Мама закатила глаза и сжала мои щеки ладонями, после чего звучно чмокнула меня.

— Иногда ты просто чудо. Иногда я гадаю, как вообще умудрилась пережить твое детство.

— Ты меня любишь.

— Я люблю тебя до луны и обратно, солнышко. Хотя я была намного счастливее, когда не знала о твоих сексуальных приключениях. Помнишь, как ты говорил, что пошел учиться с другом? Почему это прекратилось? Можем мы вернуться к этому?

— Давай будем честны. Кого я дурачил? Не тебя. Очевидно же.

— Мне нравилось притворяться. Притворство помогало бедному материнскому сердцу не так сильно разрываться от беспокойства.

Я усмехнулся.

— Ты же знаешь, что я в порядке.

— Знаю. Я воспитала не дурака.

— Мне пора бежать, мам. Буду делать домашку с другом, — я подмигнул.

Она снова закатила глаза.

— Если друг окажется чем-то серьезным, я хочу познакомиться с ним.

— Буду иметь в виду. Хотя я не уверен, что в университете проводится вечер «познакомься с преподавателем». Но я узнаю.

— Скайлар Кристофер, надеюсь, ты шутишь.

— Упс, — я ни капельки не сожалел. Я попятился через дверь, смеясь. — Пока, мам. Постараюсь, чтобы меня не оставили после уроков.

***

Я поехал прямиком к Джейсону, и внутри все трепетало, как когда пятнадцатилетний я подошел к абсурдно милому пареньку, работавшему в киоске продажи билетов в кино. Он был моей первой влюбленностью, и каждый раз, когда я оказывался рядом с ним, у меня в животе порхала целая стая бабочек. С Джейсоном было почти так же. Он отсутствовал всего несколько дней, но мне так не терпелось увидеться с ним, что я дрожал от предвкушения.

Я припарковался на парковке и прошел между зданиями, чтобы позвонить в его квартиру. У главного входа стоял парень, смоливший сигарету. Длинные черные волосы обрамляли его лицо, спадая ниже подбородка. Он приподнял плечи к ушам и пружинил на носочках, как будто замерзнув.

Увидев меня, он бросил окурок на землю и пошел за мной в маленькое помещение между дверьми. Прежде чем я успел позвонить в квартиру Джейсона, парень пихнул меня в плечо.

— Я тебя впущу.

Он достал ключи и отпер дверь.

— Ты просто впустишь меня, не зная, кто я?

— Ты же постоянно здесь. Я видел, как ты приходил и уходил, — он придержал дверь ногой, дожидаясь, когда я ее подхвачу.

— Спасибо.

Парень пошел за мной к лестницам, и мы стали подниматься вместе.

— Ты тут живешь? — спросил я.

— Нее, тут живет моя девушка.

— Ааа, — и тут все стало на место. Он был одним из той пьяной парочки, которую я встретил однажды ночью.

— Ты его знаешь. Я видел тебя с ним.

— Прошу прощения?

— С парнем из 412-й.

Мои ноги замерли на полпути посреди второго лестничного пролета.

— О чем ты говоришь?

— Он муж того убийцы. Я видел его в газете. Он это отрицает, но я-то знаю. Я знаю все про то дело. Охерительно захватывающее дерьмо, да? Я смотрю кучу сериалов про преступления. Черт, как же круто быть лично знакомым с серийным убийцей.

Должно быть, на моем лице отразилось отвращение, потому что парень поднял руки в примирительном жесте.

— Без обид, чувак.

— Это вообще не круто, — и Джейсон, должно быть, был в ярости, что кто-то узнал его настоящую личность.

— Ты с ним? В смысле, реально вместе? Он явно гей, и ты... — он окинул взглядом мое тело. — Ты тоже похож.

Я нахмурился.

— Я похож на гея?

Мужчина пожал плечами.

— Я не осуждаю.

— Знаешь, я думаю, моя ориентация — не твое дело, — я стал подниматься быстрее, стараясь обогнать его.

Мужчина затопал следом, даже бровью не поведя.

— Я читал, что его муж убил всех этих людей, потому что тот ему изменял.

— Он не изменял.

— А я так читал.

— Это не так. Ты приукрашиваешь правду, и тебе не стоит болтать о том дерьме, которого ты не понимаешь.

На четвертом этаже я дернул дверь и вошел в коридор, направляясь к квартире Джейсона.

