— Разденься, — приказала ей бледная женщина.

Эльма повиновалась, не задавая лишних вопросов. Она неторопливо оголила свое тело, аккуратно повесив платье на спинку стула. Из приоткрытого окна снаружи тянуло прохладным воздухом, отчего по коже Эльмы побежали мурашки. Ей показалось, что трупный запах, пропитавший собой комнату, заметно усилился. Она невольно поморщилась.

— Вот сюда, — обратилась к ней бледная женщина, указав рукой на черную фигуру возле окна.

Эльма повиновалась, и подошла ближе к этому странному типу, не желающему показывать своего лица. С каждым ее шагом трупный смрад усиливался. Эльма почувствовала, что ее вот-вот стошнит. Она не выдержала, и спросила:

— Чем здесь так воняет?

Бледная женщина беззвучно оказалась за нее спиной, и опустила холодные ладони на плечи Эльмы.

— Все хорошо, — прошипела она. — Сейчас все будет хорошо.

Но Эльма придерживалась иного мнения. Оказавшись напротив закутанной в черное фигуры, она быстро поняла, что именно от этого загадочного типа и несет тошнотворным трупным смрадом. Потому он и стоял подле открытого настежь окна. Все это окончательно перестало ей нравиться, и она произнесла:

— Знаете, мне надо на секунду отлучиться….

Тип в черном плаще поднял руку, ухватился скрытыми под кожей перчаток пальцами за край капюшона, и резким движением откинул его за спину. Эльма, наконец-таки, увидела лицо загадочного постояльца. И тут же лишилась дара речи. Потому что перед ней стоял мертвец, и смотрел на нее молочно-белыми глазами.

Эльме понадобилось несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя. Ее рот начал распахиваться, готовясь исторгнуть из себя пронзительный, полный ужаса, визг. Но за мгновение до того, как первые звуки вырвались из груди Эльмы, бледная женщина, по-прежнему стоящая за ее спиной, ловким движением набросила на шею проститутке скрученный спиралью черный шелковый платок. Затем ловко перекрутила на затылке жертвы концы платка, образовав узел, и, что было сил, затянула его. Не успела жертва опомниться, как бледная женщина уже повалила ее на кровать, и, не переставая душить платком, коленями прижала к матрацу руки Эльмы.

— Кушай, дорогой, — возбужденно прохрипела бледнолицая особа.

Помутневшим взглядом Эльма увидела, как мертвец нависает над нею. Из его приоткрытой пасти, полной черных зубов, несло могильной гнилью. Затем он резко опустил голову, и Эльма ощутила жуткую боль. Мертвец вонзил свои зубы в ее плоть. Она чувствовала, как он отрывает от ее тела куски мяса, слышала жадное чавканье чудовища, но ничего не могла сделать. Бледнолицая женщина надежно фиксировала ее руки, а удавка не позволяла ни вдохнуть, ни крикнуть.

Обмякшее тело проститутки безвольно раскинулось на окровавленных простынях. Гэла рискнула осторожно ослабить удавку, готовая в любой момент затянуть петлю вновь. Но этого не требовалось. Женщина не притворялась. Она действительно была мертва. На это красноречиво указывала ее кровь, обильно пропитавшая всю кровать. И это при том, что большую ее часть жадно выхлебал Васек.

Гэла слезла с еще теплого тела, и осмотрела свое платье. На черной ткани почти не было заметно пятен крови. А вот ее спутник оказался менее чистоплотен. Он выпачкал и лицо, и одежду. Кровь капала на пол с его подбородка.

— Вкусно, но мало, — поделился ощущениями Васек, гнилым языком слизывая поздний ужин со своих губ.

— Я могу привести еще одну девку, — предложила Гэла. — Вот только это может вызвать подозрения.

— Не нужно, — отказался Васек. — Лучше завтра возьмем ее с собой. Так я смогу позавтракать на тракте.

— Как скажешь, любимый, — согласилась Гэла.

Ночь прошла тихо. Немногочисленные постояльцы заведения ближе к полуночи расползлись по своим номерам, персонал в лице слуг и проституток тоже отошел ко сну. Все спокойно спали под черепичной крышей придорожной гостиницы. Даже Гэла, и та заснула после полуночи на голом матраце, сбросив на пол мертвую женщину и окровавленные простыни. И только одно существо не спало той ночью — Васек, бывший свинопас из окрестностей Форинга.

Когда-то, несколько лет назад, Васька призвали в этот мир и предложили послужить делу добра и света. Он согласился, поскольку на своей исторической родине, в крошечной глухой деревне, ему грозила исключительно карьера алкоголика. Но из Васька не вышел ни паладин, ни чародей, ни целитель. Магическое устройство, определяющее человеческий потенциал, распределило Васька на ферму. И будь он проклят, если расстроился из-за своего назначения.

