Император медленно развернул бумагу и прочел:

"Временное правительство не может принять предложения генерала Бонапарта и дает ему лишь один совет:

уехать незамедлительно, учитывая, что пруссаки наступают на Версаль.

Герцог Отрантский".

Император прочел эти строки, и ни один мускул на лице не выдал его волнения. Прекрасно владея собой, он сказал:

— Прикажите готовиться к отъезду, генерал, а когда ваши приказания будут выполнены, предупредите меня.

В тот же день в пять часов пополудни император покидал Мальмезон.

У подножки своей кареты он увидел Сарранти: тот подал ему руку, помогая подняться в экипаж.

— Кстати, — спросил Наполеон, опираясь на его надежную руку, — предупредил ли кто-нибудь генерала Брейера, что он может продолжать двигаться к Парижу?

— Нет, сир, — отвечал Сарранти, — и еще можно…

Наполеон покачал головой.

— Ах, сир, — прошептал корсиканец, — вы потеряли веру во Францию!

— Это так! — подтвердил Наполеон. — Но я не верю уже и в свой гений.

Он сел в карету, дверца за ним захлопнулась.

Лошади поскакали галопом.

Необходимо было прибыть в Версаль до пруссаков.

Третьего июля, в тот же день как неприятель занял Париж, император прибыл в Рошфор.

Во все время пути Наполеон оставался печален, но спокоен.

Говорил он мало. Судя по нескольким вырвавшимся у него словам, он непрестанно возвращался мыслями к Франции, подобно тому, как стрелка компаса непрестанно показывает на север, но не сказал ни слова о жене и сыне.

Время от времени он брал щепоть табаку из табакерки генерала Беккера и вдруг заметил, что на крышке изображена Мария Луиза. Он решил, что ошибся, и склонился ниже.

Генерал все понял и протянул табакерку императору. Тот взял ее в руки, с минуту разглядывал, потом без слов вернул генералу.

Наполеон вышел у морской префектуры.

Последняя надежда — скажем больше: последняя уверенность — оставалась ему, что временное правительство передумает и отзовет его назад.

Через несколько часов после того, как он остановился в морской префектуре, прибыл курьер с письмом из правительственной комиссии, адресованным генералу Беккеру.

Император скользнул взглядом по печати, узнал ее и стал с нетерпением ждать, когда генерал распечатает письмо.

Генерал понял желание императора и поторопился. Наполеон обменялся взглядом с г-ном Сарранти, который доставил почту.

Во взгляде корсиканца ясно читалось: "Мне нужно с вами переговорить", но мысли Наполеона витали далеко. Хотя он понял, чего хочет его земляк, он думал только о депеше.

Генерал тем временем успел ее прочесть и, видя, что императору также не терпится узнать ее содержание, не говоря ни слова, подал бумагу императору.

Судите сами, была ли она из тех, что способны укрепить надежды изгнанника, который вот-вот станет пленником. Вот текст этой депеши:

"Господин генерал Беккер!

Правительственная комиссия передала Вам инструкции относительно отъезда из Франции Наполеона Бонапарта.

Я не сомневаюсь в Вашем усердии для успешного выполнения Вашей задачи. Дабы ее облегчить, насколько это в моих силах, я предписываю командующим в Ла-Рошели и Рошфоре оказать Вам всяческую поддержку и помощь в осуществлении мер, которые Вы сами сочтете приемлемыми для исполнения приказаний правительства.

Примите, и проч.

За военного министра государственный советник, первый секретарь барон Маршан".

Итак, если Наполеон Бонапарт замешкается с исполнением приказа, изгоняющего его из Франции, генерал Беккер мог отныне взять его за шиворот и вывести силой.

Наполеон уронил голову на грудь.

Прошло несколько минут. Император глубоко задумался.

Когда он снова поднял голову, генерала Беккера не было: он вышел, чтобы написать ответ комиссии. Один Сарранти продолжал стоять перед ним.

