— Не по лицу. Но близко. Ты хорошенько заехал мне по плечу.

— Считай себя везунчиком. В Германии я разбил одному парню нос локтем. Кровь была везде. Он двадцать минут материл меня по-немецки, швыряя в меня одежду, затем вышвырнул из своей квартиры. Это было ужасно. А другом парню я как-то раз разбил губу. Ногой.

— Кто бы мог подумать, что сон с тобой — это контактный спорт? — Джейсон почти улыбался, и несмотря на тему разговора, я просиял.

— Мне нравится держать парней начеку.

Джейсон потянулся, перевернулся на бок, чтобы посмотреть время, затем снова повернулся ко мне лицом.

— Ты проснулся, или мне надо принять оборонительную стойку перед тем, как закрывать глаза? Мне нужна капа? Сколько парней едва не распрощались с яичком?

Я усмехнулся.

— Пока что ни одного. Ты можешь стать первым. Думаю, я проснулся. А ты?

— Я толком и не спал, честно говоря. Просто лежал. Думал.

— Ты слишком много думаешь.

Он пожал плечами и потеребил простынь между нами.

— Почему ты чувствуешь себя таким виноватым?

Его взгляд метнулся вверх. Сложно было различить его глаза в темноте, но я видел, что они широко раскрылись.

— Что ты имеешь в виду? Я не чувствую себя виноватым.

— Это ложь.

— Из-за того, что трахаю тебя? Может, поначалу, но...

Я широко улыбнулся.

— Я не это имел в виду, но ты и за это до сих пор слегка винишь себя. Я это вижу. Ты прав. Но уже лучше.

Его брови нахмурились.

— Тогда что ты имел в виду?

— То, что совершил Морган. Почему ты чувствуешь вину за его преступления? Это было вне твоего контроля. Ты не знал.

Я научился действовать осторожно в том, что касалось обсуждения его мужа. Джейсон немного обсуждал это, но легко срывался. Я не знал, что случится, если я доведу его до предела, и мне не хотелось это выяснять.

Джейсон не сразу ответил на мой вопрос. Он ушел в мысли, видя невидимые мне вещи и продолжая теребить простыню между нами. Он не впервые вот так исчезал в прошлом. Я ждал. Моя первая пара начиналась в восемь, так что у меня было много времени.

Когда он заговорил, его голос зазвучал хрипло.

— Мужчины, которых он убил. Ты знаешь, почему он их выбирал?

Я прочел все статьи в газетах, взятых у Уолтера, и просмотрел все сведения о суде над Морганом, которые были опубликованы в интернете. Точных данных не было. Морган отказался отвечать на эти вопросы, таким образом, мотивы его убийств были лишь гипотетическими. Не было четких доказательств, указывавших на причины. Он не нацеливался только на блондинов или рыжих. Он не выбирал по социальному статусу или расе. Конечно, все мужчины были геями, но и сам Морган был геем. Поэтому это не классифицировалось как преступление на почве ненависти.

— Одна из статей, которые я читал, утверждала, что это из-за ревности. Есть теория, что все мужчины в какой-то момент контактировали с тобой, и Морган увидел в этом угрозу.

— Это не теория. Это факт. Если Морган не признается в этом публично, это не становится менее правдивым.

— Ладно. Но почему ты винишь себя? И не говори мне, что это не так. Я видел папку. Фотографии. Ты зациклился на этом, не так ли?

Джейсон нахмурился и снова принялся разглаживать простынь и теребить одеяло.

— Я говорил тебе, что он был собственником. Может, даже обсессивной личностью. Называй как хочешь. Результат один. Я привлекательный мужчина — и я говорю так не из-за тщеславия. На самом деле, мне ненавистно, что я по какой-то причине привлекаю к себе взгляды.

Я не смог сдержаться и провел костяшкой пальца вниз по его руке, затем взял его ладонь и сжал.

— Ты сногсшибательный, Джейсон Палмер.

Он не улыбнулся. Ему это не польстило.

