— И я как нельзя более горд тем, что вы обо мне помните, сударь, — подхватил Жибасье.

— Вы, стало быть, оставили своего подопечного? — спросил г-н Жакаль.

— Увы, сударь, — отвечал Жибасье, — это он меня оставил.

Господин Жакаль грозно нахмурился. Жибасье толкнул полицейского локтем, будто хотел сказать: «Видите, в какую скверную историю вы меня втянули?»

— Сударь! — вслух проговорил он, указывая на виновного. — Спросите этого человека. Я не хочу осложнять его положение, пусть он сам все расскажет.

Господин Жакаль поднял очки на лоб, желая получше разглядеть, с кем имеет дело.

— A-а, это ты, Фуришон, — узнал он своего полицейского. — Подойди поближе и скажи, как ты мог помешать исполнению моих приказаний.

Фуришон увидел, что ему не отвертеться. Он смирился и, как свидетель на суде, стал говорить правду, только правду, ничего, кроме правды…

— Вы осел! — бросил полицейскому г-н Жакаль.

— Я уже имел честь слышать это от его сиятельства господина графа Каторжера де Тулона, — сокрушенно проговорил полицейский.

Господин Жакаль, казалось, раздумывал, кто бы мог быть тот достопочтенный человек, что опередил начальника полиции и высказал о Фуришоне мнение, столь совпадающее с его собственным.

— Это я, — с поклоном доложил Жибасье.

— A-а, очень хорошо, — одобрил г-н Жакаль. — Вы путешествовали под дворянским именем?

— Да, сударь, — подтвердил Жибасье. — Однако должен вам заметить, что я обещал этому несчастному попросить у вас для него снисхождения, принимая во внимание его полное раскаяние.

— По просьбе нашего возлюбленного и верного Жибасье, — с величавым видом изрек г-н Жакаль, — мы даруем вам полное и совершенное прощение. — Ступайте с миром и больше не грешите!

Он махнул рукой, отпуская незадачливого полицейского, и тот вышел, пятясь.

— Не угодно ли вам, дорогой Жибасье, оказать мне честь и разделить со мной скромный завтрак? — предложил г-н Жакаль.

— С истинным удовольствием, господин Жакаль, — отвечал Жибасье.

— В таком случае, перейдем в столовую, — пригласил начальник полиции и пошел вперед, показывая дорогу.

Жибасье последовал за г-ном Жакалем.

Господин Жакаль указал Жибасье на стул, стоявший напротив, по другую сторону стола.

Начальник полиции знаком пригласил садиться; но Жибасье, страстно желавший продемонстрировать г-ну Жакалю, что он не чужд правил хорошего тона, сказал:

— Позвольте прежде всего поздравить вас, дорогой господин Жакаль, с благополучным возвращением в Париж.

— Разрешите и мне выразить радость по тому же поводу, — изысканно-вежливо отвечал г-н Жакаль.

— Смею надеяться, — продолжал Жибасье, — что ваше путешествие завершилось успешно.

— Более чем успешно, дорогой господин Жибасье; но довольно комплиментов, прошу вас! Последуйте моему примеру и займите свое место.

Жибасье сел.

— Возьмите отбивную.

Жибасье подцепил отбивную.

— Дайте ваш бокал!

Жибасье повиновался.

— А теперь, — сказал г-н Жакаль, — ешьте, пейте и слушайте, что я скажу.

— Я весь внимание, — отозвался Жибасье, вгрызаясь в отбивную на косточке.

— Итак, по глупости этого полицейского, — продолжал г-н Жакаль, — вы упустили своего подопечного, дорогой господин Жибасье?

— Увы! — отвечал Жибасье, откладывая дочиста обглоданную кость на тарелку. — И, как видите, я в отчаянии!.. Получить столь важное задание, исполнить его с блеском — да простите мне такое выражение — и провалиться в самом конце!..

— Какое несчастье!

— Никогда себе этого не прощу..

Жибасье с сокрушенным видом махнул рукой.

— Ну что же, — невозмутимо продолжал г-н Жакаль, смакуя бордо и прищелкивая от удовольствия языком, — я буду снисходительнее: я вас прощаю!

— Нет, нет, господин Жакаль. Нет, я не приму вашего прощения, — возражал Жибасье. — Я вел себя как дурак; словом, я оказался еще глупее, чем этот полицейский.