— Ну, что тебе еще от меня нужно? — нетерпеливо спросил император.

— В Мальмезоне я хотел спасти Францию, сир, а здесь — вас самого.

Император пожал плечами. Казалось, он полностью покорился судьбе: это последнее письмо уничтожило последние его надежды.

— Спасти меня, Сарранти? — переспросил он. — Мы вернемся к этому разговору в Соединенных Штатах.

— Хорошо, но так как вы никогда не доедете до Соединенных Штатов, сир, давайте поговорим об этом здесь, если не хотите опоздать.

— Почему я не доеду до Соединенных Штатов? Кто мне помешает это сделать?

— Английская эскадра, которая через два часа блокирует рошфорскую гавань.

— Кто тебе это сказал?

— Капитан брига, только что вернувшийся с рейда.

— Я могу поговорить с этим капитаном?

— Он ждет, когда ваше величество окажет ему эту честь.

— Где он?

— Здесь, сир.

Сарранти указал на дверь своей комнаты.

— Пусть войдет, — приказал император.

— Прежде я хотел бы узнать, угодно ли вашему величеству говорить с ним долго и без помех?

— А разве я уже не пленник? — с горечью спросил Наполеон.

— После только что полученного сообщения никто не удивится, если вы, ваше величество, запретесь.

— Закрой дверь на задвижку и пригласи своего капитана.

Сарранти повиновался.

Заперев дверь, он ввел того, о ком докладывал императору.

Это был человек лет сорока шести — сорока восьми, одетый как простой моряк без знаков различия, которые указывали бы на его звание.

— Где же твой капитан? — спросил император у Сарранти, приготовившегося выйти.

— Это я, сир, — доложил вновь прибывший.

— Почему же вы не в мундире офицера флота?

— Потому что я не офицер флота, сир.

— Кто же вы?

— Корсар.

Император бросил на незнакомца взгляд, не лишенный пренебрежения. Но, вглядевшись в его лицо, он сверкнул глазами и воскликнул:

— О, Я вас вижу не в первый раз.

— Совершенно верно, сир: в третий.

— А впервые это было?..

Император напряг память.

— Впервые… — подхватил моряк, желая помочь слабеющей памяти прославленного собеседника.

— Нет, я хочу вспомнить сам, — остановил его Наполеон. — Вы часть моих приятных воспоминаний, и мне радостно снова встретиться со старыми друзьями. В первый раз я видел вас в тысяча восьмисотом году: я хотел назначить вас капитаном, а вы отказались, верно?

— Так точно, сир, я всегда отдавал предпочтение свободе.

— Во второй раз мы встретились во время моего возвращения с острова Эльбы; я воззвал к патриотам Франции: вы предложили мне три миллиона, и я согласился.

— Иными словами, сир, в обмен на деньги, с которыми я не знал что делать, вы дали мне акции каналов и полномочия на вырубку леса.

— Наконец, в третий раз — сегодня. Как всегда, вы явились в трудную для меня минуту. Что же вам угодно, капитан Пьер Эрбель?

Капитан вздрогнул от радости. Император помнил все, даже его имя!

— Что мне угодно, сир? Я хочу попытаться вас спасти.

— Прежде всего, скажите, какая опасность мне угрожает.

— Вас могут захватить англичане.

— Значит, Сарранти сказал мне правду? Рошфорская гавань блокирована?

— Пока нет, сир. Но через час так и будет.

Император ненадолго задумался.

— С минуты на минуту мне должны доставить охранное свидетельство, — сказал он.

Эрбель покачал головой.

— Вы полагаете, я его не получу?

— Нет, сир.

— Каковы же, по-вашему, намерения монархов союзных держав?

— Захватить вас в плен, сир.

— Они же все были у меня в руках, но я их отпустил и вернул им троны!

— Возможно, вы допустили ошибку, сир.

— И вы пришли предупредить меня об опасности?

— Я предоставляю в распоряжение вашего величества свою жизнь, если только она может быть вам полезна.