Хантер повернул голову и посмотрел на меня.

— У тебя есть привычка выбирать таких парней, знаешь.

— Неправда, нет. Я могу назвать полдюжины парней из самых разных мест по всему миру, с которыми я был и которые совершенно не похожи на него.

— Да, и они были лишь небольшим развлечением, пока ты путешествовал. Они никогда не должны были стать серьезными партнерами. Черт, да, по твоим словам, половина из них вообще не говорила по-английски.

Я широко улыбнулся.

— Секс — это универсальный язык, друг мой. На нем все говорят.

Хантер не собирался позволять мне отшутиться.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать.

Я не хотел говорить об этом. Он подступал к территории, о которой ему ничего не было известно. Хантер и Мэверик мало что знали о моем детстве и проблемах с Уолтером. Они не знали, как сильно я старался быть кем-то другим, чтобы он воспринимал меня как сына, а не как пятно на своей жизни.

Когда ранее на этой неделе я шутил про проблемы с папочкой, я говорил совершенно серьезно. И что, если это травмировало меня? И что, если из-за этого моя кукушка немного поехала? И что, если я теперь гонялся за эмоционально недоступными мужчинами старше меня, потому что я привык к этому?

— Смотри свой сериал, — сказал я ему. — Дай мне повеселиться в свое удовольствие.

Чего Хантер не понимал, так это того, что я ничего не ждал от доктора Джексона Палмера. Если ты переставал верить, что заслуживаешь этого, то было не так больно, когда тебя отталкивали в сторону ради младшего брата.

Мы смотрели непонятный сериал Хантера, пока солнце не поднялось над горизонтом. Мой разум где-то витал, но я находил утешение в том, что рядом со мной есть друг... даже если он не знал, что я прячу за улыбками, музыкой и шутками. Хантер и Мэверик были моими спасителями.

Когда закончился очередной эпизод, Хантер сбежал в свою спальню, заявив, что превысил свою суточную дозу обнимашек, а я уткнулся лицом в диванную подушку и заснул на том же месте, изо всех сил игнорируя желание запрыгнуть в самолет и улететь куда глаза глядят.

***

Мое любимое место на парах по древним цивилизациям было прямо перед подиумом, с которого доктор Палмер читал свои лекции. На прошлой неделе Мэверик и Хантер достаточно подшучивали надо мной на эту тему, так что сейчас, когда я затащил их усталые жопки на первый ряд утром понедельника, они не сказали ни слова.

По дороге мы купили кофе, и Хантер со стоном плюхнулся на свое место, отпив из бумажного стакана и держа глаза наполовину закрытыми.

Я подпрыгивал и пританцовывал на своем месте, пока в одном наушнике играла музыка. Песня OneRepublic эхом отдавалась в моей голове, и я одними губами подпевал словам о том, чтобы лишиться сна и мечтать о всех вещах, которыми мы могли бы стать, и при этом наблюдал за доктором Палмером, который заходил в лекционный зал.

— Знаешь, когда парни в мультиках видят горячую секси-леди, и у них глаза выскакивают из черепа и обретают форму сердечек? — спросил Мэверик.

— Ага, — отозвался я, наблюдая, как доктор Палмер готовится к лекции. Неизменная хмурая гримаса завладела его лицом, пока он открывал ноутбук и настраивал презентацию.

Хантер хрюкнул и зажал рот ладонью.

— Вот это прям ты сейчас. Боньк! — Мэверик изобразил руками, как глаза выпрыгивают словно на пружинке и скачут туда-сюда.

Я не мог отрицать, и они оба это знали. Джексон (так мне нравилось называть его про себя) поднял взгляд, когда на экране позади него появились заметки по лекции. Класс притих. Я оставил музыку в наушнике для фонового шума, но слегка убавил громкости и приготовился писать конспект.

Доктор Палмер обвел взглядом аудиторию. Наши глаза встретились на долю секунды, и я прочувствовал его внимание до самых костей. Он облизнул губы, отчего мои яйца чуть ли не зазвенели, затем сосредоточился на ноутбуке и нахмурился.

В пятницу на паре по криминальной психологии он все время сидел рядом со мной. Как и обещал, я держал рот на замке и писал конспект. Внимание доктора Палмера было сосредоточено в основном на лекции, но несколько раз я чувствовал, как его внимание переключается на меня. Я притворялся, будто не замечаю, но впитывал это и хранил в себе все выходные.