Несколько лет Васек счастливо прожил в новом мире. Герои, воины и чародеи, сражались с чудовищами и сходились в жестоких схватках со злодеями из черной империи. Они добывали в боях славу или находили там свою погибель. А Васек жил себе тихо-мирно, пас свиней, бегал на свидания к доярке с соседней фермы, и горя не знал. Подобная жизнь была ему по душе. Он собирался остаться в этом мире навсегда — у него не было причин возвращаться на историческую родину. Здесь он обрел новый дом. Дом, в котором он был счастлив.

Но лишь до того дня, когда в его прекрасную жизнь вторгся Свиностас.

Стоило вспомнить о Свиностасе, как по всему мертвому телу Васька электрическим разрядом раскатилась волна лютой ненависти. Его буквально затрясло. Он сжал кулаки, стиснул зубы, и страшно выпучил глаза. Его корежило от жгучей ненависти к этому человеку. Он умер с ненавистью в душе, она же возвратила его из небытия. И теперь она вела его к единственной цели — убить Свиностаса.

Васек до сих пор еще не осознал, чем он является теперь. Живым человеком он быть перестал — этот факт представлялся очевидным. Живой человек Васек погиб в подземелье старой крепости. Точнее говоря, он был подло убит каким-то неведомым существом. Что-то там было. Что-то скрывалось за той дверью, или же, если сказать точнее, что-то было заперто за ней. Оно, это неведомое нечто, и убило прежнего, живого Васька.

Но бездонной тьме небытия не было суждено поглотить его душу. Движимый ненавистью к Свиностасу, Васек нашел обратную дорогу из темноты. Он вернулся. Вернулся уже не тем Васьком, каким был раньше. Смерть не прошла для него бесследно. Она изменила его, сделала другим. Она что-то отняла у него, какие-то фрагменты личности, какие-то воспоминания, черты характера. Но и добавило что-то новое, что-то чуждое. И эти две половины, свое и чужое, медленно и неохотно срастались в нем воедино, образуя совершенно новое существо.

Васек не мог сказать, что осталось в нем от прежнего Васька, а что было привнесено со смертью. Например, ему казалось, что прежде, будучи человеком, он не испытывал тяги к употреблению крови. А вот теперь его буквально влекло к этому дивному напитку. Кровь была единственным блюдом, которого он жаждал. Он пытался питаться человеческой пищей, но вся она показалась ему безвкусной. То ли дело кровь. Каждый глоток этой восхитительной жидкости оборачивался настоящим праздником для его вкусовых рецепторов. Кровь давала ему энергию, делала сильнее. Васек чувствовал, что только регулярное употребление человеческой крови удерживает его на этом свете. Ведь технически он труп, и, как всякий труп, стремится сгнить и распасться на атомы. И лишь кровь, прекрасная теплая кровь, останавливала процесс гниения.

Для прежнего Васька, для Васька-свинопаса, подобная диета была бы немыслима. Для нынешнего Васька питье чужой крови стало обычным делом. Но не в вампиризме видел он свое предназначение. Его целью было найти и убить Свиностаса, подлого и гнусного злодея, принесшего столько горя невинным людям. Эта была не просто личная месть. Васек убеждал себя, что его мотивы куда благороднее. Он не просто собирался воздать Стасику за собственную отнятую жизнь. Он нес справедливость. Немало крови накопилось на руках злодея Свиностаса. Васек видел себя тем, кто положит конец его гнусным делам и покарает монстра.

Васек оторвал взгляд от ночной тьмы за окном, и перевел его на спящую Гэлу. Эта странная женщина помогала ему во всем, но Васек так и не сумел понять, что двигало ею. Кажется, она была одержима болезненным сексуальным влечением к покойникам, а он, оживший и обретший разум, труп стал точкой концентрации ее извращенных помыслов. Как бы то ни было, эта женщина была полезна. Она помогала ему передвигаться по дорогам, устраивала для них ночлег. К тому же, при свете дня Васек чувствовал болезненную слабость, а прямые лучи солнца, попадая на его кожу, вызывали резкую боль. Поэтому днем повозкой правила Гэла, а Васек прятался в кузове, зарывшись в ворох тряпья. Бледнолицая женщина верно служила ему, и хотя Васька неоднократно охватывало желание полакомиться и ее кровушкой, он всякий раз сдерживал свои вампирские порывы. Одному, без помощницы, ему будет нелегко. Конечно, он сумеет выжить и в одиночку — днями станет прятаться в темных пещерах, а ночами охотиться на людей. Но разве это нужно ему? Не для того он возвратился с того света, чтобы заниматься подобной ерундой. Он восстал из мертвых, чтобы отомстить Свиностасу. В этом состоит его первоочередная цель. В этом отныне смысл его жизни после смерти. И до тех пор, пока Свиностас жив, ему не обрести покоя.