Заметив, что собратья приуныли, Зархад поспешил утешить их.

— Нет-нет, братья, не страшитесь! — призвал он. — Ибо демон не причинит нам вреда. Ну, точнее говоря — мне, — добавил он затем.

— Все знают, что демоны зловредны и вероломны, — заметил один из вождей. — Как ты можешь успокаивать нас? Или ты имеешь власть над этим демоном?

— Не может он иметь власти над демоном! — завопил позабытый всеми Грысак. — Такой силы нет ни у кого из гоблинов, а у этого жалкого Зархада и подавно. Сие под силу лишь Гоб-гулыбу, великому властелину.

И вот тут-то Зархад и вспылил. Вот тут-то он и сорвался. Не смог стерпеть очередного публичного оскорбления от этого выскочки Грысака, чей грязный рот вылил по его адресу уже немало словестных помоев. Пришло время поставить его на место.

— Да! — завопил Зархад. — Да, братья! Лишь Гоб-гулыбу под силу подчинить себе демона. Но в том-то и дело, что принес я вам благую весть. Ибо сбылось, сбылось, наконец, древнее пророчество. Сотни лет ждали мы, и вот оно сбылось. Гоб-гулыб явился!

Вновь воцарилась тишина. Гоблины дикими глазами таращились на Зархада, пытаясь понять, шутит тот, или просто спятил.

— Ложь! — каркнул вдруг Грысак, и топнул ногой по каменному полу. — Грязная ложь! Если бы явился в мир Гоб-гулыб, то я первый узнал бы о том. Разве я не Гоб-нул?

— Ты сам сказал, — усмехнувшись, произнес Зархад.

— Нет, я в это не верю! — заявил Грысак. — Ты все лжешь, Зархад. Ты известный лжец. Никто тебе не поверит.

Зархад, прищурившись, взглянул на наместника, и спросил у него:

— Повторишь ли ты эти слова, Грысак, в лицо Гоб-гулыбу? Очень бы хотелось взглянуть на это. И на то, как за дерзость твою Гоб-гулыб велит демону испепелить тебя заживо.

Он возвысил голос и закричал так, что эхо его слов заметалось под сводами подземного зала.

— Братья и сестры! Слова мои — правда. Гоб-гулыб явился. Его могущество велико, даже демон склонился пред ним и признал его власть. А еще Гоб-гулыб официально нарек меня, Зархада, своим лучшим другом. Да-да, так и было. И пообещал, что жестоко покарает каждого, кто не выкажет мне должного уважения.

— Меня Гоб-гулыб тоже нарек другом, — скромно сообщил Грыбан.

— Но должны же были быть какие-то знамения того, что сбывается древнее пророчество, — робко подсказал кто-то из толпы.

— Я их видел! — заявил Зархад. — Мертвые паладины и черные рыцари — чем не знамение? Будут и другие мертвецы, если вы откажетесь признать своего повелителя, — добавил Зархад зловещим тоном.

Дальше его совсем понесло, и он долго, в ярких красках, расписывал, какой Гоб-гулыб огромный и могучий, какой мощью веет от его эпической фигуры, и как жестоко и безжалостно расправился он с добряками и злодеями. Через слово Зархад напоминал о том, что является лучшим другом пришедшего миссии, и намекал, что может замолвить перед тем словечко. Когда речь фантазера подошла к концу, к нему не обращались иначе, как многоуважаемый и почтенный лучший друг Гоб-гулыба. Со всех сторон тянулись руки, и совали Зархаду взятки. Один наместник остался непоколебим, и продолжал кричать о том, что Зархад все это выдумал, и нет ему веры. Но гоблины, в массе своей, его не слушали. Обступив Зархада, они требовали подробностей, и нижайше интересовались, когда же начнутся обещанные в пророчестве времена процветания и блаженства. Всем хотелось знать, скоро ли Гоб-гулыб поведет их в обещанные тучные земли с зеленой травкой, чистой водицей и обилием дичи.

— Всему свое время, братцы, — обнадежил их Зархад. — Готовьтесь, но не спешите. Когда пробьет час, вас оповестят об этом заранее.

Кончилось тем, что Зархад ушел из Гоб-сатана в новых сапогах и в отличной кольчуге из зачарованного сплава. Шею его отягощали золотые цепи, на пальцах сверкали огромные перстни. Кое-что перепало и Грыбану. Многие гоблины, особенно из числа молодежи, выказали желание примкнуть к Зархаду и быть под его началом, на что тот посоветовал им точить клинки и ждать его зова.

