– Не знаешь, ну хоть тут ему не повезло.

С отвратительно громким скрипом провернулась решётка, и внутрь шагнул стражник. Он бросил быстрый взгляд на начальника конюшен и уставился на меня. Долгую секунду я смотрел ему в глаза, и он шагнул ближе, разворачивая сжатую в кулак руку. На ладони лежала знакомая бронзовая монета.

– Тот, кто передал мне её, приказал передать, что готов освободить тебя сейчас или этой ночью. Утром придёт палач и станет поздно. И что мне делать с ним? – палец ткнул в сторону.

– Предатель, – яростно прошипел узник.

Стражник равнодушно смолчал.

– Что его ждёт?

– Завтра утром бывшего начальника конюшен повесят как предателя, продавшегося христианам. Эмир уже обвинил его в смерти патрулей стражи и приказал пустить слух, что он сменил веру.

– Что?! – яростно и бессильно взвыл Назиф, а потом разразился бранью. Стражник неспешно снял с пояса нож.

– Не шуми. Нас не услышат, но ты мешаешь.

– Назиф говорил, что пытался заступиться за людей перед эмиром.

Ассасин, или кто он там, кивнул.

– Знаю. Многие в городе не поверили обвинениям в его адрес, особенно среди старых воинов, но если я оставлю его в живых, он расскажет о том, что видел. Палачу все всё рассказывают.

– Ты сможешь освободить нас обоих?

– Нет. Я смогу вывести только одного.

– Выведи его.

– Нет.

Стражник не удивился моим словам, даже бровью не повёл, в отличие от вскинувшегося узника.

– У меня приказ, и я всё равно смогу вывести только одного, – пояснил он.

– Подожди, – торопливо зачастил Назиф, обращаясь ко мне, – не спеши. Я уже стар, и не цепляюсь за жизнь. Пожалуйста, позаботься о моей семье. После таких обвинений им здесь не жить. Пророком Иисусом прошу и Матерью Его, ты же тоже их чтишь. А он пусть меня убьёт. Или можешь сделать это сам, если хочешь утолить свою жажду мести моему народу.

Я задумался. Склонившийся стражник зазвенел цепями, размыкая кандалы.

– Лучше поспешить. Сюда никто не должен войти до следующей смены караула, но случиться может всякое. Медлить нельзя.

– Я понял, – и, повернув лицо в сторону Назифа, добавил, – среди схваченных стражей жителей были и их люди. И ваши патрули убили не они, это сделал я.

Примечания автора по тексту главы:

1  Наверняка все слышали выражение «платить звонкой монетой». За этими словами лежит старинный способ проверки монет на подлинность. Фальшивая монета с обилием свинца или меди издаёт при падении на твёрдую поверхность глухой звук. Настоящая – звонкий.

Существуют и другие простые способы отличить подделку. Например, попробовать монету «на зуб», ведь золото и серебро – мягкие металлы, и укус должен оставлять на ней след.

2   На самом деле эту историю рассказал императору Византии нормандский рыцарь, во времена первого Крестового похода. Она попала в хроники, а я решил пересказать её читателям от лица вымышленного персонажа.

3 Вопреки невольно напрашивающимся ассоциациям, чёрная одежда – традиционное одеяние для народов Востока. Это кажется странным, ведь оно должно притягивать солнечные лучи, но, тем не менее, это очень распространённый цвет одежды. В данном случае он используется ещё и для маскировки.

Сама сцена является авторским вымыслом, так как достоверных данных об ассасинах сохранилось не так уж и много, если не учитывать священные тексты низаритов. Народные легенды наделяют их почти сверхъестественными способностями. В данном случае автор идёт на компромисс между легендами и здравым смыслом.

4   Я не придумывал эту историю, и было бы неосторожно назвать её просто досужей выдумкой. Хотя подобные события редко попадают в хроники, некоторые случаи нам известны. Так в 1187 году, накануне катастрофической для христиан битвы при Хаттине, около полудюжины рыцарей из отряда графа Триполийского (к графству которого относилась и крепость Маргат), «охваченные дьявольским духом», перешли на сторону сарацин, детально рассказав диспозицию христианского войска и призывая Саладина немедленно атаковать. Этот эпизод битвы упоминается во многих авторитетных источниках, и добросовестно перечисленные летописцем имена предателей – европейские.