— Что вы могли поделать, дорогой господин Жибасье? Если не ошибаюсь, по этому поводу есть пословица: «Против силы…»

— Мне следовало уложить его одним ударом и бежать за господином Сарранти.

— Вы не успели бы сделать и двух шагов, как вас арестовали бы двое других.

— Ого-го! — вскричал Жибасье, потрясая кулаком, словно Аякс, бросающий вызов богам.

— Я же вам сказал, что прощаю вас, — продолжал г-н Жакаль.

— Если вы меня прощаете, — подхватил Жибасье, отказываясь от выразительной пантомимы, которой он с упоением предавался, — стало быть, вы знаете, как отыскать нашего подопечного. Вы позволите называть его нашим, не так ли?

— Что ж, неплохо, — заметил г-н Жакаль, довольный сообразительностью Жибасье, которую тот выказал, угадав, что, если начальник полиции не удручен, значит, у него есть основания сохранять спокойствие. — Неплохо! И я вам разрешаю, дорогой Жибасье, называть господина Сарранти нашим подопечным: он в той же мере принадлежит вам как человеку, отыскавшему, а затем потерявшему его след, как и мне, обнаружившему его после того, как упустили вы.

— Невероятно! — изумился Жибасье.

— Что тут невероятного?

— Вы снова напали на его след?

— Вот именно.

— Как же это возможно? С тех пор как я его упустил, прошло не больше часу!

— А я обнаружил его всего пять минут назад.

— Так он у вас в руках? — спросил Жибасье.

— Да нет! Вы же знаете, что с ним нужно обращаться с особенной осторожностью. Я его возьму или, вернее, вы его возьмете… Только уж на сей раз не упустите: его не так-то легко выследить незаметно.

Жибасье тоже очень надеялся снова напасть на след г-на Сарранти. Накануне в доме на Почтовой улице четверо заговорщиков и г-н Сарранти, условились встретиться в церкви Успения; однако г-н Сарранти мог заподозрить неладное и не явиться в церковь.

И потом, Жибасье не хотел показывать, что у него есть эта зацепка.

Он решил, что припишет «выход на след» (как говорят охотники) целиком своей изобретательности.

— Как же я его найду? — спросил он.

— Идите по следу.

— Я же его потерял!..

— Потерять след нельзя, если на охоту вышли такой доезжачий, как я, и такая ищейка, как вы.

— В таком случае нельзя терять ни минуты, — заметил Жибасье, полагая, что г-н Жакаль бахвалится, пытаясь толкнуть его на крайность; он встал, будто приготовившись немедленно бежать на поиски г-на Сарранти.

— От имени его величества, которому вы имели честь спасти венец, я благодарю вас за ваше благородное рвение, дорогой господин Жибасье, — объявил г-н Жакаль.

— Я ничтожнейший, но преданнейший слуга короля! — скромно ответствовал Жибасье и поклонился.

— Отлично! — похвалил его г-н Жакаль. — Можете быть уверены, что ваша преданность будет оценена. Королей нельзя обвинить в неблагодарности.

— Нет, конечно, неблагодарными бывают только народы! — философски отвечал Жибасье, устремив взгляд в небо. — Ах!..

— Браво!

— Так или иначе, дорогой господин Жакаль, оставим вопрос о неблагодарности королей и признательности народов в стороне. Позвольте вам сказать, что я весь к вашим услугам.

— Сначала доставьте мне удовольствие и съешьте крылышко вот этого цыпленка.

— А если мой подопечный ускользнет от нас, пока мы будем есть это крылышко?

— Да нет, никуда он не денется: он нас ждет.

— Где это?

— В церкви.

Жибасье смотрел на г-на Жакаля со все возрастающим удивлением. Каким образом начальник полиции оказался почти так же хорошо осведомлен, как сам Жибасье?

Впрочем, не это главное. Жибасье решил проверить, до каких пределов простиралась осведомленность г-на Жакаля.

— В церкви?! — вскричал он. — Мне бы следовало об этом догадаться.

— Почему? — поинтересовался г-н Жакаль.

— Человека, который мчится во весь опор, может извинить только одно: он торопится спасти свою душу.

— Чем дальше, тем интереснее, дорогой господин Жибасье! — хмыкнул начальник полиции. — Я вижу, вы не лишены наблюдательности, с чем я вас и поздравляю, потому что отныне вашей задачей будет наблюдение. Итак, повторяю, вашего подопечного вы найдете в церкви.