— Для вас я готов на все! — выпалил Колька.

— Завтра ожидаются довольно бурные события, — продолжила Элария. — Я хочу, чтобы вы неотступно сопровождали меня повсюду, пока все не закончится.

— Сопровождать? — удивленно повторил Колька. — Но я не понимаю. У вас же есть охрана.

— Есть. Но я бы предпочла, чтобы подле меня был тот, кто однажды не устрашился вступить со Свиностасом в битву. Магия магией, однако, она решает не все и не всегда. Святой рыцарь, прикрывающий мою спину, очень бы успокоил меня. Прошу вас, соглашайтесь. Я знаю, вы рветесь в битву, рветесь скорее скрестить мечи со Свиностасом. Но сейчас на кону стоит нечто большее, чем личные мотивы.

В действительности именно личные мотивы и двигали Эларией. У нее действительно имелась личная охрана — отлично подготовленные бойцы, элитные головорезы, готовые без раздумий отдать жизнь за свою госпожу. Но никто из них не сталкивался с Свиностасом. А этот монстр был чем-то особенным. Чем-то, чего еще не видывал этот мир.

Колькины россказни лишь усугубили страхи Эларии. Теперь Свиностас рождал в ней подлинный ужас. Ей начало казаться, что подлый монстр только о том и грезит, как бы захватить ее в плен и подвергнуть порке. И не только порке. Целому комплексу ужасных процедур. Паладин Николай пощадил ее и не стал пугать подробностями, но Элария и без того поняла, что все очень плохо. Свиностас беспощаден и страшен. Похоть его безмерна.

А еще Элария подумала вот о чем: как бы этот Свиностас не оказался невосприимчив к магии. Элария никогда не сталкивалась ни с чем подобным, но имелась теория, доказывающая возможность существования и подобных тварей. Не в этом мире, но ведь Свиностас и есть чужак, пришелец извне. Если дело обстоит именно так, то она окажется полностью беззащитной перед лицом охваченного похотью чудовища. И вот тут-то ей бы очень пригодился паладин, потому что против святой стали никакого иммунитета нет и быть не может.

— Прошу вас! — взмолилась Элария, прижав ладони к груди.

— Перестаньте, — строго произнес Колька. — Вам не было нужды просить меня об этом. Достаточно просто сказать, и я сделал бы это. Для меня будет честью защищать вас завтра. Если потребуется, я готов делать это до конца жизни.

Элария облегченно выдохнула и воззрилась на юного паладина с бесконечной благодарностью. Она сделала вид, будто не поняла намека, прозвучавшего в его последних словах. Хотя, разумеется, поняла. И намек этот пришелся ей по душе. Юный паладин был красив и силен. Он нравился Эларии. Если завтра все сложится благополучно, и они покончат со злом, то она вполне сможет побаловать себя небольшим романтическим приключением.

Правда, в настоящий момент Эларии очень трудно было сосредоточиться на романтике. Пока Свиностас оставался жив, она не могла думать ни о чем, кроме тесной холодной камеры с деревянным столбом, и крепкой кожаной плетке, способной одним ударом рассечь ее нежную кожу.

«Скорее бы он сдох!» подумала Элария с несвойственной ей жестокостью. «Пусть просто сдохнет и избавит от своего присутствия наш несчастный мир!».

Но Свиностас еще был жив. Сидел в своей крепости с шайкой подельников и ждал. Возможно, именно в этот момент он готовил самую большую и толстую плетку, которой намеревался стегать попавших в его лапы пленниц. Стоило подумать об этом, как у Эларии болезненно заныли ягодицы.

«Скорее бы завтрашний день» мысленно твердила верховная волшебница королевства. «Скорее бы все закончилось».

Эларию никогда не радовал вид убитых врагов, но на труп Свиностаса она будет взирать со счастливой улыбкой на лице. Только когда она лично убедиться в том, что злодей мертв, и угроза порки больше не довлеет над нею, она сможет вздохнуть спокойно.

День выдался удивительно ясным. Обычно над нейтральной полосой даже погода вела себя странно. Здесь редко случались солнечные дни. Чаще на небе клубились темные тучи, в пучине которых полыхали ветвистые молнии. Но в этот день словно светлые боги нарочно очистили небосвод. На нем не осталось ни пятнышка, лишь чистая голубая бесконечность. Солнечный диск залил светом унылую равнину, и в его лучах даже она преобразилась, перестав быть безнадежно мрачной землей, лишенной надежды на перемены к лучшему.

