— Я вас не понимаю, — признался Стасик. — Кто вам нужен?

— Не понимает он, — заворчала баба, уперев руки в бока, чем еще больше напомнила Грыжу. Та просто обожала стоять в такой вот позе перед своими кухонными рабами и подавлять их своим адским видом.

— Я ведь действительно не понимаю, — как можно более ласково сообщил Стасик. — Если вы мне все объясните, то я смогу вам….

Баба резко шагнула к нему и вцепилась руками в плечи Стасика. Затем начала трясти его и требовать:

— Где, я тебя спрашиваю, эльфийский принц? Где он?

— Здесь его нет, — болтаясь, как тряпичная кукла, вымолвил Стасик. — Тут совсем нет эльфов.

— Я знаю! — рявкнула баба, разверзнув перед Стасиком свою пасть. — Почему он до сих пор не приехал за мной?

— Кто? — прорыдал несчастный темный властелин.

— Эльфийский принц, кто же еще! — рявкнула баба. — Ты что, глухой? Где он, мой принц? Я его жду, жду, а эта скотина все не едет.

— Я в этом не виноват! — затряс головой Стасик.

— Ой ли? — усомнилась баба, зверски сверля его лютым взглядом заплывших жиром глаз. — Был тут до тебя один, тоже прикидывался невинным. Вначале соблазнил, а затем бросил и запер в темницу. Все вы, мужики, одинаковые. Вот эльфийский принц, он не такой. Он не козел.

Стасик согласно кивал головой. Он готов был согласиться с любыми речами этого существа, лишь бы сохранить жизнь. Была ли внезапная баба врагом, он сказать не мог, но в том, что она не в себе, и потому опасна, уже не сомневался.

— Знаете, — предложил Стасик осторожно, — а давайте спросим Синару. Она давно на свете живет, все знает. И об эльфах в том числе.

— Кто это такая, Синара? — рявкнула баба, продолжая трясти Стасика за плечи. — Еще одна разлучница? Она тоже положила глаз на принца?

— Нет! Нет! — воскликнул Стасик. — Она вообще принцев не любит. А эльфов и подавно. Она вам обязательно поможет.

Какое-то время злобный взгляд прищуренных глаз буравил Стасика, а затем баба разжала пальцы и выпустила его.

— Зови свою Синару, — потребовала она. — Пусть ведет меня к эльфийскому принцу.

Стасик пулей вылетел в коридор и бросился к спуску в подземелье. Где искать прочих обитателей крепости, он знать не знал, а вот Синара всегда была в своих подземных покоях. Стасик кубарем скатился по винтовой лестнице, по которой прежде бегал на свидания к Свете, и ворвался в коридор. Раньше он упирался в страшную магическую дверь. Теперь же железная плита лежала на полу, а коридор тянулся дальше, во тьму. Стасик смело ворвался в нее и закричал:

— Синара!

Из мрака донесся шелестящий голос покойной принцессы:

— Кто тревожит покой усопших?

— Синара, пойдем со мной! — закричал Стасик. — У меня из-под кровати вылезла какая-то женщина. Она эльфийского принца требует.

Внезапно из темноты стремительно вынырнула закутанная в саван фигура, чье лицо скрывалось под белой маской.

— Что-что у тебя произошло? — удивилась Синара.

Стасик кратко изложил суть проблемы.

— Женщины не выползают из-под кроватей просто так, — задумчиво произнесла Синара. — Идем-ка, взглянем на нее. Эльфийского принца, говоришь, требует? Очень интересно. Ну, давай посмотрим на эту восставшую из-под кровати.

Прижавшись потной спиной к холодному камню стены, Матрена затравленно глядела на обступивших ее людей и нелюдей. Она чувствовала себя загнанным зверем. Благородной изящной ланью, окруженной сворой голодных гиен. Тут бы самый момент нагрянуть прекрасному эльфийскому принцу и вырвать ее сочное тело из злодейских лап, но принцами до сих пор не пахло.

— То есть, ты утверждаешь, что это вот создание вылезло из-под твоей кровати? — задал вопрос седобородый старик, обращаясь к какому-то заморышу в бинтах с головы до ног.

— Так оно и было, — ответил тот. — Знаю, это звучит невероятно. Но я не вру.

В этот момент заговорило какое-то странное существо в белом облачении, чья физиономия скрывалась за маской цвета слоновой кости.

— Могу с уверенностью заявить, что она не тот монстр, что идет за Стасиком. Я бы это сразу поняла. Эта женщина обычный живой человек.

— Так уж и обычный, — скептически хмыкнула молодая красивая женщина с красными, заплетенными в косы, волосами. — Вы бы ее послушали. Обычные люди такой херни не несут.

— Сама ты дура! — выпалила Матрена.

