Скайлар пел настолько фальшиво, что я содрогнулся, но это не мешало ему вопить слова песни. Это походило на песню из шоу или фильма, которую я должен был узнать, но не узнавал.

Я закрыл глаза, наполовину слушая, наполовину мечтая, чтобы моя голова перестала раскалываться хоть на один день. Это сочетание извечного недосыпа, слишком большого количества алкоголя на пустой желудок и стресса.

Вода в душе перестала литься, но пение продолжилось. Через несколько минут завывание Скайлара стало раздаваться ближе ко мне, в коридоре. Он напоминал заедающую пластинку, вопил один и тот же припев, те же несколько слов раз за разом. Что-то про «ты то, что мне нужно». Это сопровождалось большим количеством весьма пронзительного завывания оо-оооо-ооооо.

Все оборвалось, когда он дошел до гостиной, и я почувствовал жар его взгляда через плед, под которым я все еще лежал. Я высунул голову и обнаружил, что Скайлар положил руки на бедра и смотрит на меня. Как всегда, на его лице играла улыбка, озарявшая глаза. Этот парень когда-нибудь бывал в каком-то состоянии, помимо счастья?

— Что ты поешь? — проворчал я хриплым голосом.

— Песню из мюзикла «Бриолин». Я не знаю все слова, но прикольная песня. Она вчера играла по радио. А теперь застряла в моей голове, — затем он пропел тот же припев, продемонстрировав это так, будто я не слушал это самое последние пять минут. Скайлар перестал и пожал плечами. — Почему ты не остался в кровати?

— Потому что ты выпинал меня. Буквально. Я упал на пол. С тобой невозможно спать рядом. Ты всегда такой?

— К сожалению, да. Прости. Тебе надо было сказать мне свалить нафиг, — его улыбка оставалась, но он с трудом удерживал ее на лице. Я понял, что я не первый сказал ему про его хаотичный сон.

— Все нормально. Я все равно не очень хорошо спал, — я оглянулся по сторонам, заметив, что солнце встало и ярко светило в окно, отражаясь от мебели. Кажется, было уже поздно, но я не знал, насколько именно. — Который час?

— Почти полдень. Мне пора бежать. Я сегодня вечером работаю, и надо сделать много домашней работы. Мой препод по древним цивилизациям — настоящая заноза в заднице.

Когда я не отреагировал, его улыбка сделалась шире.

— Это была шутка. Потому что прошлой ночью, ну... — он показал большим пальцем в сторону спальни. — Вау. Улыбнись. Сделай это. Клянусь, что не скажу ни единой живой душе.

— Я слышал, он настоящий мудак, — сказал я вместо этого.

Улыбка Скайлара смягчилась.

— Я бы назвал его неправильно понятым, но он неплох. Я ничего не имею против него.

— Поневоле.

— Есть такое.

Я сел, сбросив плед и слишком поздно осознав, что на мне надеты лишь тесные боксеры-брифы. При ярком свете дня я почувствовал себя уязвимо раздетым перед своим студентом, и неважно, что несколько часов назад я был в нем по самые яйца.

Воспоминания о прошлой ночи всплыли в моем сознании. Вместе с ним пришли интенсивные эмоции, накрывшие меня, когда мы оказались в спальне. Я оказался не готов к этим чувствам. Двадцать лет. Двадцать лет я не спал с другим мужчиной, кроме него. Что бы ни думал Морган, как бы он ни ревновал, я всегда был ему верен. Я даже не смотрел на других мужчин. Я никогда не хотел никого, кроме него.

Двадцать проклятых лет.

Впустую.

Все ложь.

— Джейсон?

Я вскинул голову, отложив эти мысли до другого времени, сосредоточившись на настоящем.

— Прости. Все еще наполовину сплю. Эмм... — что положено говорить своему студенту утром после того, как трахнул его? Спасибо, что немножко отвлек меня от моих мыслей? Было здорово? Как-нибудь повторим?

Я содрогнулся.

Скайлар лучше справлялся с ситуацией.

— Это необязательно должно быть неловко. Я просто пойду. Тебе стоит забраться обратно в постель и спать, пока не сойдут темные круги под глазами. Я не давал тебе спать всю ночь, — его взгляд скользнул к журнальному столику, и он облизнул губы, поколебавшись, после чего добавил: — Знаю, это не мое дело, но попытайся не слишком мучить себя этим. Убери ее куда-нибудь, чтобы не приходилось постоянно видеть. Это не идет тебе на пользу.

