— Нет, не удержите вы меня здесь, — мрачно улыбаясь, пробормотала Злюка. — Все равно сбегу. Любой ценой.

С тяжелым сердцем Мортус въехал в столицу империи. Черный Ургорт встретил его шумом, вонью и толпами попрошаек. Окраины огромного города тонули в грязи. Повсюду, лепясь друг к другу, громоздились халупы, возведенные из чего попало, начиная гнилыми досками, и заканчивая сушеным навозом. Императорская резиденция маячила вдалеке, вздымаясь в небо огромным черным перстом. Туда-то Мортус и держал свой путь. И путь этот мог оказаться в один конец.

— Давненько я не был в столице, — заметил Трокус, походя угощая плетью грязного попрошайку, который рискнул слишком близко подойти к его лошади.

— Век бы тут не бывать, — сквозь зубы процедил Мортус.

Владетелю черного замка не нравился этот огромный грязный город. Он напоминал ему гниющий труп, в чьей смрадной плоти деловито копошатся тысячи бледных опарышей. Вид неисчислимых толп праздношатающихся людей печалил Мортуса. Будь это в его власти, он бы живо пристроил этих бездельников к делу. Не важно, к какому. Пусть роют яму. Огромную бездонную яму. А потом закапывают ее обратно. И так снова и снова. А всех, кто не пожелает трудиться добровольно, сечь, пока не возьмутся за ум.

— Остановимся в гостинице? — спросил у него Трокус.

Мортус вздрогнул, и резко ответил:

— А смысл деньги тратить? Давай сперва во дворец. Глядишь, нам с тобой казенные апартаменты даром предоставят.

Черный рыцарь помрачнел.

— Думаете, в темницу упекут? — спросил он.

— Да нет, вряд ли, — покачал головой Мортус, и ударил ногой зазевавшегося пешехода, который не потрудился убраться с пути двух всадников. Тот, получив пяткой в затылок, с криком улетел в наполненную нечистотами канаву.

— Ты же знаешь, император является убежденным противником полумер, — продолжил Мортус. — Он либо милует, что редко, либо вешает, что почти всегда. Да оно и верно. Что человека в темнице мариновать? Он там место занимает, его ведь и кормить нужно, отчего ущерб казне.

Еще один бездельник, в этот раз крепко выпивший, шатаясь, вывалился на дорогу прямо перед лошадиными мордами. Трокус привстал на стременах, и с плеча обрушил плеть на его физиономию. Алая полоса пересекла лицо, брызнула кровь, мужик, дико завывая, повалился под копыта. Тренированные лошади даже не подумали замедлить шага. Послышался хруст костей, истошный крик сменился монотонным воем невыносимой боли.

Ближе к центру город преобразился. Улицы стали чистыми, жалкие трущобы сменились богатыми особняками, таящимися за высокими крепостными заборами. Здесь по улицам курсировала прилично одетая публика, с грохотом проносились богатые экипажи или важного вида всадники.

По мере их приближения к резиденции императора, все тяжелее становилось на сердце лорда Мортуса. Тревожные предчувствия не отставляли его. Император Дакрос слыл человеком вспыльчивым, злобным, мстительным и жестоким. На самом деле, он успешно концентрировал в себе вообще все отрицательные качества, не уравновешивая оный комплект ни одним положительным. Ждать от него снисхождения или доброты не приходилось. И неоднократно за то время, пока они с Трокусом добирались до столицы, у лорда Мортуса в голове всплывала одна и та же идея — сбежать. Но Мортус не поддался соблазну. Главным образом потому, что бежать было особенно некуда. Не к добрякам же, в самом деле, возвращаться. Те, конечно, будут несказанно рады снова видеть его в своих лапах, и со всеми почестями препроводят в темницу, а то и вовсе подвергнут прилюдной казни. Ну а скитаться по нейтрально полосе или внешним диким землям, каждую ночь яростно борясь за свою жизнь с тамошними обитателями, Мортус просто не хотел. Он был уже слишком стар для подобных приключений. Поэтому решил просто плыть по течению, навстречу судьбе, и будь что будет. Император хоть и являлся безжалостным извергом, вполне мог и помиловать своего подданного. Такое иногда случалось. Мортус слышал о целых трех задокументированных случаях императорского великодушия. Глядишь, сегодня этот список пополнится еще одним эпизодом.