5 Надо сказать, что в слухах и сказках об «ассасинах» очень много преувеличений, а порой и просто вздорных слухов, выдуманных их врагами и закрепившихся в качестве «истины». Изучая источники, я пришёл к выводу, что их самоубийственные атаки были продиктованы глубокими религиозными чувствами, замешанными на идее жертвенности. Ассасину не нужны были наркотики, чтобы отдать свою жизнь за то, что он считал правым делом. Тем более что их употребление порицалось и в то время.

Подходить к боевой подготовке «ассасинов» нужно критически, без наивного восторга, но и без неуместного презрения. Современный танк по боевым возможностям значительно превосходит средневекового рыцаря на коне, но никого это не удивляет. Удивило бы обратное. А у современников низариты заслужили свою громкую славу по праву.

6 такиййа – в исламе используется в значении «остерегайся, опасайся людей».

Суть принципа: если верующий боится, что иноверцы могут посягнуть на его жизнь или имущество из‑за его веры, то он имеет право скрыть свои истинные убеждения, и даже создать внешнюю видимость того, что является одним из них, не одобряя этого в сердце.

В разных религиозных (и не только религиозных!) учениях может быть своё собственное понимание того, в каких именно ситуациях дозволено скрывать свою веру или убеждения. А сам принцип хорошо известен всем имеющим опыт гонений.

7   сунниты – представители самого многочисленного направления в исламе. Трудно сказать, какова была их численность в Сирии в 13 веке, но в наши дни к представителям этой конфессии принадлежит примерно 82 % мусульман страны. Как и в христианстве, в исламе между представителями разных течений существуют идеологические противоречия, не раз приводившие к междоусобной вражде, а порою и кровавым столкновениям.

Как воин перед битвою в вине

Нуждается, так остро я нуждался

В воспоминаньях счастья и старался

Былое вспомнить, что живет во мне.

Вот тайна выживанья на войне:

Сначала думал я, потом сражался.

(Байрон «Чайльд Роланд дошел до Тёмной башни»)

Освободив руки, я выпрямился и, не обращая внимания на изумлённые взоры, стал доставать из системного хранилища запасной комплект одежды, оружие, доспехи… Да уж, представляю, как это должно смотреться со стороны. Именно так – выпученные глаза, приоткрытый рот. Надо бы сказать что‑нибудь, пока невольные свидетели лишнего не возомнили. Обращаясь к скованному Нафизу я попытался спокойно объяснить:

– Ваш эмир ошибся, он посчитал меня слабым. Меня, и силу, стоящую за мной. А за мной стоит Бог. Кто может быть сильнее Бога?

Мне никто не ответил. Ассасин безмолвствовал, но тоже выглядел потрясённым. Хм‑м, только обвинений в колдовстве мне сейчас не хватало.

– Я служу Господу и Посланникам Его. У меня нет времени на споры и убеждение, поэтому властью, данной мне архангелом Гавриилом, дарую вам обоим малое посвящение.

Может быть эту фразу стоило произвести как‑то более торжественно, превратить нехитрое действие в целый ритуал, но обстановка как‑то не располагала. Да и Нафиз оставался прикованным к стене тюрьмы с разведёнными руками. Какая уж тут торжественность? В конце концов, это ведь не рыцарское посвящение.

«Призыв к оружию » не требовал касания, даже чужого согласия не требовал, а нуждался лишь в указании объекта, которому требуется присвоить системный статус воина . Если этот объект удовлетворяет ряду требований, конечно. При этом отвечал я за сделанный выбор перед самим Гавриилом. Глаза смотрящих на меня арабов «остекленели. Сейчас у них в голове звучит Голос, и усваиваются базовые системные навыки. На совершенно примитивном уровне, соответствующему их низкому статусу в иерархии Системы. Они не получат ни знания языка, ни даже возможности видеть свои параметры. Лишь самый низший ранг (F‑) «интуитивно‑понятного управления» и «подсказки». Вряд ли они осознают сейчас происходящие с ними изменения. Главное, что они получили, – это потенциальная возможность расти в уровнях, увеличивать свои параметры, изучать системные навыки и пользоваться артефактами Системы. А дальше – всё будет зависеть от них самих, и их удачи, конечно.