— Не знаю, с чего ты взял, что я переборщил, — произнес Зархад, задумчиво почесывая затылок. — Подумаешь, слегка приврал.

— Слегка? — присвистнул Грыбан. — Да ведь ты им сказал, что Гоб-гулыб явился. А где он, Гоб-гулыб? Если узнают, что ты все выдумал, мы и трех дней не проживем. В основном, конечно, ты, но и меня грохнут, за компанию. И кто тебя за язык тянул?

— А ты бы предпочел, чтобы я молча терпел неуважение к себе? — воскликнул Зархад.

— Ну а если они в крепость притащатся, чтобы на Гоб-гулыба поглядеть?

— Не притащатся, — отмахнулся Зархад. — Побоятся. А притащатся, попросим Свету их пугнуть.

На словах он храбрился, но на самом деле Зархаду тоже было не по себе от своего вранья. Он отлично понимал, что перегнул палку, и когда все вскроется, а оно рано или поздно точно вскроется, непросто будет оправдаться перед разгневанными соплеменниками.

— Ладно, нечего о грядущем тужить, — решил он. — Идем. Надо добраться до крепости засветло.

Они успели отшагать некоторое расстояние, когда Грыбан вдруг тихо выпалил:

— Ложись!

Зархад хоть и пребывал в глубокой задумчивости, притупившей его бдительность, команду исполнил мгновенно, и тотчас же распластался на земле. Его приятель устроился рядом с ним.

— Что там? — тихо спросил он, не поднимая головы.

— Люди, — прошептал в ответ Грыбан.

— Надо же. И сколько их?

— Кажется, двое. Я заметил двоих.

Зархад осторожно приподнял голову и обозрел равнину. И сразу же заметил в отдалении две фигурки, неторопливо бредущие по серой земле. Да, это были люди. Более того, своим зорким зрением Зархад распознал в них женщин.

Две женщины, притом безоружные, пешком гуляющие по нейтральной полосе — подобная ситуация просто обязана была содержать в себе какой-то скрытый подвох.

— Что будем делать? — спросил Грыбан. — Нападем?

Соблазн был велик, но чутье подсказывало Зархаду, что эти женщины не так безобидны, как кажутся.

— Давай-ка проследим за ними, — предложил он. — Интересно, куда они чешут? Судя по направлению их движения….

Он осекся, вдруг осознав, что женщины движутся прямо к разрушенной крепости.

— Проследим! — решил он, и они с Грыбаном незаметно поползли вперед.

— Еще раз — кто ты такая и откуда здесь взялась? — спросил Гамал, пристально глядя на закутанную в белый саван фигуру. Лицо гостьи скрывалось под маской, то ли фарфоровой, то ли вырезанной из слоновой кости. Прорезей для глаз в маске не было, что не мешало визитерше прекрасно ориентироваться в пространстве.

— Дедушка, я же вам уже объяснила, — терпеливо произнесла Синара. — Явилась я из древнего склепа, и не просто так, а по важному делу. Имя мое — Синара. Меня прислали сюда владыки загробного мира….

— Да, да, это я понял, — перебил ее старый алхимик. — Я спросил — кто ты такая. Или, если сформулировать вопрос более корректно — что ты такое? Ты ведь нежить?

— Пожалуй, — согласилась Синара.

— Но ты умеешь говорить, и, судя по всему, мыслить. Насколько вообще эта функция присуща женскому полу.

— Вот только давайте без этого, — утомленным тоном протянула Синара. — И я вообще не понимаю, к чему весь этот допрос. Я же хочу помочь. Или вам моя помощь не требуется?

— Пока не знаю, — признался Гамал. — Вся эта история звучит как-то неправдоподобно. Какой-то монстр, не живой и не мертвый, идущий за нашим Стасиком… Не хочу никого обижать, но кому он сдался, этот Стасик? Будь я на месте монстра, Стасик оказался бы последним человеком, который бы меня заинтересовал.

— С этим я, пожалуй, могу согласиться, — поддержала старика Синара. — Когда я впервые услышала о Свиностасе, то вообразила себе могучего героя, наделенного невиданной силой. Мне виделся непобедимый воитель, и столь же искусный маг. Грозный избранник судьбы, вершитель истории. Атлетически сложенный красавец с рельефной мускулатурой и ликом, разрывающим в клочья девичьи сердца. Но когда он впервые предстал пред моими очами, я была разочарована. Не могу взять в толк, что могло привлечь к нему какого-то монстра. Он ведь совсем не привлекательный.