Незнакомец поймал дверь после меня и крикнул:

— Я не хотел разозлить тебя, чувак. Я просто рассказываю, что читал. Будь осторожен. Все те парни, которые связались с ним, оказались мертвы. Вот что я тебе говорю. Ты можешь стать следующим.

— Тот парень в тюрьме, придурок. Почему бы тебе отвалить и заниматься своими делами, а не лезть в то, о чем ты ни хера не знаешь? — я редко выходил из себя, но этот незнакомец, кем бы он ни был, задел меня за живое.

Я ждал. Мужчина пожал плечами и позволил двери закрыться, затем я смотрел через окошко в двери, как этот мудак спускается по лестнице. Ему даже не надо было подниматься так высоко.

Как только он ушел, и я вновь обрел внутреннее равновесие, я постучал в дверь Джейсона.

Когда он открыл дверь, в воздухе витало непонимание.

— Кто-то из соседей впустил меня, — объяснил я, но не стал вдаваться в детали, не желая расстраивать его из-за придурка в коридоре.

Джейсон кивнул и сделал шаг назад, безмолвно приглашая меня войти. Выражение его лица было словно вытесано из камня, не выражая никаких эмоций. Я не мог понять, что он чувствует или думает. Его тело оставалось напряженным, словно мышцы натянулись до предела и в любой момент порвутся, если он не будет осторожен. Вопреки игривому сообщению, которое он послал, я сообразил, что выходные Джейсона прошли не лучшим образом.

Я скинул обувь и прошел в его квартиру. Джейсон заглянул на кухню и вернулся с двумя банками пива.

Я взял предложенную банку, но не стал открывать. Он снова попытался уйти, но я поймал его за руку и потянул, заставляя повернуться ко мне лицо.

— Он подписал бумаги о разводе?

— Нет, — это единственное слово казалось вырезанным из стекла.

Мое сердце рухнуло в пятки от боли, исходившей из глаз Джейсона.

— Сочувствую.

Он пожал плечами и вырвался от меня, пройдясь один раз по кругу, словно не знал, куда себя деть, а потом вернулся на кухню.

Я поставил пиво на журнальный столик и пошел за ним. Джейсон тоже отставил свое пиво и согнулся, опираясь руками на стол и повесив голову. Он стоял спиной ко мне, но во всем его теле виднелось напряжение, и он словно вибрировал.

— Хочешь поговорить об этом?

Он покачал головой, но в остальном не пошевелился. Каждый его вдох казался натужным. Время словно растягивалось, и я не знал, то ли оставить его в покое, то ли увести за руку в спальню. Ведь поэтому он мне написал, верно? Он явно настолько взвинчен, что вот-вот взорвется. Он написал мне. Он хотел отвлечься. Ведь именно этим я для него являлся, не так ли? Отвлечением?

Я уже не знал.

— Знаешь, мои родители не верят, что я не был причастен, — его голос звучал так, будто его волокли по гравию. Он был разодранным и таким сломанным, что больно было слушать. — Когда Моргана арестовали, меня допрашивали несколько дней. Дней. Копы были уверены, что я тоже замешан. Потом они меня оправдали. После этого меня несколько месяцев рвала на куски пресса. Протестующие марали мое имя и обзывали меня так, что ты и представить не можешь. Мои родители не верили, что я мог не знать о преступлениях Моргана. Люди собирались у моего дома, кричали и требовали правосудия, хотели, чтобы меня арестовали. Только дурак может быть настолько слеп, чтобы не видеть, что происходит прямо под его носом. Они не говорили это прямым текстом, но вся эта шумиха промыла мозги моим родителям. Весь этот мусор. Вся эта ложь. В итоге они отреклись от меня. Сказали, что я такой же преступник, как и мой муж, — Джейсон рассмеялся, и это был уродливый, ужасающий звук, от которого волоски на моих руках встали дыбом.

Я шагнул вперед, слегка сократив расстояние между нами, но прикусил язык.

— Когда я в подростковом возрасте заявил о своей ориентации, они и бровью не повели. Они поддержали меня. Они меня любили. Когда меня в старших классах отстранили от занятий, они не слишком ругали меня. Они выслушали мою сторону истории. Они поняли, что я защищал себя от бреда подростка-гомофоба. Но когда моего мужа арестовали за убийства, для них это стало перебором. Я не мог быть невиновен. Они сказали, что воспитали не дурака. Но знаешь что? Да, они воспитали дурака. Я ни хера не знал.