Подготовка к штурму началась затемно. Эларию, разумеется, никто не беспокоил, но верховная волшебница слышала весь шум и суету, что творились снаружи. В эту ночь ей удивительно плохо спалось. Не помогло даже зелье, дарующее успокоение и позволяющее легко выбросить из головы все отягощающие ее заботы. Элария просыпалась несколько раз за ночь, а все потому, что ее беспокоили недобрые сны. Это были не кошмары в прямом смысле слова, но какая-то вязкая и непонятная муть, пугающая своей непостижимостью. Самым скверным было то, что Элария, по пробуждению, не могла вспомнить ни один из этих снов. Но готова была дать голову на отсечение, что снился ей Свиностас. Это он, злодей, не давал ей покоя даже во все. И сны, навеянные им, были столь же непостижимы и мрачны, как и он сам.

Последние часы перед рассветом Элария провела без сна. Она лежала на своей кровати под теплым одеялом, и слушала доносящиеся снаружи звуки. Ржали кони, звенели доспехи, лязгала сталь клинков. Человеческие голоса сливались в монотонный гул. Прикрыв глаза, Элария пожелала, чтобы все это скорее закончилось. В своих силах она не сомневалась. Ее не пугал даже демон. А вот Свиностас….

Стоило вспомнить этого нечестивца, как по прекрасному телу волшебницы заструился холодный пот, а вслед за ним пробежала трусливая дрожь. Прежде чем Элария успела опомниться, воображение нарисовало жуткую картину — она в темной камере, привязанная к столбу, и Свиностас, садист и маньяк, стегающий ее крепкой плетью. Элария в страхе вцепилась в одеяло и натянула его на голову. Будь ее воля, она предпочла бы немедленно покинуть войско и вернуться в столицу. Пусть со Свиностасом разбираются другие. Многие рвутся срубить его голову. Вот пусть и рубят. А лично она предпочла бы держаться от этого изверга на максимально возможной дистанции.

Но она не могла поступить подобным образом. Все надеялись на нее. Не только все королевское войско, не только сам король, но и вся Ангдэзия. Она не просто рядовая волшебница, не просто рыцарь. На ее плечах лежит невероятная ответственность. Она не может сбежать. Какая бы опасность ни поджидала ее в той крепости, бежать нельзя. Бегство будет означать поражение. Тем самым она покажет, что боится Свиностаса. И вот тогда-то он, все поняв, точно явится за ней с кожаной плетью.

Элария встала прежде положенного часа. Ее служанки уже накрывали на стол и готовили боевое облачение волшебницы — снежно-белое одеяние из особой, пропитанной чарами, ткани, что по своим защитным параметрам не уступала лучшим стальным доспехам. Элария подсела к столику и без особого энтузиазма взглянула на поданную ей яичницу с беконом. Аппетита не было ни грамма. Она медленно отодвинула тарелку, схватила кружку с крепким травяным чаем и осушила ее залпом.

— Госпожа, вам нужно поесть, — робко обратилась к ней одна из служанок. — Впереди тяжелый день.

Да уж, денек и впрямь намечался нелегким. Но Элария не собиралась пичкать себя через силу. Один вид жареного бекона вызывал у нее тошноту. Почему-то при взгляде на него вспомнилась боевая молодость, первое сражение, в котором она принимала участие. Вот примерно так же, как этот бекон, выглядела сожженная волшебным огнем человеческая плоть.

— Аппетита нет, — произнесла Элария и выдавила из себя улыбку. — Наверстаю упущенное, когда все закончится.

— Вряд ли это займет много времени, — рассудила служанка. — Где Свиностасу устоять против такой силы?

Элария поморщилась. Чего она никогда не любила, так это преждевременных победных фанфар. Верховная волшебница Ангдэзии не относилась к числу суеверных людей и не верила в дурные приметы. Она точно знала, что простой человек не в силах накликать беду обычной болтовней, если та не подкреплена мощью магии. Вот только по какой-то таинственной причине всякий раз, как кто-то бахвалился раньше времени, все кончалось полным провалом. Возможно, тут в дело вступали совершенно непостижимые и грозные силы, недоступные пониманию даже такой великой волшебницы, как Элария. Возможно, так сами боги наказывали гордецов и дураков. Или не боги, а их прямые конкуренты.