Авангард северян затянул какую-то хоровую песню, страшно пафосную и нескладную — Элария не разбирала этого языка, но не улавливала в тексте ни намека на рифму. Ее заменяли ритмичные возгласы воинственной направленности. Похоже, эта была знаменитая песня войны, которую северяне горланили всякий раз, как собирались вступить в бой. Эти нерифмованные завывания каким-то образом придавали им мужества. Впрочем, варвары и без всяких песен готовы были броситься на кого угодно и с радостью погибнуть славной смертью. Для этих людей на первом и единственном месте стояла личная доблесть. Отличиться в сражении и пасть на поле брани — вот к чему стремился каждый из них. Только в этом случае дух героя будет допущен в небесный чертог, где ему тотчас же по прибытию отвалят много жареного мяса, пива и баб. О совместном действии в бою северяне не имели никакого понятия. Он даже наступали как стадо баранов, не пытаясь образовать какую-либо формацию. Просто шли толпой, горланя свою дурацкую песню. Многие уже распалились настолько, что сбрасывали с себя меховые накидки и обнажали тела, покрытые татуировками и шрамами. Очень уж им не терпелось поскорее вступить в сражение и добыть великую славу. Под славой они понимали убийство как можно большего числа людей. При этом победа в сражении ни в коем случае не являлась их целью. Лишь бы отличиться в индивидуальном порядке, а там хоть трава не расти. Не важно, каков будет исход битвы. Каждый из них думал только о личном успехе и необходимости сделать все, чтобы быть допущенным в небесный чертог.

— На кой черт вообще нужны эти придурки? — донесся до ушей Эларии голос паладина Николая. Тот, как и обещал, находился подле нее, не отходя от волшебницы ни на шаг. Даже ее личным телохранителям пришлось потесниться и уступить паладину место возле тела госпожи, хотя они и не пришли в восторг от подобного. Даже попытались остановить Кольку, но Элария заверила их, что лично попросила этого юного героя сопровождать ее в сегодняшнем деле.

— Северяне издавна служат Ангдэзии, — ответил ему идущий рядом Ильнур. — Эти люди ищут славы на поле боя. Ангдэзия дает им возможность найти ее.

— По-моему, от них больше шума, чем пользы, — заметил Колька.

Элария улыбнулась, повернула голову и сказала ему:

— Ты не вполне прав. Каждый, кто готов биться за дело добра, полезен. Нельзя обзывать этих милых варваров балластом только на том основании, что они не столь искушены в военных науках, как мы. Их искренний порыв биться за дело добра уже достоин уважения.

— Простите, я не хотел никого обидеть, — буркнул смущенный Колька.

И почти сразу же услышал голос в своей голове. Это был приятный бархатистый голос Эларии. Звучал он внутри черепа, и Колька понял, что волшебница беседует с ним телепатически.

— Разумеется, эти северные дикари бесполезны в сражении, — сказала она уже совсем иным тоном, в котором отчетливо сквозило презрение к выходцам из страны льда. — Но глупо пренебрегать теми, кто с радостью готов сунуться первым в любую западню.

Колька мысленно усмехнулся, признавая разумную практичность героев добра. Те нашли применение даже для безмозглых дикарей.

Их отряд двигался следом за толпой варваров на некотором от него расстоянии. Маги, их охрана и небольшое число примкнувших паладинов насчитывали в сумме человек двести. Примерно такую же численность имела орда северян. А позади, сверкая сталью и ощетинившись лесом копий, стояла армия Ангдэзии. Разумеется, не вся. Рогзар счел, что для завершающего удара по злодейской обители ему хватит двух тысяч отборных рыцарей. Все остальные силы продолжали держать осаду, сомкнувшись кольцом вокруг злодейкой крепости. Верховный паладин четко дал понять, что ни один из последователей Свиностаса не должен вырваться из окружения. Всех, кто попытается покинуть крепость, следует хватать и заковывать в цепи до последующего выяснения личности. И уж конечно ни в коем случае нельзя было упустить главного виновника торжества. Свиностас должен умереть. Нельзя позволить ему ускользнуть и начать все сначала. Даже если перебить всех его сторонников, этот висельник быстро найдет себе новых друзей. В мире хватает отбросов, ненавидящих всех и вся. Эти пойдут за любым, кто пообещает им возможность испортить жизнь добрым людям.