— Ага. Наверное. Так вот, парни открыто флиртовали со мной. В барах, в кофейнях, на работе. На заправке, черт возьми. И женщины тоже. Многие, но поскольку я открытый гей, было и много мужчин. Проблема в том, что им не всегда было дело до того, что Морган был рядом, держал меня за руку, и мы явно были вместе. В основном это было ради забавы. То комментарий, то лукавая улыбка. Иногда они делали дерзкие заявления или дотрагивались до меня. До моей ладони. До моего плеча. Они чересчур бурно смеялись над тем, что я говорил. Я не обращал внимания. Для меня это не имело значения. Черт, да иногда я вообще не замечал, но Морган указывал на это, и мы спорили. Я говорил, что он воображает на пустом месте. Он говорил, что я слеп. Но дело в том, что мне было плевать на тех парней. Я видел лишь Моргана. Я любил лишь его. Я хотел лишь его.

Джейсон вздохнул и перекатился на спину, положив руки под голову и хмуро глядя в потолок.

— Иногда парни умножали усилия и действовали довольно очевидно. Я все равно не был уверен, что это что-то значило, но Морган становился вспыльчивым и ворчливым. Разъяренным. Так что в попытках успокоить его или заставить улыбнуться, я поддразнивал его. Это всегда была шутка. Я думал, что если пошучу, то он увидит, что беспокоиться не о чем. Я говорил ему вести себя хорошо, потому что у меня есть другие варианты. Или я поддразнивал и говорил: «Осторожнее, старик, а то променяю тебя на молодого манекенщика». И мои действия привели к последствиям.

— В смысле?

— В смысле одиннадцать мужчин умерли из-за того, что я довел Моргана до точки кипения.

Тишина. Такая тишина, словно нас засосало в вакуум. Она разрасталась между нами, набухая и заполняя каждый уголок и щелку в комнате. Она обладала субстанцией. Весом. Присутствием. Она ощущалась одновременно неразрушимой и хрупкой.

Джейсон лежал рядом со мной, затерявшись в шторме, глядя в потолок невидящим взглядом. Нас разделяло менее полуметра, но он казался недостижимым. Рискнув быть отвергнутым, я дотронулся до его щеки, чтобы он посмотрел на меня, а не в прошлое. В темноте раннего утра его глаза казались немыслимыми озерами, столь обширными и бесконечными, что я мог утонуть в них, если не буду осторожен. Загнанный. Переполненный болью, которую я никогда не смогу понять.

— Ты не можешь винить себя в его действиях. Ты не знал. Ты такая же...

— Не говори этого, — он оттолкнул мою руку от своего лица. — Меня уже тошнит от того, что все говорят, будто я еще одна жертва. Да, я не знал, но должен был знать. Он был моим мужем. Мы прожили вместе двадцать долбанных лет. Мы каждую ночь делили постель. Я должен был увидеть это. Я должен был это почувствовать.

— Он не хотел показывать это тебе.

И это стало для Джейсона последней каплей. Тем шагом за черту, которого я старался избежать. Он оттолкнул меня и резко сел, содрав с себя покрывала и отбросив их в сторону.

— На х*й это все. Хрень собачья. Хотел он это показывать или не хотел неважно. Как я мог быть таким слепым, бл*ть? Как я мог не увидеть этого? Признаки были на виду. Теперь я это вижу, бл*ть. Но задавался ли я этими вопросами? Нет. Почему? Потому что я е*анный доверчивый идиот, который верил в честность, любовь и прочее дерьмо.

После своей тирады он сидел на краю кровати, обхватив голову руками. Его спина тяжело вздымалась, руки дрожали.

Я не шевелился.

Чувствуя себя беспомощным и не зная, сказать, я слез с кровати и собрал свою одежду. В комнате было темно, но я не хотел проливать резкий свет на эту ситуацию. Держа вещи в руках, я пошел к двери.

— Скайлар, подожди.

Я помедлил, но не поворачивался к нему лицом.

— Прости. Ты этого не заслужил. Просто... это выводит меня из себя. Я не разобрался с этой проблемой. Я это знаю.

— Все хорошо.

— Не хорошо. Мне не стоило на тебя орать.

Затем я повернулся, изучая Джейсона взглядом. Он был лишь темной тенью, подсвеченной сзади тусклым светом луны через окно. Он наблюдал за мной, но я не мог видеть его глаза.

— Я думаю, ты слишком строг к себе. Я не бывал на твоем месте, так что я не знаю, каково это, но все же, знаешь, дай себе поблажку. Я сказал это раз, и повторю еще раз. Убери ту папку. Сожги ее. Пропусти через шредер. Ты только делаешь хуже. Ты не сможешь двигаться дальше, если не простишь себя и не перестанешь себя винить.