Императорская резиденция становилась все больше и больше, превратившись в итоге в немыслимую громаду, закрывшую собой половину неба. В сравнении с этим исполинским сооружением черный замок казался тесным сараем.

Дворец опоясывало три сплошных обвода стен, каждый следующий больше и толще прежнего. Посторонним строжайше запрещалось приближаться к внешнему периметру ближе, чем на полет стрелы. Кто забывал об этом правиле, тому деликатно и вскоре напоминали о нем. На стенах постоянно дежурили лучники, имеющие приказ стрелять во все живое, каковой они беспрекословно и исполняли. Резиденция была отделена от городского массива безжизненным пустырем, чью поверхность украшали омытые дождями кости нарушителей социальной дистанции.

Въехав в ворота внешней стены, Мортус и Трокус спешились, сдали оружие и позволили обыскать себя. Дальше они направились пешком в сопровождении стражника, который провел их сквозь следующие два кольца стен, а затем через обширный внутренний двор.

Вблизи резиденция была настолько огромна, что поражала воображение. Это было монументальное сооружение, возведение которого обошлось казне в тонны золота и тысячи человеческих жизней. Но людские жизни в империи издавна считались расходным материалом, и не представляли большой ценности.

Двор прочерчивали мощенные камнем дорожки, протянувшиеся мимо клумб, засаженных чертополохом, крапивой, беленой и прочими зловредными растениями. Было очень много стражников. Те стояли буквально на каждом шагу, недвижимые, будто каменные изваяния, но зорко глядящие по сторонам. Суетливо пробегали слуги.

Они почти достигли входа, когда вдруг услышали пронзительный, набирающий силу, визг. Не успели задрать головы, как неподалеку от них на каменную дорожку шлепнулось человеческое тело, расплескав вокруг себя брызнувшую из разорванных тканей кровь.

Тело тут же плотно обступили набежавшие стражники. Один из них, покосившись на посетителей, сурово произнес:

— Проходим! Проходим! Здесь ничего не произошло. Повторяю — ничего не произошло.

Мортус не стал возражать — ничего, так ничего. Но все же, едва зазвучал визг, он успел заметить в высоком окне резиденции мелькнувший человеческий силуэт. Судя по всему, версию самоубийства можно было исключить сразу.

— Новая мода у них, что ли, завелась? — тихо предположил Трокус. — В прошлом году, как я слышал, живьем скармливали голодным волкам. А теперь из окон выбрасывают.

— Тихо ты! — шикнул на него Мортус, опасаясь, что сопровождающий их стражник послушает разговор и, чего доброго, решит, что посетители критикуют политические методы руководства.

Перед тем, как допустить посетителей непосредственно к императору, их подвергли повторному обыску. И в этот раз обыскивали на совесть. Мало того, что заставили полностью обнажиться, перетряхнули всю одежду и прощупали каждый шов, так еще не побрезговали заглянуть во все укромные места, притом это последнее проделали с особым тщанием и глубиной проникновения. И лишь затем стражник отвел их в приемную, где Мортусу и Трокусу приказали сесть на стулья и ждать своего часа.

Процесс ожидания затянулся на два с лишним часа. С каждой прошедшей минутой Мортус чувствовал все большую тревогу. Он уже успел сто раз пожалеть о том, что не решился на побег. На нейтральной полосе, конечно, не сахар, а в диких землях и подавно, но там бы он еще хоть сколько-то, да пожил. А что его ждет здесь? Вот сейчас как схватят за руки да за ноги, и выбросят в ближайшее окно. И будет с ним то же самое, что с тем бедолагой — размажется он кровавой кляксой по каменным плитам. Подойдут слуги, соскребут его останки лопатой, отмоют от крови дорожку, и на том конец. Будто и не было никогда на свете лорда Мортуса. Ну а мясо его, дабы не пропало даром, скормят собакам.