Солнце едва поднялось, а уже началась жара и духота. Элария с омерзением чувствовала капельки пота, струящиеся по ее телу. Боевое облачение было легким и удобным, но оно очень скверно вентилировалось. Приходилось терпеть это неудобство ради безопасности — плотная, пропитанная магией, ткань была прочна, как сталь рыцарских доспехов. В прохладную погоду в облачении было очень комфортно и тепло. Но не в жару. Элария представила, какой потной и вонючей она будет к концу сражения. А попотеть-то придется. В крепости ее ждал демон. Именно ее. Ей придется схватиться с этой тварью. Элария уповала лишь на то, что демон при всей своей силе окажется существом диким и необузданным, руководствующимся больше эмоциями, чем холодным расчетом. В конце концов, демоны, это воплощенная ярость. А ярость ослепляет.

Вдруг идущие впереди северяне оборвали свою песню и разразились криками. В тот же миг Элария почувствовала на своем запястье пальцы Николая. Тот схватил ее за руку и придержал на месте.

— Госпожа, подождите, — сказал он быстро. — Там что-то происходит.

На первый взгляд не происходило ничего. Но в северян будто бес вселился. Они стали сбрасывать с себя одежды, иные вообще заголялись донага, и приходили во все большее неистовство. А затем всей гурьбой бросились к крепости, оглашая равнину своим диким криком.

— Да что происходит с этими болванами? — в сердцах выпалил Ильнур.

Элария обострила свое зрение и взглянула на крепость. И наконец-то все поняла. Ворота были открыты настежь и никем не охранялись.

— Варвары увидели, что открылись ворота, — сообщила она вслух.

— Ловушка, — хором выпалили Колька, Ильнур и десяток телохранителей верховной волшебницы.

Но то, что было очевидно всем, ускользнуло от понимания северян. Или же им было просто плевать. Беспорядочной толпой неслись они к крепости. В солнечных лучах их оголенные тела сверкали каплями пота. Длинные волосы развевались на ветру. Сальные косы болтались, ударяя по мускулистым плечам и спинам. У них не было ни доспехов, ни даже щитов. А если и имелась какая-то броня, то она носила чисто ритуальный характер, вроде шлемов из медвежьих черепов. Северяне предпочитали орудовать топорами, по одному в каждой руке, или огромными дубинами, способными одним ударом смять даже самые лучшие доспехи. Эти люди, возможно, и стали бы грозной силой, имей они хоть малейшее представление о технике ведения войны. Но они не стремились к этому. Их ждал небесный чертог, пиво, мясо и неопределенное количество ядреных баб на каждого. Один из варваров поднял к губам огромный рог и мощно дунул в него. Гулкий звук, похожий на раскат грома, прокатился по равнине.

Толпа варваров с гиканьем и криками достигла крепости и начала втягиваться в распахнутые ворота. Отряд чародеев стоял на месте и наблюдал за этим. Войско позади него тоже не двигалось. Вот последний северянин вбежал внутрь, а затем створы ворот быстро захлопнулись за ним, отрезав варварам путь наружу.

— Что ж, поглядим, что будет дальше, — тихо проронила Элария.

Долго ждать не пришлось. Почти сразу же они услышали крики, но уже не полные воинственной отваги, а крики боли и ужаса. Внутри что-то происходило. Что-то нехорошее. Притом жертвами этого нехорошего стали именно северяне — это они орали и вопили, притом в этих воплях было столько страха, что даже Эларии стало не по себе. Если уж эти фанатики испугались, то там и впрямь происходило что-то жуткое.

Все закончилось довольно быстро. Минут через пять крики смолкли, и вновь над равниной нейтральной полосы воцарились тишина. Затем Элария увидела, как медленно открываются ворота крепости. Вот в их портале появилась одинокая фигура. У верховной волшебницы тревожно екнуло сердце — неужели это он сам, собственной персоной темный властелин с ремнем в каждой руке? Но она ошиблась. Это был не Свиностас. Из ворот, пошатываясь, вышел предводитель северян — огромный мускулистый великан, покрытый шерстью и татуировками. По медвежьим меркам он был даже красив. По крайней мере, Элария слышала, как ее служанки, обсуждая мужчин, неоднократно вспоминали этого исполина и таинственно хихикали, прикидывая размер достоинства этой ходящей осадной башни.