вода капала с его шкуры, ведь он недавно принимал ванну. Оставшиеся кобольды принялись переглядываться, один из них все же поднял руку.

— Нет, — сказала Лисидия. — Что-то мне в тебе нравится, глаза у тебя симпатичные, пусть такими и остаются. Будешь слушателем. Эй, не дрейфь, давно ли волшебницы рассказывали тебе сказки? Кто из вас работяг тут недавно?

Поднялось несколько рук. Лисидия выбрала пятерых кобольдов и жестом подозвала их к себе. Она засунула руку за спину и вытащила из-за пояса рельсовый пистолет, который последние полчаса натирал ей стволом левую ягодицу. Она швырнула оружие одному из кобольдов, тот от неожиданности не смог поймать пистолет, а подбросил его вверх, какое-то время жонглировал им дрожащими руками, затем схватил его зубами и замер. Он стоял с вытаращенными глазами, боясь моргнуть, чихнуть или шелохнуться.

Еще двадцать минут назад кобольд Чафис спал в постели после долгой дневной смены в оружейном доме (он чистил уборные на первом, втором и третьем этажах), сейчас же он стоял на крыше этого самого дома с пистолетом, зажатым в зубах. Он принялся облизывать стальной корпус, вскоре худшие опасения Чафиса подтвердились — его угораздило ухватить пистолет зубами так, что дуло было направлено прямиком ему в глотку.

— Не могли бы вы, уважаемый, держать пистолет руками, а не зубами? — спросила Лисидия и тут же добавила, повысив голос. — И перестань уже его облизывать!

«Как было бы приятно, если бы она знала мое имя, — размышлял Чафис, — вот только какое ей дело до уборщика туалетов?» Он потянулся дрожащей рукой к рукояти пистолета. Это оружие он однажды видел в деле, когда один из дайгонцев принес его в тир. Дайгонец навел оружие на круглую деревянную мишень, и та тут же разлетелась на куски. Чафис не разглядел снаряда, который вылетел из пистолета, хотя за полетом стрелы или арбалетного болта ему уследить удавалось.

Кобольды долго судачили после этого случая, кто-то из них знал название оружия, но принцип его действия так и остался загадкой. Выстрел был бесшумным, мгновенным и разрушительным. Чафис ухватился за рукоять пистолета и понял, что произошло худшее — он случайно зацепил пусковой крючок и нажал на него.

Болевые рецепторы кобольдов отключались, если боль становилась невыносимой. А это вместе с тем, что пистолет не издавал звуков при стрельбе, могло означать, что Чафис только что вышиб себе часть позвоночника в области шеи и даже не почувствовал этого. Зато во рту он сейчас ощущал металлический вкус, «металла» было немного больше, чем секундой ранее.