Она отлично помнила эту злодейку. Та избила ее в камере. Наверняка сделала это из зависти к ее, Матрены, красоте. Еще бы — ее-то вожделели первые красавцы этого мира, а костлявой худышке не светило ничего, кроме скромного счастья с конюхом или крестьянином. Да и те, скорее всего, побрезгуют.

— Не важно, кто она и что она, — отмахнулось еще одно жуткое существо, обугленная тварь над чьей головой вился огненный факел, а глаза горели двумя алыми углями. — Она напала на Стасика. Этого уже довольно, чтобы превратить ее в пепел.

— Да она не то, чтобы напала, — смущенно признался Стасик, который не считал возможным оговаривать невинного человека. — Просто напугала меня немножко своим внезапным появлением. И еще ее странные разговоры об эльфийском принце.

— Эльфийские принцы? — фыркнул Зархад. — Да кому они нужны, эти малахольные импотенты? То ли дело мы, гоблины. Настоящие мужчины: могучи, красивы, сексуальны.

— Это крайне спорный тезис, — сквозь зубы процедила Лаура.

Она обратилась к Матрене:

— Кто ты и откуда здесь взялась?

Матрена надулась и поджала губы. Вот еще она будет оправдываться перед этим сборищем хамов. С минуты на минуту подъедет ее принц с личным войском, и вот тогда-то все эти негодяи попляшут. Вот как полетят в них эльфийские стрелы, да как засвистят эльфийские мечи, сразу в пляс и пустятся.

— Жирная может оказаться шпионкой, — проскрипел старик. — Ничего личного, но предлагаю ее убить.

— И съесть! — добавил зеленый мутант, а когда все осуждающе поглядели на него, добавил. — Ну не пропадать же мясу даром. Я ведь к трапезе никого не склоняю. Нам со свояком больше достанется.

— Нет, так нельзя, — вдруг уперся Стасик.

— Откуда столько великодушия? — проворчал Гамал.

— Она ведь ничего плохо нам не сделала, — смутившись, пояснил Стасик. — Нельзя убивать кого-то без веской причины.

— Да можно, можно, — заверил его Зархад, медленно потащив из ножен меч. — Я сейчас покажу, как это делается.

— Стасик сказал, что убивать нельзя! — повысила голос Света.

Гоблин втянул голову в плечи, поморщился и нехотя сунул оружие обратно в ножны.

— Ох уж эта ваша доброта, — проворчал он. — Попомните мои слова — доведет она до беды. У нас, у гоблинов, есть поговорка: нет человека — есть ужин. Священная традиция поедания пленных живет в нашем народе с незапамятных времен. Только благодаря ей мы уцелели. А впади в гуманизм и доброту, давно бы уже не было гоблинов на белом свете.

— Мы бы как-нибудь пережили эту невосполнимую утрату, — небрежно бросила Лаура. — Ну, допустим, не станем мы ее убивать. И что с ней, в таком случае, делать?

— Пускай владыка Свиностас решает, как поступить с толстухой, — подхалимским образом высказалась Риана.

После чего все дружно уставились на властелина. Стасик от смущения чуть сквозь землю не провалился.

— Да я это… — принялся мямлить он. — Я не знаю.

Он покосился на женщину. Проще всего было сказать — в расход ее. И навсегда выбросить эту незнакомку из головы. А уж как с ней поступят подчиненные, не его забота. Гоблины ли пустят ее на шашлык, Лаура ли испепелит световым копьем или Синара высосет из нее жизнь — так ли это важно? Его, властелина, это уже не касается. Он выше, чем какая-то там жизнь какого-то там человека. Широко шагает властелин, под ноги не глядя. Цель его впереди, где-то там, за горизонтом, туда и устремлен его взор. А скольких он затаптывает за каждый шаг к своей цели, того не ведает и ведать не хочет.

Стасика окатила волна отвращения к себе. Нет, он никогда не станет такой же мразью, как лорд Мортус или Дакрос Безжалостный. Люди никогда не станут для него расходным материалом или помехой на пути к цели. Ему самому довелось побывать в этой роли — в роли расходного материала. Он знал, каково это, когда твоей судьбой распоряжаются другие, которым на тебя наплевать сто двадцать раз. Не станет он уподобляться классическим темным властелинам. Он пойдет своим путем. Путем доброты и гуманизма. Если он вдруг завоюет этот мир (Стасик не верил в подобную возможность, ну да мало ли), он не станет превращать его в филиал преисподней. Напротив, он положит все свои силы, чтобы превратить правильный мир в самое прекрасное место во всех возможных вселенных. Конечно, без толики насилия не обойтись. Придется зверски убить всех злодеев, а так же тех, кто не захочет жить в новом прекрасном мире Стасика. Но это вынужденная мера. Если этого не сделать, злодеи своим присутствием обязательно испортят намеченный рай.