У меня не было занятий по психологии до завтрашнего дня, но я не собирался ждать, придет ли он туда. Сегодня после обеда у него были приемные часы для консультаций, если верить его email-рассылке с прошлой недели, и я планировал этим воспользоваться.

— Доброе утро. Мы продолжим с того же места, на котором остановились на прошлой неделе — мы обсуждали социальную иерархию и разделение классов в Древнем Египте. Надеюсь, вы прочли все параграфы, которые я задал, — его голос был резким и хриплым. Монотонным.

При ближайшем рассмотрении я заметил темные круги, все еще отчетливо видневшиеся под его глазами. Он побрился, надел обычные для него темные джинсы и рубашку, но что-то не давало мне покоя. Что-то не так. Каким бы собранным он ни казался, его манера держаться с этим не вязалась. Он опирался на трибуну так, будто едва держался на ногах, то и дело дотрагивался до своего виска и делал кислое лицо, будто страдал от очередной головной боли.

Дважды он зевал и путался в своем рассказе, и кому-то из студентов приходилось выкрикивать и напоминать ему предыдущую мысль, чтобы он сумел продолжить.

От этого мне становилось все любопытнее, хотелось знать, кто же он, и почему того и гляди разлетится на куски.

— Похоже, у кого-то были бурные выходные, — прошептал Мэверик, сидевший по другую сторону от Хантера. — Ты расстроен, Скай? Он наверняка «засиделся допоздна» с какой-нибудь горячей цыпочкой. А теперь едва может держать глаза открытыми. Ты вообще уверен, что он гей? Не ты ли говорил, что геям никогда не стоит желать натуралов?

Я почесал свой висок средним пальцем, заставив Мэверика и Хантера фыркнуть. Взгляд доктора Палмера скользнул к нам, и мы все заткнулись.

Сложно было уделять внимание лекции, когда я не мог перестать пялиться на доктора Палмера. Его взгляд не раз скользил от ноутбука ко мне. Он тут же отворачивался и смотрел куда-нибудь еще, но это невольно согревало меня изнутри.

После пары мы втроем собрались в одной из зон отдыха, расположенных по всему кампусу. Мэверик сидел вместе со мной в мягком кресле у окна, тогда как Хантер растянулся на полу, подложив рюкзак под голову как подушку. У нас оставался час до следующей пары, так что мы взяли попить и перекусить, чтобы скоротать время. Мэверик не раз задевал меня локтем, делая что-то на ноутбуке. Я листал ленту в планшете.

— Вон еще одно кресло, — проворчал Мэверик. — Зачем ты сидишь чуть ли не на мне?

— Это кресло Хантера.

— Хантер на полу валяется.

— И что? Он может передумать, осознать, насколько это мерзко, и сесть туда.

— Неа. Мне пофиг, — Хантер приоткрыл один глаз и улыбнулся. — Я просто рад, что на сей раз он прилип к тебе. Я свою долю уже вытерпел. Твоя очередь.

Мэверик пробурчал что-то и пихнул локтем в ребра, когда я притиснулся еще ближе.

— Вы оба меня любите.

— Спорно, — Мэверик глянул на мой планшет. — Ты чего делаешь?

— Пытаюсь выяснить, где раньше преподавал сексуальный Джексон Палмер. Я просмотрел список учителей почти в каждом университете этой провинции. Не могу понять. Думаете, он откуда-то из другого места? Ну то есть, когда я вбиваю его имя в гугл, мне выдает только Джексона Палмера из Торонто, шестидесятилетнего афроамериканца, и шестнадцатилетнего рыжего парнишку из залива Джорджиан, который, похоже, вообще ничего не скрывает в соцсетях, так что я все знаю про его поездку с семьей на озеро Эри. Он выглядел скучающим. Бедный парнишка. Больше совпадений нет. Раз он где-то преподавал, это всплыло бы, верно?

— Вау. А не слишком ли ты помешался? — спросил Хантер.

Я бросил в него свой пожеванный карандаш, и тот отскочил от его щеки. Он швырнул карандаш обратно, и он пролетел над моей головой, приземлившись возле ведра для мусора.