Я проследил за его взглядом, и дыхание застряло в горле, когда я осознал, что он показывает на коричневую папку. Знал ли он, что внутри? Должно быть. Откуда? Подавившись словами, я попытался что-то сказать, оправдать свои действия, но ничего не приходило на ум.

Скайлар пожал плечами и направился к двери, подобрав рюкзак и бумажник с пола, куда я бросил их прошлой ночью. Когда он потянулся к дверной ручке, я спешно скатился с дивана.

— Скайлар?

Он повернулся, ожидая, когда я продолжу. На его лице было невинное, чистое, довольное выражение, которое, как я начинал понимать, идеально подходило этому мужчине. Но когда я открыл рот, мой разум опустел.

— Я... слушай... — я все острее осознавал свою оголенность.

— Я никому не скажу. Все хорошо. Я понимаю. Преподаватель, студент, правила, правила, правила.

— Не то. Эм... — мой желудок скрутило. — Про Моргана.

— Все хорошо. Ты не обязан помогать мне.

— Я же сказал, что помогу. Попытаюсь. Об этом нелегко говорить. Это... травмирует, — я вздрогнул, проведя рукой по лицу. — Может, когда-нибудь на этой неделе мы могли бы...

— У тебя по-прежнему есть мой номер?

Мои щеки запылали еще жарче.

— Да.

— Напиши мне и дай знать, когда тебе удобно. На этой неделе я не работаю с воскресенья по среду, — он помедлил и подцепил большим пальцем лямку рюкзака, покачиваясь на пятках. — Если передумаешь, ничего страшного. Или... — его улыбка сделалась лукавой. — Если тебе просто нужно больше этого, — он показал подбородком на спальню. — Меня это тоже устроит.

Я не мог придумать ответ. Подмигнув и улыбнувшись, он ушел.

***

Утром понедельника присутствие Скайлара в первом ряду на моей лекции отвлекало меня. Мой взгляд блуждал против моего желания, и я не раз ловил себя на том, что пялюсь на него. Хуже всего было то, что я плавал в собственных заметках и сбивался с мысли. Марианне, которая решила посидеть на нескольких парах, поскольку у нее было время, пришлось поправлять меня, когда я запутывался в повествовании.

Когда я в третий раз перепутал даты и ругнулся прямо в микрофон, отчего это эхом прокатилось по тихому помещению, среди студентов раздались смешки. Просто катастрофа.

Мне было душно. Галстук словно душил меня, и я не раз подавлял порыв ослабить его или полностью снять.

Через час я был невероятно рад отпустить группу.

Пока студенты выходили, я исподтишка покосился на Скайлара, который сделал то же самое, собирая свои вещи. Когда наши взгляды встретились, к моей коже прилил жар.

Я заслужил подмигивание, после чего он отвернулся и ушел со своими друзьями.

— Вы как будто не в своей тарелке, доктор Палмер. Все хорошо?

Марианна напоминала заевшую пластинку с этим вопросом. Может, мне пора перестать давать ей поводы для этого.

— Я в порядке. Сегодня что-то витаю в облаках.

Мы вместе пошли к моему кабинету, обсуждая содержание лекций, которые она проведет за меня в пятницу, когда я поеду в Кингстон. Я преподавал историю западного мира, законы и общество средних веков, а также только что древние цивилизации, пара по которым только что завершилась. Марианна была в курсе всего и, похоже, спокойно могла перенять бразды правления на день.

— Я отдам вам заметки и презентации до пятницы. Можете просмотреть их и задать вопросы, если будут.

— Нет проблем. Уверена, все будет хорошо.

В моем кабинете Марианна занялась какой-то работой, которая ждала ее, а я тупо смотрел в свой ноутбук. Мой телефон лежал на столе возле меня, дразня, пока я подумывал послать Скайлару сообщение и узнать, не против ли он встретиться попозже.

«Поговорить о Моргане, потому что я обещал».

Но я не обманывал себя. Может, это была часть причины, но точно не вся правда. Что-то в Скайларе даровало свободу. Его характер был глотком свежего воздуха в моем мрачном мире. Это все равно что распахнуть окно, которое слишком долго было закрытым, и позволить ветерку развеять ядовитое облако, скопившееся вокруг меня. Присутствие Скайлара в моей квартире практически исключало господство тьмы, словно они не могли сосуществовать вместе. Одно прогоняло другое.