Сейчас для них над моей головой должна отразиться системная информация, хоть и предельно скудная для всего лишь воинов . Гм, а что они видят? Зелёную полосу союзника над моей головой? А они вообще поймут, что это значит? Я ощутил лёгкое беспокойство.

– Коснись меня рукой и попробуй мысленно задать вопрос о том, кто я.

Ассасин, чуть качнувшись, неуверенно вытянул руку, а потом дёрнулся, как от удара, и рухнул на колени, склоняя голову. Его лоб звучно соприкоснулся с каменным полом, но он не обратил на это внимания.

– Теперь ты, – я шагнул к Назифу, касаясь его скованной ладони.

Тот сначала напрягся, потом расслабился, а затем лишь натянувшиеся цепи удержали его от порыва тоже пасть ниц. Оба араба как оцепенели, пожирая меня глазами.

– Теперь приглядитесь друг к другу. Это нужно, чтобы вы поняли кто вы и кто я.

Арабы смерили друг друга странными взглядами, а затем стражник шагнул к скованному узнику и коснулся его рукой. Оба на мгновение замерли, будто к чему‑то прислушиваясь.

Понимая, что меня сейчас могут принять за Махди – мессию, согласно магометанской вере, скрыто живущего на земле, чтобы вернуться во время конца света, – поспешил прояснить ситуацию.

– Я не мессия, а лишь карающий и защищающий мир меч Бога. Один из многих. Архангел не спустится на землю по одному лишь моему зову, хотя, скорее всего, услышит.

Задумался, говорить ли им о том, что голос, который они слышали, это не Глас Божий, а всего лишь реакция Системы? Поймут ли они объяснение? Поверят ли? Или я лишь всё испорчу? Но и умолчать – означает солгать. Могу ли я осквернить свои уста ложью? Чувствуя некоторую внутреннюю неловкость, всё‑таки пояснил:

– Глас, который вы слышали, – не Глас Божий, а отвечающий на уместный вопрос своего рода божественный свод законов, Третий Завет, или Система, как его ещё иногда называют, бесстрастный и равнодушный, написанный одним из ангелов по велению Господа, ещё до создания Адама. Обычно людям ни к чему о нём знать, и спроса для них за незнание в этом случае тоже нет. То есть с вами говорит Книга, а не сам Господь. Если бы вы умели читать на языке Бога, то увидели бы незримые непосвящённым письмена, а не услышали Глас. Этот свод законов сам следит за своим соблюдением, а некоторые говорят, что и сам себя пишет. Впредь, он будет иногда вам подсказывать относительно природы вещей. Знайте также, что с древнейших времён Падший пытается использовать написанные в нём правила во зло, а Господь следит, чтобы он не смел их нарушать прямо.

Слегка припугнуть неофитов показалось мне правильным, но надо бы их и подбодрить.

– Отныне вам открылось частица божественного знания. Та, которую я могу и имею право вам дать. Вы получили не только знание, но и возможности, которых не имеет абсолютное большинство людей. Однако и хлопот у вас добавилось, ведь теперь за вашими поступками будет пристально и беспристрастно следить сам Бог. Не лично, а посредством свода законов, который некоторые называют иногда Системой. Но не тревожьтесь незнанием, – свод божественных правил, Система или Третий Завет, как его ни называй, – следит лишь за соблюдением законов и правил, записанных в нём самом, и обычно не карает за проступок сразу со всей тяжестью, а сперва как бы предупреждает.

Я расскажу обо всём позднее, а пока знайте, что существуют три основных ступени посвящения: воин, оруженосец и рыцарь. Ваш текущий статус – воин, и он низший из всех. Вам мало что открылось, вам меньше всего дано, вы почти ничем не отличаетесь от обычных людей, но и спрос с вас куда менее строг. Быть может, однажды вы заслужите повышение статуса, и тогда вам откроется большее.

Обманув и напав на меня, ваш эмир переполнил чашу терпения Господа.

– Его надо казнить? – первым сориентировался ассасин. Вопрос прозвучал слишком деловито, и я задумался, одновременно одеваясь, – насколько мне поверили? И не пройдёт ли ошеломление от Голоса слишком быстро?

Стражник почтительно стал помогать затянуть ремни пластинчатого доспеха. Тяжелее кольчуги, чуть стесняет движения, но защита, даруемая им, выше. Впрочем, доспех – это лишь приложение к воину. Ах да, мне ведь задали вопрос.

– Конечно, надо, – ответил я и строго добавил, – но боюсь, ограничиться только этим уже не получится. Сам посуди, тебя к нему не пропустят, без подготовки ты не прорвёшься, а терять время я не могу. Так что мне придётся идти самому. Допустим, найду, хотя замок и велик. Допустим, что найдя, я прорублюсь сквозь охрану, сколь бы много её ни было, и воздам ему по заслугам. Скорее всего, мне это даже удастся, ведь эмир не ждёт нападения, а я, скажу без прикрас, хорош в бою. Но есть ли у меня шансы одолеть сотни воинов, которые захотят отомстить за его смерть? Конечно же, нет. А значит, даже в случае успеха мне придётся отступать, так как умирать из‑за столь ничтожного человека я не собираюсь. Но если я отступлю, то не смогу забрать обратно своё серебро, отобранные у меня вещи, не смогу помочь семье Назифа и оставшимся христианским рабам. А если мне случится погибнуть, то я не смогу помочь и вашим семьям. Так стоит ли начинать то, что не может хорошо закончиться?

Сбитый с толка низарит растерянно молчал, и я продолжил.

– Эту крепость придётся брать. Какова текущая численность воинов эмира?

Мне ответил Назиф.

– После тревоги гарнизон крепости был значительно усилен за счёт возвращения части сил, ушедших ранее в поход на Акру. Хотя даже после этого он составляет лишь четверть от положенного.

– Сколько?

– Примерно пятьсот воинов и под сотню стражи.

В повисшую паузу вмешался ассасин.

– Некоторые могут встать на нашу сторону, но их не хватит для захвата.

– Назиф?

Араб в это время уже разбирался с выданной ему одеждой «рыцаря‑новичка». Ненадолго замирал, беря в руки очередную обновку. Наверное, запрашивал «системную подсказку ». Может быть, такие одежды и несколько не по статусу всего лишь воину , но не в портках же ему ходить? А другой у меня нет, перед визитом к сарацинам я выгрузил всё лишнее в личной комнате .

– У меня больше нет полномочий приказывать воинам. Может быть, кто‑нибудь послушался бы, – он горько усмехнулся, – но это безумие. Никто не захочет так рисковать. Да и что делать потом?

Я отмахнулся.

– Полномочий достаточно у меня. Крепость возьмут мои люди. Просто не хочется заливать её кровью. За смерть невиновных мне придется ответить перед Гавриилом.

– Если твои воины сами всё сделают, то я, пожалуй, смогу убедить остальных не вмешиваться, – в голосе теперь уже бывшего начальника конюшен отчётливо слышалось сомнение. – Среди воинов хватает шиитов, таких как я. Но лучше бы тебе сначала убить эмира, иначе данные ему клятвы в верности перевесят любые мои слова.

Я кивнул и обернулся к ассасину.

– Верно ли я понял, что до утра время у нас есть?

Призрачное знамя, воткнутое мною прямо в каменный пол подземной тюрьмы, колыхнулось, как будто разворачиваясь на невидимом ветру. Ощущение чужого взора придавило, но не застало врасплох, и я опустился на колено, склоняя голову. Оба моих союзника тоже явственно его ощутили, так как распластались на коленях, прижимая лоб к полу, как это принято у магометан.

Гавриил молча смерил взором нас всех, перевёл его на помещение, скользнул по свисающим со стены цепям, и вздохнул.

– Переговоры, вижу, не задались. Кто эти люди?

Мне показалось, что арабы ещё сильнее вдавили головы в каменные плиты.

– Ты установил Маяк, – правильно понял мои мысли Ангел. – Сейчас меня слышат все, кто имеет на это право и находится рядом. Эти люди получили посвящение от тебя и теперь тоже слышат. Докладывай.

Я заговорил. Гавриил задавал уточняющие вопросы, несколько раз обратившись и к арабам.

– Ситуация понятна. Хорошо, что сразу не пошёл наводить справедливость, а воззвал ко мне. Я ждал, ведь что‑то подобное должно было рано или поздно произойти, не с тобой, так с другим. Ты отнюдь не первый мой посланник, подвергнувшийся нападению обычных людей. И не первый, на кого посмел поднять руку светский владыка. Но если в случае простых рыцарей  мои руки в связаны Правилами, то при нападении на людей, отмеченных знаком, что они находятся под моей защитой, все запреты и ограничения спадают.